Дочь леса - Сергей Криворотов

– Ты хочешь сказать, придется вернуться и попробовать еще раз?

– Если не мы, то кто? Разве ты не подумала то же самое?

– Вообще-то, да… Но тогда нужно основательнее подготовиться… с другими средствами. А вообще-то, я смотрю, ты не против задержаться на Лесной?

– Нет, Жанка, я думаю, никто не оснащен лучше, чем мы сейчас. Ведь кто-то из местных спокойно ходит в Лес, и с ними ничего не случается. Опасность грозит только чужакам вроде нас или агрессивно себя ведущим колонистам с разрушительной техникой в руках. Мне кажется, будет вернее оставить всю нашу защиту и пойти просто так, нагишом. Никаких костюмов, никакого оружия. Ведь у всех народов Земли раскрытая пустая ладонь означала одно и то же. Если Лес действительно разумен, он поймет и оценит.

– Ан, а если мы ошибаемся? Мы не можем быть уверены…

– Что ж, зато узнаем наверняка. В лучшем случае поймем этот Лес и реально поможем Черу, в худшем – двумя флодайверами станет меньше. Ядовитые насекомые, аллергический шок, растительные токсины или смертельное биоизлучение. У него огромный выбор, а наша защита – вовсе не гарантия, как мы убедились. Но что-то мне подсказывает, все обойдется. Главное – показать наши мирные намерения.

– Тогда возвращаемся. На первый раз хватит, мы и сейчас придем к Чероку не с пустыми руками. Полученных данных хватит для доказательства разумности флоры.

Оба замолчали с сомнением. Все-таки действительно они очень хорошо понимали и чувствовали друг друга. И молчали весь обратный путь, пока не запустили сигнальный зонд и не услышали запрос с подлетавшего флаера. Приборы оживали, словно нечто извне возвращало в них отобранную энергию. Молчал и Лес, вернее, продолжал шелестеть мириадами листьев на непонятном для людей языке. Но флодайверам казалось, будто он говорит им: «Если решите еще раз вернуться сюда – я не буду против». И все же они продолжали ощущать, что остались для него докучливыми чужаками. Чувство напряжения не отпускало, пока выискивали место с клочком открытого неба.

Едва оба пристегнулись к прицельно сброшенному тросу, как их втянуло в кабину вместе с ним. Еще через минуту, избавившись от груза, они уже пытались расслабиться на мягких сиденьях, показавшихся роскошью после недавних мытарств. Флаер свечой набрал высоту и лег на обратный курс.

– Смотри-ка! – вдруг удивленно воскликнула Жанна, указывая на табло бортового хронометра. Хотя оба точно помнили, что с момента входа в Лес минуло чуть больше тридцати часов, разница времени с их наручными таймерами оказалась в несколько суток.

Они с тревогой посмотрели друг на друга, но не успели ничего спросить вслух. Пилот в огромных солнцезащитных очках под кожаным шлемом обернулся к ним, лицо оказалось незнакомым, совсем не того человека, что доставил сюда. Рука в перчатке сжимала цилиндр с вытянутым жалом, ни Жанна, ни Андре не успели уклониться.

– Ничего личного! Выполняю приказ! – пояснил летчик, прежде чем сознание флодайверов нырнуло глубоко в темноту.

Самым непростым для Разума Леса оказался факт, что двуногие пришельцы устроены иначе, чем он, и представляют собой не единую массу, а разобщенные, не имеющие постоянной биологической связи между собой существа. А ведь рядом, буквально под боком, находился не один пример в виде мелких мохнатых грызунов и десятков других представителей фауны. Каждый из них существовал по отдельности, но одновременно составлял вместе с другими себе подобными отдельный биологический вид.

Лес различал их по запаху, окрасу шерсти, массе тела, повадкам и множеству других качеств. Явные только для него признаки делали каждое существо неповторимым, выделяли среди прочих. Только живущие под его кровом животные не обладали разумностью. Лес мог без труда управлять ими: послать в том или ином направлении, заставить выполнить определенные действия. Будучи всего лишь послушными инструментами его воли, эти существа мало интересовали Разум Леса.

Незваные гости вызывали у него гораздо больший интерес. Люди оказались уязвимы, но одновременно устойчивы к постороннему воздействию. При внешнем сходстве со своими собратьями, каждый из них обладал индивидуальностью. Заманчиво было бы проделать с двуногими то же, что и с лесными помощниками – заставить жить по его законам, выполнять лишь то, что устраивало его самого. Но, увы, странные пришельцы, в отличие от всех известных ему представителей фауны, обладали некоторой разумностью. А значит, были в этом подобны ему самому и потому заслуживали особого обращения. С этим приходилось мириться. Правда, в их часто немотивированных поступках трудно было заподозрить осмысленность, но Лес давно понял, что перед ним очень противоречивые создания, действующие иногда вопреки своему же благу.

После успешного сотворения человеческого детеныша для Леса открылись новые возможности. Он не собирался ограничиться одной особью и готовился к воспроизводству новых. Правда, полностью автономный модуль неожиданно для создателя оказался строптивым и самовольным. Это существо, обязанное ему и своим появлением, и каждым мигом жизни, вообразило себя полноценным человеком и не желало подчиняться контролю демиурга. Возможно, то послужило неизбежной платой за жизнеспособность и самодостаточность полученной копии.

Его первое успешное произведение жило среди людей и ощущало себя девушкой, в то же время не утрачивая полностью связи с Разумом Леса. Конечно, уже одно существование Леси стало его безусловной победой. Хотя бы частично поняв с ее помощью особенности человеческого мышления, он сможет настроиться на волны, излучаемые мозгом других людей, и научится понимать их.

Такой случай представился, когда два разнополых пришельца бесцеремонно вторглись в его расположение. Они многим отличались от привычных жителей лесных окраин. Тела их полностью закрывала непроницаемая пленка, нисколько не напоминавшая кожу или одежду прочих двуногих. Она не давала чутким отросткам-усикам просканировать новых чужаков.

Хотя понять их мысли и побуждения не представлялось для него возможным, но последующие действия выглядели бесспорно враждебно. Они резали и ломали чувствительные стебли, закрывали вопящие от боли и ужаса живые древесные волокна в герметичные контейнеры. Крики, неслышные для людей, долго звучали в памяти Леса, настраивая на все большую непримиримость. Когда же пришельцы захватили и обездвижили совершенно не опасных для себя мелких друзей, Разум Леса не выдержал. Он применил к ним безотказный метод защиты, которым научился останавливать смертоносные машины колонистов – забрал все наличные запасы энергии.

И все же, если не общий язык, то какие-то исходные точки для взаимопонимания им удалось найти. Когда все казалось безнадежно испорченным и он прикидывал, как лучше разделаться с докучливыми тварями, чтобы у других надолго отпала охота повторить подобное вторжение, они неожиданно проявили добрую волю, раскрылись и дали понять себя. Разум Леса оценил эту попытку и отступился, отпустив тех двоих невредимыми.

Эти непохожие на других люди оказались для него еще одной загадкой, за которой, он не сомневался, последуют другие. Недолгое общение со странными существами убедило Разум Леса, что постижение двуногих близко как никогда. Главные надежды он возлагал на Лесю и будущих подобных ей существ. Он не собирался останавливаться, да ничто и не могло задержать его на выбранном пути.