Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн - Евгений Родионов

Тем временем Гамилькар, получив командование, сразу приступил к активным боевым действиям и подверг атакам с моря италийские области Локриду и Калабрию. Затем, перенеся внимание на Сицилию, он занял область между Эриксом и Панормом, называемую «на Герктах» (ныне гора Монте Пеллегрино). Для лагеря им была выбрана очень выгодная и вместе с тем рискованная позиция на дороге, ведущей из гавани у подножия горы к ее вершине (кроме нее, на вершину Эрикса вели только два достаточно трудных пути).

О том, как дальше развивались события, лучше всего будет сказать словами самого Полибия, который сознательно отказался от их подробного изложения, и вот почему: «Дело в том, что в борьбе замечательных кулачных бойцов, блистающих храбростью и искусством, когда они в решительном бою за победу неустанно наносят удар за ударом, ни участники, ни зрители не могут разглядеть или предусмотреть отдельных ударов и ушибов, хотя и могут получить довольно верное представление о ловкости, силе и мужестве борющихся по общему напряжению сил их и по общему упорству в состязании: точно то же было и с военачальниками, о коих идет теперь речь. И в самом деле, историку нельзя было бы исчислить все поводы и подробности тех взаимных засад, наступлений и нападений, какие происходили между воюющими ежедневно, да и читателю описание это показалось бы утомительным и совершенно бесполезным. Легче можно оценить названных выше военачальников из общего рассказа о борьбе и об окончательном исходе ее. Ибо теперь были испытаны все военные хитрости, какие только знает история, все уловки, какие требовались обстоятельствами времени и места, все то, в чем проявляются необычайные отвага и сила. Однако по многим причинам решительная битва была невозможна: силы противников были равны, укрепления их были одинаково сильны и недоступны, а разделяющее стоянки расстояние было весьма незначительно. Вот главным образом почему происходили ежедневно небольшие стычки и почему не могло быть какого-либо решительного дела. Всегда выходило так, что участвовавшие в бою гибли в самой схватке, а все те, кому удавалось отступить, быстро укрывались от опасности за своими окопами, откуда снова выходили на битву» (Полибий, I, 57).

Итак, мы не в состоянии выяснить детали разыгравшихся на склонах Эрикса боев и маневров, но известно главное: в течение трех лет Гамилькару удавалось на равных сражаться с противником, не прекращать морские набеги на италийское побережье, и это при том, что римляне фактически окружали его базу, так как имели отряды и на вершине горы, и у ее подножия. Более того, воспользовавшись удобным моментом, Гамилькар сумел захватить город Эрикс, поставив тем самым находящийся выше него по склону римский отряд в осадное положение. Но и этот его успех в конечном итоге имел небольшую ценность. Даже полководческих качеств Гамилькара не хватало, чтобы нанести римлянам решительное поражение и переломить ход кампании, и все те годы, которые он воевал на Сицилии, борьба шла, по сути, на истощение. Пользуясь своеобразной метафорой Полибия, можно повторить: «…самые государства противников уподоблялись породистым дышащим боевым петухам. Не раз такие птицы, потеряв от изнеможения способность владеть крыльями, находят себе опору в собственной отваге и продолжают наносить друг другу удары, пока наконец сами собой не кидаются друг на друга, быстро сцепливаются, и тогда один из них падает замертво. Подобно этому, римляне и карфагеняне, утомленные трудами непрерывной борьбы, истощены были вконец, а налоги и расходы, удручавшие их долгое время, подорвали их силы» (Полибий, I, 58, 7–9).

Кажется вполне вероятным, что причиной конечной безрезультатности действий Гамилькара стала выбранная им позиция. Склоны Эрикса помогали защищаться, но они же с определенного времени мешали развить успех. То, что Гамилькару удавалось в течение трех лет, ведя непрерывные бои, сохранять свою армию, уже само по себе являлось большим достижением, но кроме успешных маневров необходимо было успешное наступление, которое, по причине ли недостатка сил или противодействия римлян, оказалось нереализованным. Пунийцы оказались привязанными к собственной, находящейся в малодоступном месте базе, что поставило их в некоторую зависимость от противника, который неизменно был менее скован в своих действиях. Выигрывая в тактике, карфагеняне проиграли в стратегии.

Шел 243 г. до н. э., война длилась уже двадцать второй год, обе стороны были предельно истощены, и ни та ни другая не могли достичь решительного перевеса. Чтобы победить, необходимо было предложить что-то новое, раз уж применяемые в последние несколько лет методы ведения боевых действий не давали результатов. Первыми это поняли в Риме.

Неизвестно, кто оказался автором идеи завершения войны решительной победой на море, однако весьма скоро она получила популярность в римском обществе и была одобрена в сенате. Римляне снова встали перед необходимостью строить флот, но на этот раз государственная казна была пуста, и нужно было найти другие источники финансирования. И такой источник нашелся. Сами римские граждане, богатые и не очень, организовали сбор средств на постройку флота, и уже скоро денег было столько, что хватило для изготовления двухсот квинкверем, моделью для которых послужил захваченный во время осады Лилибея корабль Ганнибала Родосца. Государство обещало вернуть гражданам вложенные в дело сбережения, но только при условии успешности новой военной кампании.

К началу летнего сезона 242 г. до н. э. новый флот был закончен и в начале лета вышел в море во главе с новым консулом Гаем Лутацием Катулом. В Карфагене ничего не знали об этих приготовлениях, и когда римский флот появился у берегов Сицилии, для пунийцев это стало полной неожиданностью. Противопоставить ему было нечего, поскольку карфагенская эскадра в тот момент находилась в Карфагене. Воспользовавшись всем этим, Лутаций беспрепятственно захватил гавань Дрепана, взяв сам город в правильную осаду, а также блокировал с моря Лилибей. Понимая, что генеральное морское сражение с пунийцами лишь вопрос времени, римский консул непрерывно тренировал экипажи своих кораблей и в результате добился серьезного повышения уровня их подготовки.

Узнав о появлении нового римского флота, в Карфагене немедленно сформировали свою эскадру, командующим которой назначили Ганнона. В ее задачу входила прежде всего доставка продовольствия и прочих припасов войскам на Эриксе, в результате чего большую ее часть составили тяжело груженные транспортные корабли. Ганнон привел свой флот к Гиере, одному из Эгатских островов, в непосредственной близости от западной оконечности Сицилии. Отсюда он намеревался подойти к Эриксу, разгрузить там корабли, взять на борт лучших из наемников, а также Гамилькара Барку, после чего вступить в бой с римским флотом.

Консул Гай Лутаций полностью разгадал замысел карфагенского флотоводца, тоже усилил экипажи кораблей отборной пехотой и, будучи твердо намерен дать бой, перевел свой флот к острову Эгусе, как раз напротив Лилибея.

Утром 10 марта 241 г. до н. э. погода благоприятствовала карфагенянам. Перед Лутацием встала дилемма: если атаковать вражескую эскадру сейчас, то придется идти против ветра, да еще при сильном волнении. Но в то же время, если выжидать более удобной погоды, пунийские корабли благополучно избавятся от своего груза и будут гораздо маневреннее, их экипажи пополнятся сухопутными бойцами, и, наконец, их поведет в бой уже не Ганнон, а Гамилькар Барка, самый опасный из всех возможных противников. Взвесив все «за» и «против», Гай Лутаций повел свой флот на перехват пунийской эскадры.