Игра. P.S. - Катя Хеппи

И какого хрена я делаю? Я не имею на нее никаких прав. Так почему горю сорвать эту цепочку с ее ноги? Почему так тянет меня к ней? Почему я хочу бежать ей на встречу вместо брата?

— Ну, всё. Именинника мы потеряли. Он теперь от своей Дикарки на шаг не отойдет, — прокомментировал Ян жаркие объятия парочки.

— Всем привет! — крикнула Богданова издалека и потащила брата в дом. — Мы скоро. Только подарок распакуем.

— Катюха, надеюсь, что подарок не ты. Потому что если это так, мы можем вас не дождаться, — резал словами меня Ян.

Я ревную или злюсь, или то и другое. Только это запретные чувства между нами. Но они есть. И я, как псих, гашу ярость в глазах.

Я скучал. Рвал себе жилы, удерживая себя здесь. Раз пять покупал билет на самолет, а потом сжигал его. А она даже не взглянула на меня. Не подошла. Пусть ни ко мне. Но рядом. Чтобы я мог почувствовать ее. Уловить ее запах. Увидеть улыбку. И пусть адресованную не мне. Увидеть радость в глазах. Пусть и не из-за меня. Но мне это нужно. Потому что я скучал. Потому что я люблю. Люблю еще сильнее, чем прежде. Я не воюю с этой любовью. Я ее принял. Даже больше. Я горжусь ей. Горжусь, что люблю. Радуюсь, что способен любить. Нет, я даже не мечтаю о том, что она любит меня. Но я кайфую от любви внутри меня. Кайфую от боли. Потому что это расплата за то, как я поступил с ней. И чем сильнее меня скручивает, тем больше я радуюсь. Это значит, что я умею чувствовать.

И сейчас мне больно. И это круто. Главное, что она счастлива.

— Расскажем им? — спросил Дема Бельчонка, когда они вернулись. Она отрицатель закачала головой.

Какая же она! Как весна. Нежная. Свежая. Воздушная.

Наверно, со стороны это выглядело по-идиотски. Но я улыбался девочке, которая даже не смотрела на меня и сидела на коленях другого.

Но я ничего не могу с собой поделать. Я мазохист. Я радуюсь тому, что вижу ее. В объятиях другого. С улыбкой на лице. Эта улыбка — моя награда. Награда за то, что отпустил ее. Что позволил быть счастливой.

— Дём, пойдем потанцуем.

— Катюха, Демьян не танцует, — ответил за брата Ян.

— Со мной танцует, — уверенно ответила девушка.

И не соврала. Они ушли танцевать к другим парочкам. А я ушел в дом. Нужно было перевести дух. Дать возможность себе перетерпеть боль, которая становилась невыносимой.

— Привет.

Она.

— Привет.

— Я за тортом, — уточнила она, но не сдвинулась с места. Так и осталась стаять, припечатанная моим ненасытным взглядом.

— Ты очень изменилась, Бельчонок.

— А ты нет, — быстро ответила она и метнулась к холодильнику. Открыла дверцу и снова замерла. — Ты так и не ответил, почему называешь меня Бельчонок…

Действительно, не ответил. Она спросила это в первый день нашего знакомства. Только я тогда и сам не знал ответа. Может из-за цвета волос, а может из-за той неуловимости, которую я ощутил при первом поцелуе.

— Не называй меня больше так. Это неприятно. — она повернулась, посмотрела мне в глаза и улыбнулась. — Мы с Демой решили пожениться. Он сделал мне предложение, и сегодня я согласилась.

Она дотронулась до кольца на безымянном пальце.

— Это твой подарок ему? — не ответила, только еще шире улыбнулась. — Когда свадьба?

— Мы пока еще не назначили дату. Но думаю, через несколько месяцев, — вернулась к холодильнику и взяла торт. — Пойдем ко всем. Дема будет задувать свечи.

Принялась обходить меня, но я не сдержался. Притянул к себе и обнял.

— В последний раз, Бельчонок…

Глава 33

Катя

— Ром, ты самый лучший. Самый-самый. Я бы другого не полюбила.

Это не я. Это мое сердце. Я бы сама ни за что. Я не для этого уезжала. Я не для этого приняла предложение Демы выйти за него замуж. Я не для этого выплакала столько слёз.

Я же хотела не любить его. Зачем сейчас это сказала? Зачем смотрю в эти глаза? Почему не ухожу, ведь такси ждет меня?

Ответ прост. Я не хочу. Не хочу уходить. Не хочу уезжать. Хочу быть вот так рядом. Потому что здесь хорошо. Потому что здесь не знобит.

Но это только миг. А потом хочется бежать, лететь. На смену неконтролируемо вспыхнувшим эмоциям приходит осознание и боль. Я умею с ней справляться. Все просто. Нужно улыбаться, чтобы никто не жалел и не задавал раздирающих душу вопросов. Работать с утра до ночи, чтобы ни телу, ни разуму не было времени вспомнить о нем. А ночью прореветься и уснуть. А утром снова улыбнуться, потому что еще один день ты выжила.

В Америки день ото дня мне становилось легче. Я улыбалась искреннее. Позволяла себе отдохнуть. Перестала почти плакать.

Но это было там. Но стоило вернуться, и всё стало еще хуже.

Я скучала. И не только по Роме. Скучала по брату, племяшке. Скучала по Насте с Машкой. Скучала по Яну, Стасу, Гордею. Они все пролетали ко мне один раз на моё День Рождение. Но кроме друзей я скучала по стране. Пофасно звучит, но мне действительно не хватало бабушек на скамейке, пьяного дяди в автобусе и детей на детских площадках. Не хватало общения. В Америке у меня не появилось друзей, так пару знакомых, с которыми максимум можно было пообедать между занятиями в школе. Поэтому приезды Демы были праздником. Мне хорошо с ним. Очень хорошо. Спокойно, уверенно, беззаботно. А еще его взгляд действует на меня как комплимент, как признание моей значимости. Поэтому я хочу быть с ним. И кольцо на безымянном пальце — это не секундный порыв, это даже не желание спрятаться от Ромы. Это обдуманное, взвешенное решение. Я действительно хочу создать с ним семью.

Всё это признание в любви Роме — моя последняя глупость. Больше я не пойду на поводу чувств.

Но я поступила бы так же еще раз. Я не смогла бы пройти мимо. Я должна была защитить Рому от этой женщины.

Мне пришло сообщение, что меня ожидает такси. Попрощавшись во всеми, я двинулась к воротам особняка, где услышала следующий разговор:

— Ты — моя ошибка. Нужно было просто сделать аборт и не мучиться столько лет с тобой и твоим папашей. Если бы тебя не было, у меня была бы прекрасная жизнь.

— Мама, — это был Рома. Мой Рома. А эта женщина