Роковухи - Дороти Кэннелл

— Да будет Господь с вами, леди. — Викариса проплыла к дальнему концу стола и опустилась на место Наяды. Взмах затянутой в черное кружево руки приглушил изумленное шушуканье. — Сестры мои во Христе… — Долгая пауза, чтобы наши сердца успели слиться воедино. — Вознесем наши молитвы Ему, и да процветает любовь!

К чертям любовь! Благоговейную тишину нарушил зубовный скрежет. "Викариса" оказалась не кем иным, как моим вероломным родственничком! Драгоценный Фредди… Проныра!

— А теперь… — поля шляпки благочестиво затрепетали, — поговорим о множественном оргазме.

Жизнь прекрасна и удивительна! То, что когда-то приводило тебя в ужас, становится прошлым, но на его место уже спешит новое испытание. Миссис Мэллой, похоже, взялась за меня всерьез. Следующим утром она позвонила в Мерлин-корт и заявила не терпящим возражений тоном:

— Надеюсь, домашнее задание выполнили, миссис X.?

— Что? — Время повернуло вспять. Ученица четвертого класса школы Святой Роберты на уроке алгебры лихорадочно строчит сочинение по Столетней войне. Тяжелая рука мисс Клоппер опускается на ее упитанное плечико. Грозный оклик… — К-какое такое домашнее задание?

Жаль, я голову заранее не вымыла. Усилиями миссис Мэллой трубка превратилась в электрофен.

— Ф-фу! Как не стыдно, миссис X.! — пыхтела Рокси. — "Какое такое"! "Сказочная ночь любви", вот какое!

— Ах, это! — Я рухнула на стул поверх груды комбинезончиков, кофточек и ползунков. — Само собой. Бена ждет целое представление — восточный шатер, шкуры на полу, а на закуску — зажигательная румба.

— Не выйдет! — отрезала Рокси.

— Как это?

— Арабские мотивы я уже забила.

— Но ведь…

— Разговор окончен. У меня уж и сетка от москитов над кроватью висит. Придется вам пораскинуть мозгами и придумать что-нибудь свое, миссис X.

— Господи, Рокси! Вы не поняли. Речь о том, что мне вообще сегодня не до соблазнения собственного мужа. На повестке дня сто дел. Детей врачу показать, написать письма родителям Бена, а также Джонасу с Доркас. Мистер Бладжетт придет чинить стиральную машину. Грядки совершенно заросли…

— Просто сердце разрывается! — Сарказм в духе миссис Мэллой. — А я-то на вас рассчитывала. Кто, спрашивается, подал эту идею? Не вы ли, миссис X.? Лично мне куда проще было покончить со своей неудавшейся жизнью раз и навсегда! Щелчок — и покой… вечный покой…

— Все, все, хватит! — И без того тошно, как вспомню о ее пистолете. Нужно добыть его у Лайонела — вот вам и проблема номер сто один в списке дел. Но сначала задобрим миссис Мэллой. — Честное слово, Рокси, я понимаю, что задание нужно выполнить. А нельзя, скажем… завтра?

— Завтра мы должны отчитаться в классе!

Не объяснишь же ей, что после визита ее… "его преподобия" все, что говорила Наяда, у меня влетало в одно ухо, а в другое вылетало. Миссис Мэллой повезло, она была избавлена от общения с ехидным волком в шкуре набожного ягненка.

— Куда вы там пропали, миссис X.?

По примеру восставшей из пепла птицы Феникс я восстала со стула и дала торжественную клятву выполнить задание. Да здравствует "Само Совершенство"! Виват роковым дамам всех времен и народов!

— Не могу дождаться, когда увижу Уолтера во всей… красе! — На этой возвышенной ноте миссис Мэллой и завершила беседу.

Где выход из лабиринта, куда я сама себя загнала? Неужели придется ставить пьесу о любви в театре марионеток? Пьесу, главные роли в которой уже не раз сыграны. Парис и Елена… Антоний и Клеопатра… Чарльз и принцесса Ди… Кто они? И кто я?

Из ступора меня вывел вопль.

— Иду, иду!

Ну что за ангелочки! Кашку, на радость мамочке, всю слопали и против прогулки к доктору Мелроузу на очередной осмотр возражать не стали.

Если чья улыбка и тускнела временами, так только самой мамочки. Впихнув машину на площадку, предназначенную для самоката, я успешно выгрузила близнецов в коляску. Потеря газового шарфика, который упорхнул вслед за грузовиком, не считается. Далее следовала немудреная процедура въезда в больницу через две пары дверей. Одной рукой тянешь коляску, другой толкаешь дверь, подставляешь ногу, роняешь сумку со сменой подгузников, поднимаешь сумку. И все!.. Теперь еще разок в том же порядке — и дистанция взята.

Дожидаясь лифта в унылом вестибюле, я с презрительным превосходством думала о так называемых многоборцах. Горы мышц и ноль соображения. Нет чтобы удовольствоваться партией-другой в бридж. Что вы! Им проблемы подавай. На велосипеде покорить вершину Килиманджаро? Запросто! Спрыгнуть с парашютом и приземлиться на Бит-Бен? Раз плюнуть! Прокатиться на утлом челне по подземным рекам, где кишмя кишит всякая летучая пакость и где сталактиты так и норовят пробить череп? Почему бы и нет?! Лодыри. Им бы хоть на денек поменяться местами с матерью двойняшек.

На четвертом этаже двери лифта нехотя раздвинулись и я выкатила коляску со сноровкой, дарованной мне природой. Сумка вот только почему-то не пожелала последовать моему примеру. Металлические челюсти захлопнулись; сумка осталась в кабине, а я снаружи, пришпиленная ее ручками к лифту.

Господи, за что? За что меня так ненавидит техника? Что я ей сделала? Пылесосы, фены, кофеварки и даже стиральная машина… все едины в своем подлом желании устроить какую-нибудь гадость именно мне! К счастью, лифт никто не вызвал. Я носом нажала кнопку и вызволила злополучную сумку.

— Ваша мамочка тоже не лыком шита! Берет пример с Нормана-Дормана!

Вот кстати! Шоу Нормана-Дормана только началось, и телевизор в приемной доктора Мелроуза был включен как раз на нужной программе. Первым делом я подкатила к регистраторше (у дамы на лбу было написано, что Всевышний создал ее с единственной целью орать: "Следующий!") и назвала фамилию пациентов.

Осмотрелась. О-о-о! Горячее у доктора Мелроуза выдалось утро. Кадки с цветами, столики с потрепанными журналами и лица, лица, лица… Ни одного свободного места. Ну ничего. Нормана-Дормана и стоя посмотреть не грех. Я покатила коляску в свободный уголок.

— Присядете? — предложил благообразный джентльмен с пожелтевшими от табака усами.

— Благодарю, вы так любезны… Я с удовольствием постою.

— Забот полон рот у мамочки, верно? — Он кивнул на коляску.

Рдея горделивым румянцем, я приподняла уголок накидки, чтобы он смог полюбоваться на моих уснувших ангелочков. Картинка, а не дети! Крохотные пухлые кулачки на атласном одеяльце, на щечках ямочки, на розовых губках счастливые улыбки.

Круглолицая и румяная соседка джентльмена тоже наклонилась к коляске:

— Какая прелесть!

— Спасибо…

— Двойняшки?

Поразительно, как часто люди задают этот вопрос! А я не устаю на него отвечать. Ну нисколечко. Один ребенок — уже непостижимое чудо; при виде двоих поневоле перестаешь соображать. Как обычно, я пустилась в подробный рассказ о появлении близнецов на свет (начиная с моих героических схваток) и уже подходила к выбору имен, как в приемной появилась Глэдис Шип. Черная шляпа, пальто до пят — гувернантка на пенсии, да и только. Неожиданный плач Эбби заставил мисс Шип оглянуться.