Звездный любовник - Мария Жукова-Гладкова

– Он ей позвонил в тот день и предложил прийти в ту квартиру. Сказал, что она тоже принадлежит ему и предназначена для переговоров. Валерия решила, что Петр хочет обсудить с ней роман (ведь фактически именно Рыжиков направил ее в писательство) или еще какой-то деловой вопрос, а с другой стороны, не хочет, чтобы их видели вместе в ресторане или кафе. В общем, она не усмотрела ничего странного в его приглашении.

«И, конечно, не предупредила мужа о свидании с бывшим любовником, да еще и рядом с любовным гнездышком, в котором с ним встречалась», – усмехнулась я про себя. А затем спросила:

– Как она попала в квартиру?

– Дверь была открыта.

– Распахнута?! – воскликнул мой шеф.

– Нет, прикрыта, но не заперта. Причем Рыжиков ее об этом предупредил, а она, дуреха, даже не задумалась!

Ну да, Рыжиков хорошо знал свою бывшую пассию. Как, впрочем, и Алену…

– В общем, Лера вошла в квартиру, увидела пальто Рыжикова, которое, как я понял, потом переместилось этажом выше, отправилась в комнату – и увидела его. Но головы не потеряла. Даже сообразила платком протереть все поверхности, до которых дотрагивалась! Не зря все-таки детектив написала. Пусть и Карининой рукой.

– Вы можете связаться с Валерией и спросить, в каком все-таки виде было тело? – обратилась я к Леониду. – Вы же знаете, что она «убила» его в своем романе. И Алена Родионова тоже «убила». Наяву использовались оба эти способа, но уже после смерти – на самом деле мужчину отравили. Валерия что-нибудь делала с телом? Например, чтобы подставить Алену. Или в комнате все уже было обставлено так, как в момент обнаружения тела?

Леонид позвонил жене, вероятно, на неизвестный мне номер. Выслушав краткое сообщение о развитии событий, Валерия сказала, что труп был «чистый» – то есть на кровати просто лежал голый мертвый Рыжиков. Тот был уже холодный – она заставила себя дотронуться до тела. Ни лепестков роз, ни ножа, ни бюста Ленина не было. Также ему еще ничего не отрезали. Левицкая тоже ничего не делала с телом – ни по мотивам своего романа, ни по мотивам романа Алены Родионовой. Она просто ушла.

– Какая невозмутимость! – хмыкнул мой шеф. – Чего же так психовать начала, когда Петька стал ей звонить и являться?

– Вообще-то, разные ведь вещи, – заметил Леонид. – А ты бы как отреагировал, если бы Петьку увидел?

– Ну, наверное, спросил бы, что все это значит.

– Валерия бы тоже, наверное, спросила, но ни разу не смогла до него добраться – быстро сматывался. Вова, что произошло? Почему Петр продал акции компании? Почему продал дом, машины, любовное гнездышко? Почему нам ничего не сказал?

– У него были какие-то проблемы? – спросила я. – Может, кто-то претендовал на бизнес, и он решил, что лучше продать и остаться живым и свободным и не отправляться в вынужденную эмиграцию в Лондон?

– Да вроде не было проблем, – ответили оба приятеля. – Если бы кто-то на бизнес претендовал, мы бы знали.

– А деньги куда могли уйти?

– Куда угодно, – пожал плечами Леонид. – Ирина до них не доберется. Никто не доберется.

Я вспомнила про мужика, который сопровождал Ирину на похоронах и на оглашении завещания, и спросила, кто он такой.

– Ее двоюродный брат, – пояснил мой шеф.

– Троюродный, – поправил Леонид. – Он у Рыжиковых был кем-то типа менеджера по всем вопросам с функциями мальчика на побегушках. То есть решал домашние проблемы. Этакий приживал на подхвате. Он из какого-то маленького провинциального городка, куда Ирину в детстве на лето отправляли с бабушкой. Ее и его бабушки были родными сестрами. Несколько лет назад он работы лишился – их градообразующее предприятие приказало долго жить, да еще жена его поэтому выгнала… Вот он и подался в Питер. Вообще-то, мужик рукастый, может все починить, ну и куда-то съездить, Ирину сопровождать, дочь в школу проводить и встретить. Петька из-за него не парился – все-таки брат Иринин, с детства знакомы. Я тоже на сто процентов уверен, что у него с Ириной ничего не было и быть не могло. Она его, конечно, приодела, каким-то манерам научила – мужик на глазах менялся. Но место свое помнил.

– Он живет в их квартире?

– Да. Там огромные апартаменты, для него без проблем выделили комнату. Петька ему сколько-то давал на карманные расходы, а так он был на полном пансионе. И его это устраивало. С Петькиной дочкой у него прекрасные отношения. Знаю, что он уроки с ней делал, пока Ирина в бассейн там или на массаж ходила.

– Что они с Ириной теперь будут делать? – покачал головой мой шеф.

– В Петербурге можно работу найти, если захотеть. Тем более мужик рукастый, как я уже говорил. За квартиру им, конечно, много надо платить, и дочь в платной школе учится. Что ж, Ирине придется отказаться от массажей, маникюров и такого прочего. Захотят – выживут. Но что же все-таки произошло?!

В этот момент мне на мобильный позвонил следователь и сказал, что едет к нам в офис.

Выглядел молодой человек так, словно ему только что пыльным мешком по голове дали.

– Что случилось? – спросила я.

– Коньячку? – предложил шеф.

– Я за рулем.

– Так с удостоверением же! – воскликнул Леонид Левицкий. – С вашим удостоверением можно и в стельку пьяным ездить. А выпить вам явно нужно.

– Давайте, – кивнул следователь.

Мы все тоже пригубили коньячка из запасов шефа, а потом втроем вопросительно посмотрели на гостя из органов.

– Могила пустая, – объявил тот.

– То есть как – пустая?! – воскликнул мой шеф.

– Петька что, живой был? – спросил Леонид.

– Я не знаю! – заорал следователь, которого это дело уже явно достало.

Леонид тем временем невозмутимо рассказал про известный ему случай побега из мест не столь отдаленных.

В деле была докторша из колонии. Человеку, решившему рискнуть жизнью ради обретения желанной свободы, она дала какой-то яд растительного происхождения. Мужик на самом деле страдал – задыхался, бился в конвульсиях, тело сводили судороги, что видели многие свидетели. Через три дня мучений он вроде бы умер. Свидетельство о смерти подписывала та самая докторша. Вскрытия не было, причиной было названо отравление – в смысле острая кишечная инфекция. В те же дни в колонии несколько человек мучились животом, и начальство решило, что это, возможно, какой-то вирус. Одних берет, других не берет, у третьих болезнь протекает вяло, а кому-то не повезло. Мужик был детдомовцем, и его смерть для начальства колонии была предпочтительнее, чем человека, родственники которого могут учинить скандал и пойти по инстанциям. Докторша использовала версию непонятного вируса и настояла на спешном захоронении – чтобы вирус, не дай бог, не распространился дальше. Начальство согласилось. Никому распространение вируса не требовалось. Хоронили на тюремном кладбище, в сумерках. Только рывшие могилу зэки ушли, забросав простой гроб землей, как подъехали друзья «покойного», достали его и вкололи мужику противоядие. Пустой гроб закопали назад, а «мертвеца» отвезли к другим врачам, уже ждавшим в состоянии боевой готовности. Восстановление заняло какое-то время (не день и не два, а гораздо дольше), потом еще пришлось колоть какие-то укрепляющие витамины. Но факт остается фактом. Человек вроде умер (пульса не было), потом ожил.