Долина молчания - Нора Робертс

— Лилия уже была наполовину безумна, — бесстрастно ответил Киан. — Возможно, именно превращение в вампира позволило ей окончательно не сойти с ума.

— Согласна. Очень жаль. — Гленна обращалась к Мойре. — И мне не доставило удовольствия смотреть на то, что с ней случилось. Но в ее глазах, в ее голосе было что-то такое... и то, как она ответила Джарлу. Даже тогда, Мойра, с ней было не все в порядке.

— Тогда ей следовало покончить с жизнью или пойти на казнь за убийство человека, который использовал ее. Она должна была умереть чистой. — Мойра вздохнула. — И тогда мы не сидели бы здесь, обсуждая ее. Если долго думать об этом, начинает болеть голова. У меня есть один деликатный вопрос — скорее для удовлетворения моего любопытства.

Она смущенно откашлялась и повернулась к Киану.

—Как выразилась Гленна, Лилит ответила Джарлу. Так всегда бывает?

—Большинство борются или немеют от страха. Лилит сама стремилась к этому после... Прошу прощения, но деликатно объяснить не получится, — признался Киан. — После того как почувствовала, что получает удовольствие от близости с вампиром. Вне всякого сомнения, это было изнасилованием, а ни одна нормальная женщина не может получать удовольствие от принуждения и насилия.

— Лилит принадлежала Джарлу еще до укуса, — прошептала Мойра. — Он все знал заранее — увидел в ней это. Она знала, что нужно делать, чтобы превратиться, — попробовать его кровь. Во всех книгах, которые я прочла, утверждается, что жертву нужно заставить или уговорить. Предложить. А Лилит попробовала кровь сама. Она понимала — и хотела этого.

— Теперь мы знаем больше, чем раньше, и это уже хорошо, — заметил Киан. — Кроме того, воспоминания расстроили Лилит. Теперь я буду крепче спать. Мне пора в постель. Прошу прощения, дамы.

Мойра смотрела ему вслед.

— У него есть чувства. Как ты думаешь, почему он так старается делать вид, что лишен их?

— Чувства причиняют страдания — чаще всего. Мне кажется, когда ты так много видел и совершил немало дурного, чувства могут вызывать непрекращающуюся боль. — Гленна положила руку на плечо Мойры. — Отрицание — еще один способ выжить.

—Но освобожденные чувства могут стать целебным бальзамом или оружием.

Во что превратятся его чувства, если дать им волю?

Дождь сменился влажными сумерками с клубами тумана, расстилающимися у поверхности земли. Наступала ночь — без луны и без звезд, свет которых не мог пробиться сквозь влажную пелену.

Мойра брела в тумане к стоявшей во дворе Гленне.

— Они почти дома, — прошептала Гленна. — Позже, чем мы рассчитывали, но почти дома.

— Я приказала зажечь камины у тебя и у Ларкина, приготовить ванны. Они замерзли и промокли.

— Спасибо. Я не подумала об этом.

— В Ирландии ты заботилась обо всех нас. Теперь мой черед. — Мойра тоже посмотрела на небо. — Стол накроют в семейной гостиной, если, конечно, ты не предпочитаешь ужинать вдвоем с Хойтом.

— Нет. Нет. Им захочется сразу же обо всем рассказать. Уединиться мы сможем потом. — Она сжала пальцами крест и амулет. — Не помню, когда я так волновалась. Даже в разгар битвы перед превосходящим врагом я была более спокойна.

— Потому что ты была рядом с ним. Любить и ждать — это хуже, чем опасность получить рану в бою.

—Это один из уроков, который я хорошо усвоила. Из многих уроков, которые преподнесла мне жизнь. Ты переживаешь за Ларкина, я знаю. И за Тинина. Он тебя любит.

Мойра поняла, что Гленна имеет в виду не Ларкина.

—Наши матери надеялись, что мы подойдем друг другу.

—Но?

—Я ничего такого не чувствую по отношению к нему. А он просто хороший друг. Возможно, мне легче все это переносить — у меня нет любимого, которого я жду и которого могу потерять.

— Но... — помолчав, продолжила Гленна.

— Но, — со смехом сказала Мойра, — я немного завидую твоей пытке ожиданием.

Она заметила приближающегося к ним Киана — неясную тень в тумане. Идет из конюшни, отметила она. Киан надел не плащ, с помощью которого жители Гилла защищались от холода и дождя, а пальто, почти такое же, как у Блэр. Длинное, черное, кожаное.

Пальто развевалось в тумане, а слух улавливал лишь приглушенный звук шагов по мокрым камням.

— От того, что вы тут стоите и мокнете, они не вернутся быстрее, — заметил Киан.

— Уже скоро. — Гленна посмотрела на небо, словно оно должно раскрыться и отдать ей Хойта. — Он знает, что я жду.

— Если бы ты так ждала меня, рыжая, я бы поторопился.

Улыбнувшись, Гленна склонила голову ему на плечо. Киан обнял ее, и в этом естественном жесте Мойра узнала то же чувство, которое она испытывала к Ларкину. Любовь к родным и близким.

— Ну, вот, — тихо произнес Киан. — Прямо на востоке.

— Ты их видишь? — Гленна подалась вперед. — Да?

— Через минуту и ты увидишь.

— Слава богу, слава богу. — Гленна сжала руку Мойры.

В густом воздухе парил золотистый дракон с седоками на спине. Не успел он коснуться земли, как Гленна бросилась к нему. Спрыгнув, Хойт раскрыл объятия.

— Приятно видеть такую встречу, — пробормотала Мойра, наблюдая за Гленной и Хойтом. — Сегодня было так много прощаний, а завтра будет еще больше. Хорошо, что хоть кто-то вернулся домой, где его с нетерпением ждут.

— Раньше он предпочитал одиночество. Женщины способны многое изменить, — заметил Киан.

Мойра подняла на него взгляд:

— Только женщины?

— Ладно, люди. А женщины? Они изменяют мир просто потому, что они женщины.

— В лучшую или в худшую сторону?

— Все зависит от женщины, ведь так?

— И от награды или мужчины, на которого обращены ее взоры. — С этими словами она бросилась навстречу Ларкину.

Он насквозь промок, но Мойре было все равно: она крепко обняла брата.

—Тебя ждут еда, питье, горячая вода — все, что пожелаешь. Я так рада тебя видеть. Всех вас. — Она повернулась, чтобы поздороваться с остальными, но Ларкин удержал ее.

Чувство облегчения сменилось страхом.

— Что? Что случилось?

— Нужно войти в дом. — Голос Хойта был тихим и напряженным. — Уйти с этой сырости.

— Скажи, что случилось. — Мойра высвободилась из объятий Ларкина.

— На отряд Тинина напали примерно на полпути.

Мойра почувствовала, как внутри все заледенело.

— Оран. Тинин.

— Они живы. Тинин ранен, но легко. Шестеро других...

Пальцы Мойры впились в ладонь Ларкина.