Сказание о Доме Вольфингов - Уильям Моррис

Итак, мы собирались напасть на них прежде, чем они нападут на нас. Все наши стрелки немного продвинулись вперёд. За ними стоял Хериульф вместе с предводителями Бимингов и Элькингов. Тиодольф же находился позади – он, как обычно, вёл среднюю часть отряда, и с ним были почти все Вольфинги.

Так мы построились и стали ждать, наблюдая за чужаками. В их стане затрубил рог, и с каждого фланга вышло вперёд много лучников и пращников и с ними отряд всадников. Они приблизились к нам на расстояние выстрела, притом стрелки, видимо, опытные, шли рассредоточившись и дали по нам залп (всадники пока держались немного позади).

Их стрелы не нанесли нам большого вреда, а их лучники сами пали под нашими ответными залпами. Но выстрелы из пращи стали для нас губительными. Пращники, стрелявшие круглыми свинцовыми шариками вместо камней, ранили и убили многих, даже нескольких в середине войска. Глаз у них был метким, выстрелы – частыми. Сами они отличались быстротой и проворством – никогда не стояли на месте, а всё время бегали, пригнувшись к земле, ползали и прыгали повсюду, и попасть в них было не проще, чем в кроликов в папоротниковых зарослях, это получалось, только если они подходили к нам близко.

Впрочем, этот обстрел, продолжавшийся уже довольно долго, не заставил нас двинуться с места. Мы не отступили ни на дюйм, отвечая врагу выстрелом на выстрел, и тогда у чужаков во второй раз протрубил рог. Лучники опустили луки, пращники замотали пращи вокруг голов и напали на нас, вооружившись мечами, короткими копьями и оперёнными дротиками. Перепрыгивая через убитых, они побежали к нашим флангам. Всадники, пришпорив коней, тоже поскакали прямо на нас, как и полагается отважным мужам.

Хериульф и его воины, увидев это, издали боевой клич и помчались навстречу врагу, подняв над головой топоры и мечи. Это выглядело устрашающе, хотя и было несколько неосторожно. Лучники и пращники так и не подошли к ним на расстояние удара меча, расступившись в стороны. Впрочем, пращники не убежали далеко, а напали снова, начав обстрел, и многих убили. Снова протрубил рог, словно отзывая всадников, но они, если и услышали этот зов, то не обратили на него внимания – они скакали на наше войско, как отважные воины, которые не страшатся смерти. По правде говоря, кони у них были низенькие и хилые, да и сами всадники не отличались статностью, разве что только отвагой. Копья их были короткими, а щиты неудобными.

Готы расступились пред всадниками, заведя их в ловушку, а затем сомкнулись, и топоры с мечами замелькали, словно при рубке леса. Хериульф возвышался над этой толпой воинов, и Сестра Волка сверкала в утреннем свете летнего солнца над его головой.

Вскоре битва утихла. Повсюду были видны готы, подбрасывавшие копья над телами убитых римлян. Лошади, лишившись хозяев, бегали по западному склону. Некоторые всадники, запутавшись в стременах, всё ещё висели на них мёртвым грузом. Впрочем, несколько тяжело раненных галопом мчались к своему строю.

И тогда дети Тюра, бывшие с Хериульфом, неосторожно подошли на расстояние броска копий тяжеловооружённых римских воинов. На флангах римлян уже стояли пращники и лучники, вновь взявшие своё оружие. Наших же лучников, хотя они и стреляли метко и верно, было слишком мало, чтобы подавить их. К тому же, некоторые из наших лучников отбросили луки, чтобы присоединиться к атаке Хериульфа. Да и местность была для нас не самой удобной. Сначала склон, где стоял римский строй, поднимался плавно, но потом становился всё круче и круче, и воины, взбиравшиеся на него, запыхались. Прочие роды, которым Тиодольф приказал построиться клином, готовы были двинуться вперёд, так что если бы Хериульф с воинами немного подождали, было бы лучше для всех.

Но они не стали ждать, а, издав победный клич, ринулись на римлян, построившихся так, как было сказано ранее. Перед римлянами были воткнуты в землю и направлены на нас острые колья. Позже мы поняли, что это нанесло большой урон нашему войску. За кольями, на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы было удобнее метать копья, находились вражеские воины. Они стояли в три шеренги – это позволяло им сразу выпускать много копий, а если римлянина в первом ряду убивали, то кто-нибудь, стоявший за ним, занимал его место.

Копья обрушились на нас, как ветер в бурю, атака римлян была быстрой и свирепой. Многих убило или ранило ещё прежде, чем они успели добраться до кольев, тоже несущих смерть, но дети готов не обратили на это внимания. Выдернув колья, они промчались вперёд и напали на отважных римских пехотинцев. Дальше незачем долго сказывать. Где бы ни поднимал меч или копьё гот, пред ним было три меча. Тоти из рода Бимингов был ранен и выполз с поля сражения живым. Он рассказывает, что вначале на Хериульфа напало шестеро, а затем ещё больше, но тот даже не думал прикрываться щитом, а лишь поднял Сестру Волка и стал прорубать себе дорогу, словно лесник сквозь чащу, когда уже близится ночь, а он голоден. Так пал Хериульф Древний, а с ним многие из родов Бимингов и Элькингов и множество римлян.

Но между убитыми и ранеными наш клин медленно продвигался вперёд. Мы осторожно прикрывались щитами от свинцовых пуль и стрел, летевших со всех сторон, и когда римляне увидели наш сомкнутый строй и Тиодольфа, идущего впереди с обнажённым Плугом Толпы в руке, они перестали преследовать тех, кто был легко ранен или не ранен вовсе, и отступавшие сумели присоединиться к нам. Когда мы забрали всех, кого смогли, и показали, что не боимся врага, мы стали помаленьку, шаг за шагом отступать, всё ещё держась к римлянам лицом. Отступали мы до тех пор, пока не вышли из-под обстрела копий, хотя стрелы и свинцовые пули ещё долетали до нас. Так окончилась атака Хериульфа».

Гонец замолчал, переводя дух. Все смотрели на него, не проронив ни слова, будто он воочию показал им битву. Многие женщины тихо оплакивали Хериульфа, а многие девушки были ранены в самое сердце, услышав печальные вести о юношах Элькингов и Бимингов, ведь Вольфинги дружили с этими родами. Они оплакивали любовь, которую потеряли, и если бы осмелились, то спросили бы о судьбах своих любимых, но они молчали, ожидая окончания рассказа.

Эгиль между тем продолжил: «С атаки Хериульфа прошло немного времени, и хотя люди совсем не устрашились тем, что произошло, а скорее разозлись, всё же Тиодольф ждал, надеясь на подмогу со стороны леса, из вагенбурга, и не желая, чтобы кто-нибудь из римлян ускользнул от нас. Он с радостью послал бы их всех к Тюру следом за великим старым Хериульфом.

Так, не трогаясь с места, мы ждали некоторое время. Тиодольф, положив Плуг Толпы на плечо, стоял без шлема и кольчуги, словно доверяя свою защиту родичам. Римляне тоже не дерзали покинуть выгодный для обороны участок и наблюдали за нами с такими же мрачными лицами, с какими мы смотрели на них.

Мы трижды делали вид, что нападаем, но они так и не двинулись с места, хотя это очень серьёзное испытание для воина – стоять пред врагом так долго и, ничего не делая, просто ждать. Многих наших лучников убило или ранило, а остальных было слишком мало, чтобы противостоять вражеским стрелкам. Наконец, мы начали пододвигаться ближе и ближе, не ломая клин, пока не оказались на расстоянии броска копий их пехотинцев. Как громко взревел наш боевой рог! Мы перестроились, разбежавшись вправо и влево от князя и встав длинной шеренгой лицом к врагу, а затем, подождав минуту, бросились вперёд под градом копий, и в тот момент услышали будто бы эхо нашего рога. Ни у кого из воинов, бежавших в бой, не было времени, чтобы понять – это пришли на подмогу свежие силы.