Время жить - 2. Безжалостное небо - Мила и Виктор Тарнавские

Глава 5. Слишком щедрое предложение (часть 1)

Дождь разошелся вовсю. Он монотонно стучал в оконное стекло, барабанил по подоконнику, брызгал через открытую форточку и все лил и лил на поникшие деревья, поблекшие клумбы, сочную зеленую траву лужайки перед Домом Мантериса – трехэтажным особняком из теплого желтого камня, игравшим в Чинерте роль президентской резиденции.

Дождь принес с собой осеннюю прохладу, возвестившую, что лето подошло к концу. Но в небольшой гостиной на втором этаже было тепло и уютно. Невидимое за тучами солнце уже склонилось к закату. Стеклянные подвески люстры бросали яркие блики на портрет первого президента Чинерты Корка Мантериса, на стоящие в углу старинные кабинетные часы и на застеленный простой скатертью стол, за которым с удобством разместились девять человек во главе с хозяином.

У глав государств редко выдаются свободные дни, но этот вечер ему все же удалось выделить, чтобы встретиться со своими старыми друзьями. Президенту Киру Калансису недавно исполнилось пятьдесят шесть лет. Это был крепкий, широкоплечий, уже начавший лысеть мужчина с выразительным приветливым лицом, зигзагообразным шрамом над левой бровью и яркими голубыми глазами. Фигуру президента трудно было назвать спортивной, хотя в последнее время он здорово похудел. Друзья в шутку говорили, что его с непривычки иссушает политическая борьба.

Действительно, Кир Калансис не был профессиональным политиком, и поворот судьбы, приведшей его в президентское кресло, был, возможно, неожиданным и для него самого.

Впрочем, в жизни Кира Калансиса хватало крутых поворотов. Можно сказать, это было семейной традицией.

Он родился во Фраувенге, крупнейшем портовом городе Чинерты, в семье профессора местного технологического института. Однако его счастливое безмятежное детство продолжалось не более пяти лет – ровно до того момента, как его почтенный батюшка увлекся политикой, не без оснований считавшейся в чинетском королевстве того времени делом неприбыльным, ненадежным и небезопасным.

Не зря говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Профессор Калансис не просто увлекся идеями национально-освободительного движения Зеллиды, как и многие другие жители Фраувенга, но и вошел в число его лидеров. После провозглашения независимости был избран в сенат, где очень много и полезно работал над организацией промышленности. Но после свержения монархии в Чинерте выступил за мир и союз между двумя республиками, в чем кардинально разошелся с коллегами в правительстве, поддержавшими баргандское вторжение. За что и был лишен всех постов, арестован и заключен в концлагерь.

Четырнадцатилетний Кир, которого до этого времени сравнительно слабо касались все политические бури, был вынужден покинуть школу, из которой его все равно исключили как сына антизеллийского элемента, и пойти работать, чтобы прокормить себя и мать.

Больше года Кир по двенадцать часов в сутки, без выходных, мыл посуду в вокзальной забегаловке, но затем времена снова изменились. Чинеты выиграли войну, баргандские войска ушли из Зеллиды, а сильно похудевший и постаревший Соррас Калансис с триумфом вернулся домой… и опять ушел в политику трудясь в парламенте нового объединенного федеративного государства.

Что касается Кира Калансиса, то он за это время с некоторым опозданием закончил гимназию и был принят на считавшийся элитным юридический факультет Галанского университета. Его он успешно закончил, но юристом так и не стал. Не стал и политиком. Кира Калансиса увлекла журналистика. Последние два года своей учебы большую часть времени он проводил в редакции небольшой газеты «Обозреватель», которую издавал Союз университетов.

Закончив учебу и получив диплом одного из самых престижных в Чинерте учебных заведений, Кир Калансис отказался от ряда заманчивых предложений и начал нелегкую карьеру журналиста – сначала в «Обозревателе», а затем в крупнейшей газете страны «Галана Нейвл», то есть «Галанские Новости». Там он тоже показал себя с лучшей стороны, завоевал известность и авторитет в журналистских кругах и в тридцать один год был назначен заместителем главного редактора.

С начала войны Кир Калансис добровольцем ушел на фронт. Воевал в пехоте, прошел путь от командира взвода до командира батальона, участвовал в знаменитом рейде на баргандские нефтепромыслы, был награжден шестью орденами, трижды ранен, после последнего ранения комиссован и заканчивал войну уже в качестве военного корреспондента.

Когда отгремели залпы, Кир Калансис неожиданно сделал новый поворот. Он покинул «Галана Нейвл» и основал свою собственную газету «Рейлан» («Голос»).

Друзья честно заявляли ему, что это безумие – бросаться в такое рискованное дело, имея на руках жену и двух дочерей, отказываясь от хорошего места, а в перспективе – возможно, даже кресла главного редактора крупнейшей и солиднейшей газеты страны. Возразить на все эти доводы Киру Калансису было нечего – разве что работой. Ему удалось подобрать отличную команду, в основном, из молодежи, да и сам он оказался хорошим руководителем – твердым и в тоже время демократичным. Умел вовремя принять нужное решение и найти подходящего человека на любую должность. Удачно соединял в себе талантливого журналиста и рачительного хозяина. Наконец, был способен задать цель и увлечь за собой людей.

Время шло, и друзья один за другим признавали свою неправоту. «Рейлан» стремительно набирал популярность. Тираж его в конце концов поднялся до двенадцати миллионов – очень много даже для страны со 180-миллионным населением, что принесло ему славу самой читаемой в мире газеты.

Вместе с газетой росла слава и ее главного редактора. Еженедельную редакторскую колонку – полный юмора, а иногда весьма язвительный комментарий к событиям, произошедшим в стране и в мире за неделю, – читала вся Чинерта. Кира Калансиса узнавали на улице, а редакцию ежедневно приходили мешки писем, адресованных «лично редактору Калансису».

Жизнь, вроде бы, установилась прочно и навсегда. Многие из друзей Калансиса были политиками, он был своим человеком в их кругу. Не замечая того, он сам оказывал немалое влияние на политику, но идея заняться ей самому, наверно, и не приходила ему в голову. Кир Калансис дорожил своей свободой и независимостью и любил свое дело.

Все вышло весьма неожиданно. На одном из высоких приемов незадолго до выборов в разгар сезона выдвижения кандидатов престарелый президент Гиркантис при всех стал высказывать редактору Калансису свою обиду по поводу последней редакторской колонки в «Рейлане», где автор, подводя итоги девяти с лишним лет правления нынешней администрации, не нашел лучшего определения для этой деятельности, чем «бег на месте».

– Вы уж очень любите