Королева в придачу - Симона Вилар

На помощь пришел рассудок. Его слабый поначалу голос зазвучал наконец в полную силу, когда Брэндон окончательно сообразил, что сейчас может произойти и чем ему это грозит впоследствии.

Он резко отшатнулся от неё, вскочив с кровати.

У Мэри расширились глаза, когда она увидела его сильное, нагое тело, огромное и темное в полумраке комнаты. Чарльз подошел к тазу для умывания и, схватив кувшин с водой, вылил его себе на голову. Жадно втянув воздух, он оглянулся на неё. Её охватил стыд от того, что он видит, как она его рассматривает. Она отвернулась. А когда вновь посмотрела, он уже был в теплом, опушенном мехом халате, нервно стягивая на талии опояску.

– Убирайтесь! Немедленно!

Это было сказано грубо, почти зло, но она лишь согласно кивнула. Ей вдруг стало так стыдно…стыдно... стыдно!..

Когда он удержал её у двери, она едва не зашипела на него, резко выдернув руку жестом, словно собираясь ударить.

Он бесцеремонно оттолкнул ее. Потом осторожно приоткрыл дверь.

– Льюис!

Слуга так и подскочил.

– Что угодно?

– Вот что, дружок, сбегай на кухню и принеси мне пива.

По виду слуги не было похоже, что он что-то заметил ранее. Позевывая и почесываясь, он поплелся по сводчатому коридору к лестнице.

Брэндон еле дождался, когда он исчезнет. Оглянувшись на принцессу, он кивком указал на дверь.

– А ну, быстро!..

Она так и шмыгнула за приоткрытую створку. Чарльз заметил, что она побежала не в проход, по которому вышел Льюис, а в другую сторону коридора. Что ж, она лучше его знает замок, сообразит, как проскочить незамеченной.

Брэндон какое-то время прислушивался. Было тихо, только откуда-то снизу, со стороны кухни, слышался лязг котлов и отдаленные голоса. Возможно, все и обойдется...

Он прислонился к двери. После нервного напряжения его охватила безмерная усталость. Он только что был на волосок от гибели, не менее чем вчера, когда барахтался в мутной воде среди проносившегося мусора. Да, опасная вышла поездка. Он думал об этом, пока не заметил, что улыбается. Хмыкнув, Брэндон засмеялся, потом просто зашелся от хохота.

Таким, изнемогающим от смеха, его и застал вернувшийся Льюис и тоже стоял, глупо улыбаясь, глядя на хохочущего хозяина и сжимая в руке кружку с пивом.

Апрель 1514 г.

Первое, что надлежало сделать Брэндону – это наладить отношения с Мэри Тюдор, тактично вернув их в нормальное русло. В этом были свои трудности, в основном из-за непредсказуемости самой Мэри. Брэндон ловил себя на мысли, что опасается реакции принцессы. Обижена ли она, испугана ли, хватит ли у неё сообразительности вести себя, как ни чем не бывало, или она начнет игнорировать его, или закатит скандал? Но Брэндон делал ставку на её влюбленность в него.

С утра он успел перехватить Мэри Болейн, вошедшую в свиту принцессы. Он знал эту красивую дочь сэра Томаса ещё по Нидерландам, был с ней в хороших отношениях, и она сообщила ему (после двух-трех монет и поцелуя, от которого прямо растаяла), что если Чарльз хочет свидеться с принцессой, то лучше попозже, когда они займутся подготовкой её нового гардероба и когда у Мэри, как у всякой женщины в таких случаях, улучшится настроение.

Но Брэндон все же решил основательно подготовиться к встрече. Оседлав коня, он поскакал в Испвич, ближайший город, где рассчитывал найти ювелирную лавку. Он хотел сделать Мэри подношение, ведь женщины добреют, если их одаривают. И Чарльз решил приобрести для принцессы что-либо особенное, если таковое найдется в глуши Саффолкшира. Оказалось, нашлось: две великолепные броши – удивительно тонкой работы камеи в оправе из золота с перегородчатой эмалью и вкраплениями мелких изумрудов. Теперь Брэндону было, что предложить в качестве примирения.

У себя в покое Мэри Тюдор крутилась перед зеркалом, примеряя сметанное на живую нить платье. Услышав, что её хочет видеть сэр Брэндон, девушка вспыхнула. Краснела она также быстро, как и её августейший брат.

– Прикажете ввести его? – спросила Мэри Болейн.

Мэри даже задрожала. Она с самого утра ждала и боялась встречи с Чарльзом. Ей казалось, что она не сможет даже поднять на него глаза. Хотя, что за ерунда? Когда это августейшие особы терялись перед своими подданными? Видимо, она совсем одичала в этой глуши!

Мэри напустила на себя невозмутимый вид и, накинув на недошитое платье пелерину, величественным жестом отослала женщин. Сердце её гулко колотилось, и этот предательский жар на щеках...

Войдя, Брэндон учтиво поклонился.

– Я прошу ваше высочество простить меня. Так глупо было мне перепутать свою комнату с вашей... этим утром. Но я ещё не очень хорошо изучил замок, и это утреннее недоразумение...

– О чем вы? – растерялась Мэри. – Это я должна...

– Вы мне ничего не должны, милели. Я просто перепутал.

Они обменялись взглядами, и вдруг расхохотались.

– Если моя принцесса простила меня, – наконец молвил Брэндон, – то нижайше прошу принять от меня это скромное подношение.

И он открыл перед ней шкатулку с камеями.

– О, Благословенная Дева! Это мне?..

У неё загорелись глаза при виде украшений, принцесса заулыбалась и, присборив над сгибом локтя рукав, даже позволила ему пристегнуть броши. Глядя, как ловко справлялись с поручением его тонкие длинные пальцы, Мэри невольно вспомнила, как эти руки касались её кожи, какие ощущения вызывали... и почувствовала, как горят щеки.

Брэндон же с самым невинным видом улыбался.

– Так все забыто? Я прощен?

Она лишь кивнула, отворачиваясь и давая понять, что он может идти. Но ничего забывать Мэри не собиралась. И едва за ним захлопнулась дверь, как она в танце прошлась по комнате и остановилась перед зеркалом. Мэри казалась себе восхитительной; и ещё она думала, что ей не составит труда влюбить в себя Чарльза Брэндона.

Все дни, что они оставались в Хогли, Мэри и Чарльз вынуждены были часто общаться. Задержка всем была только на руку. Принцессе готовили положенный гардероб, знакомили с нововведениями этикета, а в свободное время она улаживала свои дела в Хогли, давая кастеляну последние указания. Но стоило появиться Чарльзу, как она оставляла все дела. Он же веселил ее, развлекал, исподволь обучая тому, от чего она отвыкла, живя в глуши. Но ни он, ни принцесса больше не обмолвились о происшедшем в комнате Чарльза. Для обоих это была запретная тема.

Мэри жаловалась Брэндону:

– Моя Гилфорд отказалась сопровождать меня ко двору. Для меня это удар, я ведь так привыкла к ней. А она все твердит, что я уже достаточно образованна и такой взрослой принцессе не нужна гувернантка, считая, что сама уже немолода, что ей не место при блестящем дворе Генриха Тюдора. Мег хочет уехать в свой Кентский замок, заняться делами имения. Но я-то ведь знаю, что она едет с Джонатаном Холлом!