Это все она - Леона Шелл

И тут настал момент ее торжества: Дора услышала стон Хуана и лоном почувствовала, как его мужское естество вдруг налилось силой неукротимого желания. В это мгновение она вдруг ясно осознала, что происходит, очнулась и выплыла из омута желания, которое затопило и подмяло под себя все ее сомнения, колебания, угрызения совести и девичью стыдливость.

Пришло прозрение, обернувшееся острым стыдом, и из ее груди вырвался стон отчаяния.

На этот раз Хуан почувствовал ее боль и, тяжело дыша, откатился в сторону. Его лицо с высокими, как у индейца, скулами, покрытое от страсти румянцем, было прекрасно.

Испытывая острое чувство унижения, Дора вдруг осознала, что сидит обнаженная по пояс. Тотчас же, избегая затуманенного взгляда Хуана, она трясущимися руками стала натягивать лиф сарафана на грудь, смахнув увядшие розовые лепестки, прилипшие к нежной коже. Девушка вдыхала их пьянящий аромат, смешанный с тонким запахом ее тела и терпким мускусным запахом мужского. Это возбуждающее благоухание кружило ей голову даже в минуту глубочайшего отчаяния.

Как она смела допустить это? Дора выносила этот вопрос на суд своей совести, заранее зная приговор. Как она могла дать волю своим чувствам перед человеком, который считал ее женой своего брата? Да ведь он пытался соблазнить ее и уже не в первый раз! Разве у нее совсем не осталось гордости, что она уступала ласкам мужчины, который обзывал ее уличной девкой?

Сбитый с толку разум отказывался отвечать на эти вопросы. Девушка с трудом поднялась на ноги, желая лишь одного: оказаться как можно дальше от своего мучителя. Она сумела сделать только несколько неуверенных шагов, ничего не видя перед собой: слезы унижения застилали глаза. И вдруг почувствовала, что на плечо легла сильная рука.

— Дора…

— Пустите меня… — Она прямо-таки задыхалась. — Как вы смеете осуждать меня, когда, ни минуты не задумываясь, были готовы предать собственного брата?

— Выслушай меня, — спокойно и решительно потребовал он.

— Вы не можете сказать мне ничего такого, что бы я хотела услышать… — Она попыталась сделать еще шаг, но рука Хуана сильно сдавила ее плечо, принудив застыть на месте.

— Даже если это касается тебя и Марио? — уже почти грубо спросил он.

— Тем более если это касается меня и Марио! — с гневом ответила Дора. — Я больше не намерена выслушивать ваши оскорбления!

— Если я скажу, что верю тебе, это тоже будет оскорблением?

Где-то в глубине ее души затеплилась слабая искорка надежды… и сразу погасла. Конечно, еще один обман, еще один хитрый ход, чтобы загнать ее в ловушку. Иначе быть не может!

— Правда? — Она нахмурилась и часто заморгала, пытаясь удержать слезу и преисполнившись решимости не отступать ни в коем случае. — И чему же вы верите?

— Я признаю, что ты не та женщина, на которой женился Марио, — медленно сказал он.

— Что? — еле слышно прошептала Дора, прижимая руки к груди и чувствуя, как сердце начинает биться все сильнее и сильнее, отчего в висках застучали веселые молоточки. Хотелось задать множество вопросов, но она не могла вымолвить ни слова — отказали голосовые связки.

— Да, да… Сначала предположение о существовании некоего третьего лица, замешанного в том деле, казалось мне диким. Я и думать не мог, что кто-то в состоянии решиться на такой риск — выйти замуж за Марио, воспользовавшись именем другой женщины… — Хуан посмотрел на ее изумленное лицо и продолжил: — Но потом… чем больше я узнавал тебя… тем больше сомневался в том, что ты замешана в таком грязном деле… — Он сделал беспомощный жест рукой. — Я начал подозревать, что ты все-таки могла говорить правду. Какие-то мелочи не совпадали со сведениями, которые я получил от брата. Например, ты могла соврать, когда сказала, что изучала языки… — Тут его губы искривились в горькой усмешке. — Но я вовремя вспомнил, как ты обругала меня по-испански. Жена Марио знала только английский…

— Продолжайте же! — поторопила Дора, когда пауза затянулась.

— Марио встретился со своей женой в каком-то баре. Она была там душой компании, заводилой — если верить тому, что брат говорил по телефону. Именно поэтому он и заметил ее в первый раз. Марио сказал, что у нее изумительный голос и что она прекрасно поет. — Хуан прищурился и внимательно посмотрел на ее побледневшее лицо. — А ты призналась мне, что совсем не умеешь петь.

— Но так оно и есть! — В первый раз в жизни она обрадовалась этому обстоятельству. — Правда, я могла специально солгать вам, — тут же добавила девушка, упрямо не желая верить в добрые намерения Хуана.

— Думаешь, я этого не учитывал? — Он наконец отпустил ее плечо, убедившись, что теперь Дора слушает его внимательно и никуда не убежит. — Однако у тебя ни разу не возникло желания что-нибудь спеть. Правда, однажды я услышал, как ты фальшиво промурлыкала что-то себе под нос, когда думала, что рядом никого нет. Для меня твоя фальшь прозвучала лучше всякой музыки!

Дора улыбнулась: это был самый очаровательный из всех слышанных ею комплиментов, но вряд ли слишком убедительный.

— Что дальше? — Ей не терпелось услышать продолжение.

— Были и другие факты, более значительные, — негромко промолвил он. — Порядочность по отношению к твоему брату. То, как ты разбираешься в еде и винах. Интеллигентность… — Он замолчал и начал расхаживать по зеленой лужайке. Дора боялась пошевелиться и молча наблюдала за ним.

— Все это могло быть игрой, — наконец рискнула возразить она, испытывая искренность Хуана и желая убедиться, что он абсолютно честен.

— Могло, — согласился Хуан. — Но обычно мои суждения о людях бывают верны. Я инстинктивно начинал чувствовать, что ты не притворяешься… Единственная проблема заключалась в том, что я не мог судить беспристрастно. Ты с первого взгляда вызвала у меня физическое влечение, поэтому я не доверял себе. Я разрывался между преданностью Марио и непреодолимой тягой к тебе и впервые в жизни не знал, как мне поступить, кому и чему верить.

— Вы прибегли к очень эффектному способу, чтобы вырвать у меня признание… тогда, на пляже, — с горечью напомнила девушка, все еще не в силах поверить услышанному, но уже чувствуя себя польщенной тем, что Хуан считает ее привлекательной. — К сожалению, это признание было неправдой — просто сработал инстинкт самосохранения.

— Накажи меня Бог! — Он остановился и с силой ударил кулаком по собственной ладони. — Я не собирался пугать тебя. Все произошло само собой. Ты красивая женщина, и я… — Он невесело рассмеялся. — Я просто не устоял перед твоей красотой. Но никогда ничего не позволил бы себе против твоей воли.

— Но вы сами сказали… — попыталась возразить Дора.

— Я лгал. Во мне говорило оскорбленное самолюбие. В тот момент, когда ко мне вернулась способность трезво мыслить, я испытал душевную и физическую боль. Я же видел, что Марио признал тебя. Но даже тогда в тебе было нечто такое… может быть, врожденная порядочность, которую я чувствовал, но заставил себя не замечать, потому что она противоречила всякой логике! — Хуан смущенно ухмыльнулся. — Как истинный сын Адама, я обвинял женщину за то, что она соблазняла меня!