Мистер Кларнет - Ник Стоун

– Убери пистолет!

Макс вскочил. Гулкий голос доносился откуда-то сзади, с холма. Не отпуская парня, Макс развернулся. Где-то там, не очень далеко, стоял человек. Его почти не было видно, но Макс чувствовал, что это гигант.

– Я не буду повторять дважды.

Макс вытащил дуло изо рта парня и сунул в кобуру.

– Теперь отпусти его.

– Он собирался меня убить! – крикнул Макс.

– Отпусти его! – рявкнул гигант так, что несколько мальчиков уронили камни.

Макс отпустил парня. Гигант прорычал что-то по-креольски, и вспыхнули автомобильные фары, ярко осветив все вокруг. Макс загородился ладонью от слепящего света. Парень продолжал лежать на земле, его костюм был залит кровью.

Наконец-то Макс увидел детей. Они стояли, окружив его в три ряда. Тощие, одетые в грязные лохмотья, тоже заслонялись руками от света. Гигант снова прорычал по-креольски. Дети побросали камни и стали разбегаться. Их было больше сотни. Они бы разорвали Макса на куски. Потом заработал двигатель, судя по звуку мощного автомобиля, скорее всего военного джипа. Почему же не было слышно, как он подъехал?

Выговор у гиганта был чисто британский. Макс чувствовал, что гигант разглядывает его. Затем он приблизился, но увидеть лицо по-прежнему было невозможно.

Гигант схватил парня за ворот пиджака и поднял с земли, как пушинку. Максу удалось рассмотреть его голую руку с массивными мускулами. Бицепс раза в два больше, чем у Джо, а кулак размером с кузнечный молот. Ему показалось, что у гиганта шесть пальцев. Во всяком случае, Макс насчитал не четыре костяшки, а пять, когда гигант собрал в горсть пиджак парня.

Макс догадался, что этот исполин и есть Винсент Пол.

Фары блеснули в последний раз. Газанул двигатель.

Джип задним ходом быстро съехал с холма. Достиг карусели на площади, повернул налево и скрылся.

Макс поковылял по опустевшей дороге. Опьянение накатывало волнами и отступало, дурман в голове чередовался с прояснениями. В конце концов он нашел нужную улицу, которая привела его к «Тупику Карвера».

Это была самая первая, куда он собирался свернуть, перед тем как его окружили дети.

Войдя в дом, Макс двинулся в свою комнату. Вытащил бумажник, отстегнул кобуру с пистолетом, уронил на кровать. Снял пиджак, который из бежевого превратился в коричневый, весь пропитанный потом. Костюм был испорчен. Брюки воняли. Левая брючина черная и липкая до колена.

В спальне было жарко и влажно. Макс включил вентилятор. Руки дрожали, сердце колотилось. Из головы не вылезали эти подростки. Хотелось вернуться и отдубасить их как следует. Еще больше хотелось поскорее убраться прочь из этой забытой Богом страны, а также свернуться калачиком, сделаться маленьким и спрятаться куда-нибудь от стыда.

Макс вспомнил о визитной карточке Хаксли и диске Синатры в кармане. Карточка на месте, а диск исчез. Очевидно, выпал во время всей этой кутерьмы из кармана. Он скомкал костюм и швырнул в угол. Снял рубашку, обтерся, затем сбросил белье и прошел в ванную комнату, где кинул в корзину для грязного белья. После чего встал под душ.

Пустил только холодную воду. Охнул, когда она полоснула по коже, и собрался закрыть кран, но решил терпеть, стиснув зубы. Открыл его до отказа, так что труба завибрировала, угрожая сорваться с кронштейна. Ледяная вода – это хорошо. То, что нужно сейчас, чтобы как-то справиться с перенесенным унижением.

Его опозорили. Да, опозорили малые дети. Они бы убили его, если бы не Винсент Пол. А это был он, кто же еще. Интересно, что бы сделали вы, если бы на вас напали дети, угрожая лишить жизни? Вы бы их поубивали, да? А если бы не решились, они бы прикончили вас. Вот так. Все одинаково скверно. Его гнев метался-метался, а потом нашел какую-то дыру и юркнул туда, затаившись.

Макс вытерся, вернулся в спальню. Но о сне не могло быть и речи, слишком он был возбужден, взвинчен. Хотелось еще рома. Он знал, что пить нельзя, это путь обратно к алкоголизму, но в данный момент ему было наплевать.

Макс переоделся в брюки хаки, белую футболку и побрел в кухню. Открыл дверь, включил свет.

За столом сидела Франческа Карвер.

– Черт возьми, как вы здесь оказались? – воскликнул Макс.

– Пришла побеседовать с вами.

– А как вошли?

– Так это же наш дом, вы забыли?

– О чем вы хотите поговорить?

– О Чарли… Решила сообщить вам кое-что полезное, прежде чем вы начнете поиски.

Макс принес блокнот и диктофон. На столе перед Франческой стояли бокал с водой и бутылка. Она курила французские сигареты «Житан». Симпатичная пачка, синяя с белым. Элегантно выпуская дым, Франческа была похожа на героиню фильмов сороковых годов.

Макс предположил, что не учуял запах дыма из-за вони, которая исходила от костюма.

– Прежде мы должны договориться, – произнесла она, когда Макс сел за стол.

– Я вас слушаю.

Сейчас Франческа выглядела другой, симпатичнее, не такая разбитая. Она переоделась в бледно-голубую блузку, длинную юбку из ткани деним и туфли на резиновой подошве. Причесалась иначе и на лицо наложила немного косметики.

– Вы ничего не скажете Густаву.

– Почему?

– Потому что, если он узнает, у него может не выдержать сердце. Оно и так висит на волоске. Обещайте, что не скажете.

«Вранье, – подумал Макс. – Она терпеть не может Густава Карвера. А меня держит за дурака, изображает грусть, пытается разжалобить. С такими способностями ей бы надо поступить в театральное училище».

– Почему не надо ему рассказывать? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.

Франческа спокойно встретила взгляд Макса, выдержала его. Ее глаза говорили: я навидалась в жизни всякого, так что пошел ты…

– Если Густав узнает о нашем разговоре, он очень обозлится.

– Чарли не его внук?

– Да вы что?

Она покраснела. Глубоко затянулась сигаретой и уронила ее в чашку с водой, которую взяла вместо пепельницы. Окурок зашипел.

– Извините, – улыбнулся Макс. – Это всего лишь предположение.

Франческа действовала точно по сценарию. Только неизвестно, задел ли он оголенный нерв правды или это просто благородное негодование. Макс бил наугад, испытывая глубину ее искренности. Пока она выдерживала.

– Рассказывайте, миссис Карвер, то, что собирались.

– Вначале дайте слово.

– Зачем?

– Затем.

Он рассмеялся.

«Высокомерная стерва. Хочет, чтобы я дал слово. Пожалуйста. Подумаешь, большое дело. Его всегда можно нарушить. В первый раз, что ли. Слова, обещания с пожатием рук, клятвы – все это имеет значение лишь в общении с друзьями».