Провинциал. Книга 2 - Игорь Лопарев

надежду наладить отношения с малознакомым молодым человеком?

То, что её цель, это просто лёгкий флирт и получение по быстрому порции постельных утех, я отмёл сразу.

Она видела Истер и должна была понять, что попытка закрутить интрижку, буквально, на глазах у моей подруги, может быть чревата совершенно непредсказуемыми последствиями. То есть, возможное удовольствие не окупает тех проблем, которые могут пойти «в нагрузку».

Тем не менее, она сейчас прилежно трётся об меня упругими сисечками и пытается заглянуть в глаза, тем самым пытаясь создать у меня, так сказать, стратегическую заинтересованность в ней.

А почему это вдруг в ней такая активность проснулась? А, скорее всего потому, что что-то у неё пошло здорово не так, как она планировала…

Я внутренне улыбнулся, и прошептал прямо в её розовое ушко:

— Ну, рассказывай уже, как ты до жизни такой дошла, красавица…

Она трогательно так шмыгнула носиком, ещё плотнее ко мне прижалась, и жарким шёпотом начала своё повествование, изредка прерывая его тихими жалостливыми всхлипываниями…

— Петя, ну что ты на этих двух малолеток уставился? — спросила Василиса Родионовна своего дражайшего супруга, — они даже танцевать толком не умеют, не говоря уже о вещах по-серьёзнее. Вон, гляди, сейчас ноги друг другу по-оттаптывают…

— Дорогая Василия, — ухмыльнулся Пётр Сергеевич, — а ты попробуй догадаться о причинах моего интереса к этим невзрачным людишкам…

— Гммм, — озадаченно прочистила горло Василиса, — девчонка мелькала около четы Клюгеров, ну, тех лекарей, что к Добрянским приехали.

— Не о том говоришь, милая, — хохотнул господин Овечкин, — это вообще никто, — и пояснил, — эта девчонка вляпалась в какое-то дерьмо, не знаю, в какое именно, мне это не интересно. Но Клюгеры владеют её пожизненным контрактом, это факт. Нам про неё начальник погранотряда рассказал вчера за преферансом. Они там замучились её оформлять. Рабство-то у нас запрещено.

— Ага, ты хочешь сказать, что она, практически, их рабыня? — госпожа Овечкина поднесла к глазам антикварный лорнет и ещё раз внимательно посмотрела в сторону танцующих, — а почему она тогда, вообще, танцует, а не занимает подобающее ей место где-нибудь за спинами хозяев?

— Гуманисты, — господин Овечкин вложил всё своё презрение в это слово, — причём, это они на людях позволяют ей подобные вольности, а дома, как мне говорили, и высечь могут как следует. И регулярно секут, да…

— Лицемеры, — госпожа Овечкина преисполнилась чувства собственного превосходства перед этими двуличными демократами.

Все знали, что у Василисы Родионовны особо не забалуешь, и в их роду практиковались различные виды наказаний, включая и телесные.

Причём перепадало иногда даже и полноправным членам рода, не говоря уже о слугах и прочем разном персонале.

При этом Овечкины были чужды всяческого человеколюбия, включая даже показное.

А Пётр Сергеевич, вообще, любил повторять, что гуманизм, это, как раз, то, чем занимаются в душевых комнатах страдающие от подростковой гиперсексуальности мальчики…

— Ага, значит, девчонка внимания твоего привлечь не могла… Тогда получается, что парень? — спросила Василиса Родионовна своего благоверного.

— Получается, что он, — вздохнул господин Овечкин.

— И чем он прославился, что ты на него внимание обращаешь, да и ещё вздыхаешь так сокрушённо? — едко поинтересовалась супруга Петра Сергеевича, — ты ж, вроде, больше по девочкам у меня? Только, бывало, отвернёшься, а Петя мой уже горничную в темном уголке приходует… Думала, как Серафиму эту на работу взял, так немного угомонился, а оно, вон оно, оказывается, что… — хихикнула Василиса Родионовна.

— Совесть поимей, песочница старая, — Пётр Сергеевич, ничуть не стесняясь присутствующих, ощутимо ущипнул супругу за ещё вполне себе упругую задницу.

Супруга довольно взвизгнула, и аж порозовела слегка, на время убрав с лица вечно брезгливую мину:

— Уймись, греховодник старый! — госпожа Овечкина всем своим видом, однако показывала, что отнюдь не против. Да и вообще, соскучилась она по мужской ласке, — рассказывай давай, что там у тебя за интерес такой к мальчикам вдруг проклюнулся.

— Интерес то у меня обычный, меркантильный, — Пётр Сергеевич перешёл на серьёзный тон, — мне нужен майорат этого лоботряса, но вот беда, что-то никак не складывается это у меня.

— У тебя, — удивлённо переспросила Василиса, — и не складывается?

— Ну да, хотел руками Васи Троекотова с ним разделаться, так этот живчик Васеньку-то моего быстро на ноль помножил, я даже не ожидал от него такой прыти.

— И что, так и отступишься? — Василиса, как никто, знала, что не отступится её муженёк.

Он, как питбуль, если вцепится, то хватку его челюстей уже и не разжать ни чем, и сейчас она просто таким образом любопытствовала относительно ближайших планов своего супруга.

— Ну, сейчас готовлю следующую попытку, с учётом допущенных ошибок, — нахмурился Овечкин, — надо показательно разделаться с этим нахалом, чтобы и другим неповадно было.

Он едва удержался от того, чтобы сплюнуть себе под ноги, но вовремя вспомнил, что плеваться тут не комильфо, дворянское собрание, всё-таки:

— Ты ж посмотри, Василия, этот мерзавец до такой степени обнаглел, — господин Овечкин аж раскраснелся от охватившего его праведного гнева, — что на бабу свою нацепил наши рубины.

— Как это? — вскинулась Василиса.

— Да я через Васю толкал партию ювелирки, а тот её продать не успел, а этот Антонов, похоже, всю эту бижутерию и затрофеил.

— Так надо вернуть собственность-то, — чуть ли не прорычала Василиса, и её холёные пальчики непроизвольно скрючились. И теперь её руки формой своей очень напоминали лапы пустынного грифа.

— Да разошлось уже всё…

— Ну, я Робертика сейчас пошлю, — пусть он с этой фифы посрывает всё наше…Хотя Робертик, это всё равно что мы с тобой для всех… Сразу поймут, сволочи…

— А давай, — внезапно оживился Пётр Сергеевич, — и, не дай бог, кто-нибудь хоть что-нибудь вякнет. Уничтожу. Давно пора показать всем этим мелким лизоблюдам, кто тут хозяин… А то, ишь, по-привыкали, понимаешь…

Я танцевал, выслушивая грустную, но, отнюдь не необычную, историю крушения девичьих надежд.

Моя знакомая поведала мне, как, прибыв на Керрату, в то самое рекрутинговое агентство, обещавшее ей работу, она совершенно наивно и безответственно поверила на слово улыбчивым рекрутёрам и выпустила из рук документы.

Ей клятвенно пообещали всё быстренько оформить и, не позднее, чем завтра, направить её к непосредственному работодателю.

На вопрос, а что ей сейчас делать, сказали, что сегодня она может отдыхать, а завтра подходит сюда же в это же время.

Хорошо, что хоть банковскую карточку сохранила, но, как оказалось, очень ненадолго.

Как только она вышла из этой конторы, к ней подошли два представителя миграционной службы.

На их просьбу предъявить документы, она, как и следовало ожидать, ответила, что отдала их для оформления.

Услышав эти её слова, оба представителя исполнительной власти переглянулись, ухмыльнулись, и в один голос сказали:

— Пройдёмте.

Не взирая на её слабые трепыхания и предложение пойти в офис рекрутёров и там уладить недоразумение, её быстро и профессионально упаковали, со словами, истинный смысл которых она прочувствовала несколько позже:

— И, дамочка, запомните, это были не рекрутёры, хе-хе. Это были именно хедхантеры1.

Бедную, ничего не понимающую Эви отвезли в какой-то отстойник. Тут, в душном и грязном зале, где вдоль стен в несколько ярусов располагались жесткие пластиковые лежанки, бестолково толпилось много разномастных личностей.

Весь находящийся в помещении народ был каким-то помятым, на лицах многих была написана полная безысходность и растерянность. Хотя тут были и личности иного плана, в глазах которых угадывался хищный блеск.

Вот тут Эвелин и лишилась своей банковской карточки, причём она до сих пор не могла понять, кто именно и когда её спёр.

И после того, как Эви отсидела сутки в этом обезьяннике, её вызвали к местному начальнику.

Убедившись в том. что у девушки отсутствуют не только документы. но и деньги, которые и интересовали его в первую очередь, тот обрисовал ей ближайшие перспективы.

От нарисованной добрейшим представителем закона картины ей поплохело сразу, непосредственно в начальственном кабинете.

Когда её откачали, разговор продолжился. Она окончательно поняла, что попала в глубочайшую задницу.

Предлагаемых вариантов было всего два.

Или её высылают с планеты, а, поскольку документов и денег у неё нет, то высылают её в полудикую систему, где можно некоторое время выжить, работая на местных рудниках. Но недолго.

Второй вариант — это подписание бессрочного контракта. Этот контракт может быть передан от одного лица другому, продан, подарен, ну и так далее. Суть