Коби Брайант. Философия игры и жизни легендарной Черной Мамбы - Роланд Лазенби

якобы неограниченным потенциалом. «Но когда я впервые его увидел, – вспоминал Карр, – это был тощий, длинный парень с двумя наколенниками. Это было совсем не то, чего я ожидал. Он все еще рос, и, поскольку у него постоянно болели колени, ему было трудно наклоняться, ну и все такое. Он был очень длинным. Длинные руки, длинный корпус. Он был довольно крупным молодым парнем. Он вырос почти до 193 см».

Проблемы с коленом были связаны с болезнью Осгуда-Шлаттера, которая вызывает сильную боль в коленях у склонных к атлетизму подростков. Это состояние замедляло Брайанта, и он выглядел неловко. В то время чтобы бросить мяч, он должен был заставить своих защитников занять место на полу, а затем начать использовать серию ложных замахов, чтобы суметь произвести бросок. Как только он взлетал, он обычно мог подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы сделать свой бросок поверх защитников, вспоминал Карр. «Но, честно говоря, тогда мы видели потенциал, но в нем не было ничего особенного, потому что, опять же, он не был таким быстрым или взрывным, каким стал позже. Он был похож на долговязого пацана, двигающегося как в замедленной съемке».

«Мы все говорили: “Он хорош, но так ли уж он хорош?” Очевидно, никто не говорил ему этого в лицо, но все мы говорили между собой: “Я не вижу в нем ничего особенного”».

Их великое школьное соперничество начнется тем же летом, прямо там, в Лиге Сонни Хилла, смеясь, вспоминал Карр: «Вот так и началось наше соперничество, потому что мы болтали друг с другом всякую чушь. Я грубил ему, он огрызался в ответ. Несмотря на то что Коби был из пригорода, я всегда говорил людям: он никогда не вел себя как провинциальный парень. Он всегда вел себя как парень из центра, и это поведение не было ни враньем, ни подделкой. У него всегда была филадельфийская твердость и такой менталитет, как будто он никогда не отступит. Он любил вызовы. Например, если бы ты начал говорить с ним, он бы действительно замкнулся и сосредоточился, и ты мог бы просто увидеть эту решимость на его лице, и он просто начал бы играть еще сильнее».

Когда Карр познакомился с Коби Бином, он понял, что этот парень в наколенниках потратил много времени, создавая себе вызовы: «Он просто будет искать все, что будет его мотивировать и бросать ему вызов. Когда он был молодым парнем, у него был такой же менталитет, о котором люди будут говорить позже. Он всегда просто пытался найти что-то, что могло бы разжечь этот огонь и заставить его играть на пределе сил. Когда он переходил в девятый класс, в его игре было много чего-то подобного».

Среди тех, кто рано получил представление о Коби в Хилл Лиге, был Эдди Джонс, в то время 198-сантиметровый форвард Университета Темпла. «Даже тогда, когда ему было тринадцать, он умел играть, – вспоминал Джонс. – Даже тогда он мог обыгрывать взрослых».

«Это было большое соревнование, большое удовольствие, – вспоминал Брайант о Лиге Сонни Хилла. – Ребята из Университета Темпла часто приходили посмотреть, как мы играем, потому что мы играли в их спортзале. Там бывали Эдди Джонс, Аарон Маккай и Рик Брансон. Это были ребята, которые начинали играть после нас. Поэтому я оставался и немного прощупывал их. Эдди обычно выбирал меня, чтобы я в товарищеских играх играл в его команде. Он думал, что я чутка умею играть, поэтому он выбирал меня, и я играл с ними».

Ранние «Эйсес»

Той осенью в «Лоуэр Мерион» Даунер обнаружил, что у Брайанта поразительная трудовая этика. Он заставил себя пройти через изнурительный график самосовершенствования, который включал длинные пробежки, поднятие тяжестей и, казалось, безостановочный баскетбол. На тренировках с командой он был полон решимости никогда не проигрывать в командном упражнении или соревновании. В течение почти четырех лет он будет поддерживать безупречную репутацию в этом отношении.

«Когда я начал понимать, насколько хорош этот персонаж по имени Коби Брайант, я нанял людей в свой тренерский штаб, исходя из его лучших игровых способностей, – сказал он. – Моим единственным намерением было: “Я должен найти людей, которые смогут опекать этого парня, которые смогут конкурировать с этим парнем, которые смогут бросить вызов этому парню”».

Он подобрал бывшего игрока колледжа, атлетичного защитника по имени Джимми Кизерман. Затем он уговорил своего брата Дрю, который был большим и сильным, покинуть свой бизнес и поработать тренером.

«Внутряковая» шутка программы «Лоуэр Мерион» звучала так: «Черт возьми, я запрыгну в самолет. Я выйду с этим четырнадцатилетним подростком на площадку. Это не будет проблемой». Кульминацией, конечно, было то, что свирепый новичок всех их в пух и прах разобьет.

Другим сотрудником Даунера был отец его молодой звезды. Где-то в глубине сознания тренера была еще одна проблема: пригородная программа, подобная программе «Лоуэр Мерион», может потерять своего нового рекрута в пользу одной из известных программ Филадельфии, таких как Римско-католическая, в чьем составе был сам Карр. Наличие отца Коби в качестве тренера помогло бы укрепить отношения; кроме того, две дочери семьи уже учились в Лоуэр Мерионе, хорошо адаптировались и играли в волейбол.

Это будет вопрос, который будет молча висеть над программой в течение следующих нескольких сезонов. Но становилось все более ясно, что Брайанту нравилась программа, в которой он может доминировать, в которой он может найти все то игровое время, которое ему необходимо для развития, питающее его отношение к игре.

«Первые пару раз, когда мы играли в городских школах, обо мне ходили слухи, – объяснил он однажды. – Половина из них сказала бы: “О, да он неженка из пригорода”».

Часть негативной атмосферы исходила от соотношения побед и поражений «Лоуэр Мерион» во время первого года обучения Брайанта. Сезон назад Даунер довел команду до двадцати побед в сезоне. Ожидания были высоки, но выпуск игроков и травмы истощили состав команды. «Лоуэр Мерион Эйсес» 1992/93 годов, в которых новичок Коби Брайант выступал в качестве игрока стартового состава, шли по сезону с показателем 4–20.

«Это было не очень», – сказал Даунер.

Тренер и его будущая звезда обнаружат, что их объединяет абсолютная ненависть к поражениям. «Проигрывать так много раз, вероятно, для него было нечто из ряда вон выходящее, – сказал Даунер, и когда Коби проигрывал, тренеру было труднее вытаскивать его из игр. – Будучи на площадке, он для нас делал все, знаете ли, он играл с пятой позиции до первой, но он был трудным парнем, когда сидел на скамейке, скажу я