Подчинись мне - Гостья

руки, заломил их, но она с криком перекинула его через себя. Стол с кипой бумаг затрещал от удара. Разлетелись по кабинету щепки, наводя здесь погром.

Братья поднялись, встали друг к другу спинами и оскалились, полные злобы и раздражения.

— С ума сошла, Лилайла? — заорал Вилькес, глядя в глаза сестре.

Ей не было до него дела. Требовательный взгляд она послала Асмодею. Он незаметно кивнул, ухмыльнулся в ответ, явно забавляясь происходящим, но так и не разгадав причин дерзкого вызова. Из-за того, что Лайлэн не мог ожидать от бывшего сокомандника такого — Асмодей воспользовался основной своей силой и все трое исчезли…

Принцесса сбивчиво дышала. Она выставила руку на разгромленный стол, осмотрелась. Потом придвинула кресло и упала, напряженные черты лица постепенно расслаблялись.

— Надеюсь ты справишься, — вслух сказала она, при этом коварно улыбнувшись.

Лайлэн только чувствовал, что не может пошевелиться. Он не знал есть ли в этом ужасном месте его брат. “Вот, что это такое” — думал он, рассматривая все перед собой. — “Вот как оно выглядит”.

Он рассмеялся, а потом в грудь словно ударили тысячи кулаков. Парень стиснул зубы, на лбу выступили капельки пота. Он тяжело дышал, терпел, пока неясные неведомые ему силы терзали его, буквально выпивали все. Думать о Вилькесе он больше не мог, злиться на Лилайлу тоже. Страх перед великой неведомой мощью, стихийной и разрушительной, овладел им, но до последнего он ей сопротивлялся.

Когда через пятнадцать минут две фигуры появились по центру кабинета, девушка отшатнулась и невольно вздрогнула, но это осталось незамеченным. Асмодей вышел из черной бурлящей дыры с глазами, залитыми мраком. Сначала до Лилайлы долетел ужасающий холод, что кожа покрылась мурашками, а потом дикий жар.

Лайлэн и Вилькес продолжая хранить обездвиженность, они стояли подобно изваяниям из камня перед мрачным Королем. Поверженные, на коленях…

Постепенно ко всем троим стал возвращаться осмысленный взгляд. У девушки было время, чтобы отогнать ужас, выглянувший ненадолго из неведомой дыры, и довершить начатое. Она внутренне приободрила себя, отвергла все ненужное.

Женская фигура приблизилась к Асмодею и встала напротив братьев, чьи конечности постепенно возвращались к движению. Лилайла громко с вызовом произнесла:

— Больше вы не будете стеречь меня, мешать мне и указывать. За свою излишнюю братскую самоотверженность вы получили сполна.

Асмодей с интересом наблюдал за окончанием сцены и наконец девушка обратилась и к нему… Но, не с благодарностью.

— Спасибо, что услужил мне, Король геенны огненной, — саркастично, жестко заявила она, улыбаясь. — Теперь можешь быть свободен!

Лилайла задержалась в кабинете лишь для того, чтобы впитать момент, когда расширяются от удивления зрачки Асмодея, когда невольно на короткий миг с него спадает Корона и зарождается осознание издевательской мстительной шутки.

Она вышла. Ее братья, потихоньку приходящие в себя, обратились к нему, громко смеясь, хоть и не могли избежать при этом боли:

— Не только нас поставили на колени, да, Асмодей? — зло подметил Лайлэн, тараня соперника насмешливым взглядом.

— С какого момента ты прислуживаешь моей младшей сестренке? — усмехнулся Вилькес, осознавая произошедшее и удивляясь находчивости сестры.

Острые зубы заскрежетали, от злобы свело челюсть. Черные глаза запылали адским гневом, тело напряглось до того, что вдоль шеи прошла неумолимая судорога. Он подобно зверю прошипел бывшим друзьям, все еще не сводя взгляда с коридора, в котором исчезла Лилайла:

— Владыкина дочь… Ты за это заплатишь.

Глава 25. Чем темные отличаются от светлых

Тусклый, но еще живучий вечер млел над Академией Темных Искусств. Занятия только закончились, так что площадь была полна учеников. Лилайла появилась со стороны портала и неспешно возвращалась в школу. Стоило ей появиться на площади, как замелькали взгляды любопытства и удивления, а иногда даже более неприятных чувств.

Идя по центру, смешавшись с толпой, впереди она увидела как из пустоты появляется тень и вот уже Асмодей в широкой черной мантии из плотного бархата преграждает ей дорогу.

— Где ты была?

Горделиво выпрямляются женские плечи.

— Какое право ты имеешь меня допрашивать

— Тебя не было два дня, — понижая голос, рычит он, подходя ближе. — Тебе известно, что чтобы покинуть Академию нужно получить разрешение?

— Получше тебя. — злится девушка и в руке появляется плотный пергамент с сияющей фиолетовой пыльцой печатью. — Смотритель дал мне его, а ты не догадался?

Асмодей побледнел от гнева, но потом, обдумав ситуацию, выдохнул и вернул себе власть над лицом и эмоциями.

— Говорят, ты искал меня, — в голосе, в ярком вызове глаз промелькнула властность. — Чуть ли не разрушил Академию, напугал учеников, потрепал моих друзей… Самому Смотрителю пришлось вмешаться. Жаль Врарисэль уехал, думаю у вас бы получился интересный разговор, после того как ты буквально поставил на колени его братьев.

Внезапно Асмодей усмехнулся, а затем и вовсе рассмеялся басистым смехом, привлекающим большое внимание. Широкая улыбка, темные волосы, морщинки около блестящих глаз очаровывали безвозвратно. Надменность сошла с женского лица, Лилайла испытала то ужасное противоречие, которое в самый важный момент может заставить темного сдаться или проявить сокрушительную слабину.

— Кто же знал, что ты такая наивная, — произнес он. — Ты правда думала, что у тебя получится меня унизить? — Какая-то мрачная ухмылка легка на его губы. Асмодей выдохнул и девушка видела как затрепетали его ноздри. Он приблизился, чтобы окружающие их не услышали, и сказал. — Ты лишь раззадорила меня. И запомни, испытаю я унижение или нет — решать мне. Никто над этим не властен! Попробовал ли сделать это кто-то другой, я бы, конечно, отправил его в чертов ад и переломил там дух и шею, но ты расплатишься иначе…

Лилайла внимательно всмотрелась в мужское лицо, но так и не поняла, каким будет его ответ. Чего ждать? Не ясно. А меж тем обаятельный вид истинного был словно яд, который впитывался в кожу, мешался с кровью и хотел завладеть телом. Она знала вкус этих губ, и он сводил ее с ума своей недоступностью. “Почему он? — сокрушался внутренний голос под именем “честность”. — За что мир наказывает меня, что делает его моим истинным? — в пререкание вступал иной, возвращая к реальности. — Он испытывает тебя. Поддашься — потеряешь все! Силу, права, свободу! Это ядовитое яблоко, Лу!”.

Асмодей не читал мыслей, но отголоски боя звучали для него в каждом вздохе, в каждом движении ее лица, и он знал, что он ее сломит.

— Мне пора.

Девушка обошла его, но как только они поравнялись, Асмодей схватил ее за руку. Оцарапывающий сознание ток пролетел по всему телу, зарядил, довел до такой чувственности, что мир стал в несколько раз ярче, а потом