Порочный договор - Василина Лебедева

Рустам, неотрывно смотрел, как его плоть входит в лоно Милолики. Ощутив внутреннюю пульсацию, то, как она начала ритмично сжимать его – просто замер. Ему не нужно было двигаться, он просто синхронизировал сжатие ладони на своём члене со спазмами оргазма Милолики. Только от того, как она стенками лона сжимала его, Рустама затрясло в своём экстазе. Он, не слыша своего хриплого, протяжного стона изливался в тело девушки, откинув голову назад.

Его ещё потряхивало, когда он упал рядом с Милоликой, которая лежала, закрыв глаза, и часто дышала. Лика бессознательно хваталась за каждый кусочек покидающей сладости оргазма, но тот уже развеивался дымкой, оставляя за собой необыкновенные и одновременно пугающие для неё впечатления.

Повернув голову, столкнулась с тёмным, прищуренным взглядом Рустама.

– Теперь ты знаешь, что нет ничего противного или унизительного в минете. Тебе ведь было хорошо, когда я делал то же самое, не так ли? – голос Рустама ещё немного охрипший, привёл девушку в чувство. Только сейчас она увидела ситуацию под другим углом и, опустив глаза, заливаясь краской смущения, прошептала:

– Да.

А Рустам, не удержавшись, провёл пальцем по пунцовым щекам Лики, усмехаясь от того, что она краснеет от его вопроса, хотя только что, расставляла ноги как можно шире, стонала под его языком.

– Через час нам на ужин, – предупредил девушку, не отводя взгляда.

– Можно я чуть-чуть полежу? – прошептала тихо, не открывая глаз.

– Лежи, – Рустам накинул на них одеяло, прикрыл глаза и незаметно для самого себя провалился в сон.

Лика, зажав телефон в руке, откинулась на подушку, отстранённо смотря в потолок. С момента возвращения из Праги прошло уже три дня, и за всё это время она видела Рустама всего два раза во время завтрака.

После тех сумасшедших эмоций, после испытанных ошеломляющих впечатлений, Лика утром проснулась одна. Весь день она думала – как посмотрит на него? Было и стыдно, и волнующе, но за обедом Антон ей сообщил, что вечером они возвращаются в Россию. В итоге Рустама Лика увидела уже в аэропорту. Перелёт, за время которого она заметила только пару его взглядов и ни единого слова ей, она же…

Лика и сама молчала, да и не могла ничего сказать, спросить, не позволяли смущение и ограничение по договору, и в итоге девушка измаялась от переживаний.

Встреча с Людмилкой, долгие разговоры с Надюшей перед сном. У обеих сестрёнок всё хорошо, а вот Лика пребывала в душевном раздрае. Постоянно вспоминая – как отреагировал Рустам на то, что она без спроса ушла обедать, обдумывая, со вздохом соглашалась – виновата, сглупила. Поддалась глупому импульсу хоть на некоторое время стать опять беззаботной девчонкой, которая общается, смеётся, но она ведь уже не имела на это права. За её спиной сёстры и обязательство по заключённому договору!

От воспоминаний – как надсадно, со свистом дышал Рустам, когда она ласкала его плоть, девушку бросало в жар, а от того, что случилось потом, Лика и вовсе прятала лицо в ладонях от смущения.

Рустам открыл ей новый мир необычайно ярких, волшебных эмоций и ощущений. Воспоминания о ласках, о его губах, руках, сводили с ума и не давали девушке покоя ни днём, когда ещё могла на что-то отвлечься, ни тем более ночью. Ей по наивности думалось, что после случившегося между ними, их отношения должны были хоть немного измениться, но жизнь преподала Лике очередной, болезненный урок.

Вспоминался давно подслушанный монолог сокурсницы:

– Охомутать мужика, это вам не ромашки собрать, – вещала она. – Он будет соловьём заливаться, в любви признаваться, лишь бы трахнуть! Может и замуж позвать во время секса, потому что вся кровь у них в такие моменты к члену отливает, а потом… Адьёс, детка, попробовал и всё, азарта нет, добился чего хотел.

Лика раз за разом обдумывая всё, совсем запуталась и в своих мыслях и в чувствах, что испытывала к Рустаму. Посетила гинеколога, которая заверила девушку, что она полностью здорова и ограничений к сексуальной жизни нет. Но отстранённое поведение Рустама за прошедшие дни, уверило Милолику в том, что у неё и получилось как говорила сокурсница – попробовал её, не понравилось и всё, переключился на другую.

Можно было, конечно, обманывая саму себя, сказать: «Вот и отлично! Так спокойнее будет житься и легче и лучше! – но внутренне Милолике от мысли, что она ущербная, никчёмная в постели – было больно и жутко тоскливо. И она уверяла саму себя: – Ну не смотрел бы он так на меня, и не было бы в голосе восхищения! А как он меня называл – девочка, маленькая!» – вспоминалось в очередной раз.

***

Рустам устало откинулся на спинку кресла и потёр переносицу. Новые контракты, заключенные в Праге, плюс скопившиеся дела за время его отсутствия и в итоге с утра до позднего вечера был загружен работой. Но, несмотря на плотный график, частенько возвращался мыслями к Милолике, что для него было уже необычным. Приятно был удивлён чувственностью этой девочки, потрясающе вкусными, настоящими эмоциями, которые смаковал в коротких перерывах, при этом испытывая острейшее желание послать всё к чертям и умчаться домой, чтобы вновь испытать то безумное наслаждение, которое дарила эта малышка.

Приезжая поздними ночами и встречаясь с Милоликой только за завтраком, прекрасно видел её волнение, то, как она нервно бросала на него взгляды, думая, что он не замечает. Хмурясь, прикусывала свою пухленькую губку, от чего Рустам еле сдерживался, чтобы не разложить малышку прямо там же, на столе. В такие моменты мысленно потешался над собой, потому что ожидание ему давалась крайне тяжело. Но он хотел заставить Лику понервничать, чтобы домыслами, тревогами, подогреть в ней интерес, ведь тогда и отдача у неё будет ещё более яркой. Хотя Рустам отдавал себе отчёт, что и сам уже на пределе от ожидания.

После той ночи в Праге, что-то в нём изменило его отношение к Милолике. Повлияли не те феерические ощущения во время секса, а утро…

Утром Рустам, отодвинув штору, обернулся к кровати и замер. Он не мог отвести взгляда от спящей Милолики. В свете солнечных лучей, её разметавшиеся волосы переливались золотистым покрывалом, которое частично окутало девушку, превращая в волшебное видение. Белая кожа, на контрасте розовые, чуть приоткрытые и припухшие после его поцелуев губки, длинные реснички нежно трепетавшие, и виднеющееся из-под одеяла одно полушарие груди, с нежно-розовым соском завершали потрясающую, очаровывающую картину.

Рустам даже не помнил, сколько простоял тогда. Смотрел на Лику завороженным взглядом, с отчаянием желая послать все дела в бездну и лечь к ней, к этой небесной бабочке, стянуть одеяло, прижать к себе её нежное, хрупкое тело и ласкать. Рустам понял, что именно с ней не хочет грубого секса, не её это. Эту малышку хотелось брать – долго, нежно, чувственно, раз за разом свергать её в оргазмы, упиваться её стонами, входить в её желанное, такое узкое, бархатное лоно, вторгаться пусть пока и не полностью, пусть и не на всю силу, но брать её, пить её эмоции…