Дом крови - Брайан Смит

рот, чтобы произнести нараспев строки, написанные на незнакомом ему языке.

За исключением того, что теперь он его знает. Слова, наполненные безумием, слетают с его губ. Повторяющиеся и ритмичные фрагменты странного словоблудия складываются, как отрывки из песни. Это песнопение. Призыв. Сновидец произносит эти слова с привычной для него привычкой человека, который произносил их много раз до этого. Ему в голову приходит возможность, идея, наполненная такой неожиданной надеждой, что его физическое тело кряхтит от удивления.

То, чему он является свидетелем - реально. Или почти реально. Он подозревает, что все преувеличения, которые создает его собственный разум, минимальны. Небольшие приукрашивания. Однако теперь он уверен, что на самом деле находится не в освещенной свечами комнате. Вместо этого он - гость в чужой голове, невидимый наблюдатель. Еe хозяин, этот разумный проводник между его собственным спящим мозгом и этим странным местом, не подозревает о его присутствии. Он разделяет часть знаний этого человека, благодаря чему и знает этот странный язык. Но во взаимосвязи двух разумов есть пробелы, места, где синапсы не совсем совпадают. Сновидец знает, что его хозяин - мужчина. Он знает, что когда-то этот человек жил нормальной жизнью за пределами владений Хозяина, но все это закончилось более семи лет назад.

И это все, что сновидец знает о своем хозяине.

Он прекращает читать. Книга захлопывается. В комнате снова воцаряется полная тишина. Очередная фаза ритуала завершена.

Остается только одна фаза.

Одной рукой Жизель хватает связанного мужчину за подбородок, заставляя его открыть рот. Другая рука, сжимающая нож, с отработанной неторопливостью движется к зияющему отверстию. Из уголков глаз обреченного человека сочится влага. Беспомощные слезы. Сновидец испытывает прилив гнева, который почти - но не совсем - перекрывает ужас, который он испытывает. Это просто неправильно. Черт возьми, это гребаная пародия. Подобные вещи не должны происходить в современном мире. Но, эй, на самом деле это не часть того мира, не так ли? Это место, хотя и по-прежнему подвержено влиянию стихийного хаоса и насилия, является миром, достигшим определенного уровня цивилизации. Просвещения. В этом месте не могло произойти ничего ужасного...

Здесь, с другой стороны...

Жизель с той же неторопливой точностью вонзает нож в рот мужчины. Тело мужчины вздрагивает, когда что-то у него во рту поддается давлению лезвия. Боль, конечно, сильная. Как и все другие разумные существа, он остается пленником инстинкта, свойственного нервным окончаниям. Его рот пытается сомкнуться на лезвии в отчаянной попытке остановить его продвижение, но Жизель лишь крепче сжимает его челюсть. Она водит лезвием вверх-вниз, пока изо рта мужчины не выпрыгивают струйки крови. На ее лице застыло выражение полной сосредоточенности, в то время как лезвие продолжает свое неумолимое движение.

Ее глаза сверкают от радости, близкой к оргазму, когда она вскакивает на ноги и поднимает окровавленный нож высоко над головой. На его острие, почти неузнаваемый под слоем запекшейся крови, торчит небольшой кусочек плоти. Изуродованный мужчина на алтаре перекатился на бок и кашляет кровью. Он задыхается. Кто-нибудь должен ему помочь.

Кто-нибудь...

Будь осторожен в своих желаниях, - думает сновидец.

Хозяин тела подходит к связанному мужчине. Мгновение спустя он стоит на коленях рядом с ним. Отложив книгу, он лезет в карман своего одеяния. Его рука - рука хозяина тела, напоминает он себе - сжимает холодный металл. Нож. В поле зрения появляется лезвие, и это не церемониальный инструмент. Шесть дюймов[16] покрытой вмятинами, но очень острой стали. Это нож рабочего. Нож убийцы.

Рука хозяина отводится назад. Затем лезвие опускается по безжалостной дуге. Человек на алтаре умирает, его горло перерезано от уха до уха с потрясающей точностью.

Он отходит от трупа, отводит окровавленный кончик ножа от своего одеяния, и Жизель снова оказывается в центре внимания. Она опускает нож, отрывает окровавленный кусок плоти и открывает рот.

Я сейчас упаду в обморок, - думает сновидец.

Язык втянут в ее рот. Она проглатывает его целиком. В какой-то момент сновидец видит комок в ее тонком горле, затем он исчезает, как будто тело мыши проходит через змеиный пищевод. Что-то в атмосфере комнаты меняется. Это напоминает сновидцу о том, что он чувствует на улице в моменты перед грозой.

Ноздри Жизель раздуваются, а тело резко выпрямляется. Мышцы на ее руках и шее сокращаются, как у приговоренного к смерти заключенного, получившего первый удар тока. Пульсирующие вены, кажется, вот-вот лопнут. Ее глаза светятся ярко-желтым, затем на мгновение становятся красными, а затем снова приобретают свой обычный темно-карий оттенок. Из ее рта вырывается глубокий вздох, и ее тело принимает нормальное положение. Странная сила, овладевшая ею, исчезла - по крайней мере, ее видимые признаки исчезли, - но ее щеки залил румянец. И это чувство почти эротического возбуждения остается ощутимым.

Она снова смотрит на сновидца.

На хозяина его тела.

Она открывает рот...

Затем сцена начинает ускользать от него, как блеск пятицентовика, падающего в колодец, уменьшаясь до крохотной точки, прежде чем исчезнуть совсем. На мгновение наступает полная темнота, а в следующее мгновение спящий возвращается в свое собственное тело.

Его глаза резко открываются, когда он просыпается.

Он садится на кровати и тяжело дышит.

Меня зовут Эдди, - думает он.

Эдди... Эдди... Эдди...

И я не убийца.

Эдди быстро оглядел комнату в поисках Жизель, но ее нигде не было видно. Это была лучшая новость, которую он когда-либо слышал. Он предпочел бы получить несколько ударов по яйцам от луисвилльского отбивающего, чем снова столкнуться с этой страшной сучкой. Образы из сна нахлынули на него, теперь уже бессвязные, но все еще слишком яркие.

Рациональная часть его сознания начала неизбежную атаку на эти вещи. Сон не мог быть реальностью. Он определенно не мог находиться в голове другого человека. Эдди, - сказал ему голос разума, - в это верит только сумасшедший.

Эдди послал "голос разума" к черту, потому что он на это не купился.

Все это произошло на самом деле.

Все это было по-настоящему.

Что бы это ни было.

Он понятия не имел, какова была цель церемонии, свидетелем которой он стал, и не был заинтересован в том, чтобы это выяснить. Он знал, что это какая-то хреновая разновидность черной магии, и знал, что хочет как можно скорее отдалиться от ее адептов.

Он спустил ноги с кровати, нашел на полу свои джинсы и натянул их. Это были те же самые джинсы, которые он носил весь прошлый год, и грязная ткань неприятно ощущалась на его теле. Противнее, чем обычно. Он нахмурился, провел рукой