По грехам нашим. Книга 4 - Денис Старый

находилась моя небольшая лавка с товарами, как из Унжи, так и с местными ремесленными изделиями. Так что уезжал я чувством выполненного долга.

Я вновь почувствовал себя хозяином, что было подорвано после мутной историей с монгольским послом.

В Унже тихий приезд уже не получился. Нас встречали чуть ли не с оркестром, но если бы таковой был, то обязательно присутствовал и играл бравурные марши. Люди начали стекаться к поместью и многие считали необходимым хотя бы отбить поклон, но увидеть боярина, пусть и издали. Ситуацию объяснил словоохотливый в последнее время Ермолай.

- Воны любят тебя, Корней. Люди думают, что ты по правде живота лишил крамольного татарина, - поведал мне кум.

Между тем, Ермолай не выслушал мой ответ, резко оказавшийся занятым, когда навстречу ему выбежала Нелли. Грузинская девушка была непохожа не себя и выглядела покорной по-домостроевски, а не шаловливой, какой я привык ее видеть.

- А что случилось? – спросил я у Божаны, стоящей рядом со мной и приветствующей собравшихся.

- Так венчаться удумали, - немного склонившись в мою сторону заговорщицки шепнула жена.

Я порадовался тому, что все же удалось Ермолаю убедить своенравную девушку знатного происхождения выйти замуж именно за него. И будущая жена, теперь, понимая, что должна соответствовать и привыкать к обязывающему статусу жены, ведет себя покладисто, не позоря своего жениха. Вот только не завидую я куму, дома то она всю плешь проедать будет, такой буйный характер все равно будет прорываться.

Дом, милый дом. Как же хорошо, что есть место на этой бренной земле, где действительно чувствую себя хорошо. Унжанское поместье стало родным, местом моей силы. Уже строится большой каменный дом и новая усадьба, которая станет втрое больше нынешней. Надеюсь, что новый дом станет не менее уютным. Ну а пока нужно поработать. Не перестаю убеждаться в том, что люди этого времени отличаются необычной работоспособностью и любознательностью, пусть и медлительность в своих действиях. Если отсутствует противоречие с религией, то готовы познавать мир с уникальной скоростью. И сильные духом люди этого времени отнюдь не глупее бывших моих соплеменников из XXI века, вероятнее, даже способнее.

В целом же существующий ныне уклад в поместье, да и значительно за его пределами, мало напоминал то уныние, которые было в этих местах, когда я впервые здесь оказался. Люди ходили с улыбками на устах, сложно было увидеть тощего человека, если только он не приезжий, или из племен меря, пришедший на постоянно действующий торг. Даже карчма умудряется работать всю неделю, кроме воскресенья, хватает клиентов.

Отдельно нужно было указать на то, что товарно-денежные отношения, как по мне, развиты были не меньше, чем в сельской местности в веке так девятнадцатом. Можно было улучшить финансовую систему.

С Ярославом, скорее с Нечаем, был уже уговор о том, чтобы чеканить свою монету. Все то серебро, которое есть у меня и у князя планировалось использовать для производства первых, если не считать единичных экспериментов ранее, русских денег. Не удобны были для торговых отношений гривны, зачастую использовали просто металл. Да и подобная монополия лишним не будет, а иметь возможность создать более совершенную финансовую систему, чем существующая, и не сделать этого, больше, чем преступление – это глупость. В мечтах были бумажные деньги, но пока именно что в мечтах, может лет так через пятьдесят и можно попробовать, а прыжки через целые формации, нарушить уже работающие системы.

- Корней Владимирович спаси Христос тебя! – провозгласил басовитым голосом Дарен.

Кузнец выступил вперед большой толпы людей. Все они собрались приветствовать меня. Приятно, черт возьми.

Знакомые люди, стоящие напротив, мало напоминали себя, какими я их помнил при первом знакомстве. Тот же Дарен стал еще больше, уже имел изрядный лишний вес, при этом выглядел самодостаточным, может даже немного высокомерным человеком. Сильно отличался некогда худой Демьян-мельник от того, кого я видел перед собой. Сейчас этот мучной магнат превращался в сказочного колобка, округлившимся во всех местах. А когда-то боялся начинать мукомольное производство. Он, как и многие собравшиеся ощущали себя хозяевами, понимали, что их жизнь значительно сытнее, чем в других регионах Руси и ценили это. Назвать кого-то из собравшихся холопами, даже рядовичами не поворачивался язык. Скорее боярство, буржуа, не меньше.

- По здорову ли люди честные? – обратился я к собравшимся.

- По здорову, боярин! – почти хором отозвалась толпа.

И был пир на весь мир, и угощали меня, даже подношения приносили. Я не отказывался, не было в этом действии какой-то корысти, люди хотели сделать мне приятное, так пусть и будет так. Особенно были мной оценены подношения, сделанные своими руками. Креча, наш главный уже не бортник, но пчеловод, даже соревнование со своим старшим сыном устроили, бахвалясь своими дарами. Вкуснее меда я ни в каком из миров не ел. А тут смогли и разделить отдельно липовый, отдельно гречишный, даже васильковый.

- Боярин, с тобой говорить желают, - заговорщицки, на ухо сообщил Дарен.

- Кто? – спросил я, делая очередной глоток пива, отличного нужно сказать, пива.

Кузнец замялся и почему то начал теребить нательный крестик. Такой привычки, как и подобного смущения, за самым мастеровитым кузнецом Руси ранее не было замечено.

- Ну? – с некоторым нетерпением спросил я.

- Так унуки перумовы, - быстро ответил Дарен и моментально сделал пару шагов назад, как будто опасаясь удара.

Я же не спешил с эмоциями. Это в этом мире вопрос религии был критически важен, мне же было не столь принципиально какой веры человек, главное его качества. Но это мне, человеку из двадцать первого века, где вопрос религии уже даже не на втором месте, а больше играет роль культурно-мировоззренческого нарратива.

- Где? – спросил я, наконец, и заметил, как выдохнул Дарен. Он ожидал другой реакции.

Пришлось оставить застолье, тем более, что начались песни и танцы и народ разделялся на клубы по интересам с выделяющейся своей энергетикой молодежи. Судя по бесятам в глазах девчин и отроков, сегодня могут быть очередные договоренности о сватовстве. Между молодыми, тут все еще оправляющим является родительское слово.

Встреча с Здебором происходила в доме Дарена, который, как я понял не так уж и всем сердцем принял Христа, пусть и неистово крестился на красный угол, как только мы вошли в его жилище.

- Боярин, не гневись, ведаю я, что Христа славишь и в церкву ходишь. Також ведаю, что и латинян привечаешь, и мари ужо живут на земле твоей. Нам, перуновым унукам, есть великая нужда