Твоими молитвами - Марина Серова

«Если бы Савостин услышал твои слова, он бы тебя по стенке размазал, — подумала я. — А Миша Малахов ему бы помог. Но спасибо за откровенность, коллега».

— Значит, Марина крутила с Малаховым, — пробормотала я. — Вы об этом хотели сказать? Начальник и секретарь. Такое часто происходит.

— Я не хочу без надобности склонять ее имя, но боюсь, что вы можете услышать о ней много интересного. Только все это будет ложью. Это Малахов крутил с ней, а не она с ним, — внес ясность Олег Петрович. — Запудрил мозги, завлек, использовал, а после всего выбросил на свалку, как пару старых ботинок. Мариночка была красивой, но глупой. По-женски глупенькой, понимаете? Она вцепилась в него руками и ногами, пыталась удержать, но было поздно. Он уже изменил ей с какой-то другой женщиной. Марина страдала. Она пыталась восстановиться, забыть, но у нее не получилось. Не выдержала. Малахов причинил ей столько боли, что она предпочла оставить этот мир. Вот так вот.

Мама дорогая, да это же целый сериал, который мне только что описали в двух словах. Олень знал столько подробностей, словно сам написал сценарий.

— Марина сама вам все это рассказала? Делилась с вами своими переживаниями? — осторожно спросила я, боясь, что Олег Петрович психанет, как при разговоре с Алиной, и замолчит навеки.

Но он только покачал головой:

— Ни слова не сказала.

— Но, простите, откуда тогда все это? Ее страдания, ее бросили, она не выдержала. Откуда вам это известно?

— Все происходило на моих глазах, — ответил Олег Петрович. — Я был случайным свидетелем некоторых моментов и сделал выводы.

— Они могли быть ошибочными.

— Не думайте, что я пытаюсь очернить Михаила Егоровича или Андрея Максимовича, — пренебрежительным тоном произнес Олень, — но я слишком давно работаю на фабрике. Прежде пост Малахова занимал достойнейший человек. Отдал предприятию тридцать с лишним лет. А потом его сместили из-за возраста. А теперь что? На его место пришел какой-то… и друга такого же своим заместителем сделал.

— Вы всем недовольны, уж простите, Олег Петрович, — вырвалось у меня. — Не понимаю я вас.

— Ай, — махнул рукой Олег Петрович и устремил взгляд в сторону проспекта. — Все вы понимаете. И поддерживаете весь этот дурдом. Нехорошо, Женя. Очень нехорошо.

Только и не хватало слов: «Будешь наказана».

Такой демонстративной неприязни я не ожидала. Хорошо, что я работала с этим Оленем всего пару дней.

Боже мой, сколько злобы, сколько ненависти! И эти его слова о Марине. Эти выводы, которые Олень сделал в одно лицо и свято в них поверил! Все смешал в кучу: самоубийство, нового начальника, раздражение к молодым людям, которые проводят каждый день рядом с ним. Накипело у мужика. Стоит ли верить чему-то из того, о чем он говорит? А может, это в нем выпитое вино забурлило, а так-то он ничего такой дядька?

Что-то мне подсказывало, что и человек из него так себе.

Олег Петрович все еще смотрел вдаль и нервно кусал губы.

Я поежилась — осенние вечера становились все прохладнее. Мы вышли на пять минут, и я оставила пиджак в баре. Можно, конечно, было бы еще потерпеть — а вдруг Олень решит протолкнуть еще пару исповедей? Но, судя по его оскорбленному виду, делать он этого не собирался.

И все же я решила попробовать. Тронула его за плечо.

— Простите, — словно опомнился он. — Бога ради, извините, Женя. Я просто выпил и вспомнил то, до чего вам нет дела. Обвинил вас зачем-то. Простите меня.

Разумеется, я сказала, что все в порядке. Каждый может сорваться. Но удивительно, что уже второй человек делится со мной очень личной информацией. Почему? Располагаю я к такому, что ли? Не внушаю опасений? Это вряд ли, я же с начальством якшаюсь. От таких держатся подальше.

— Не объясняйте, — попросила я. — Я вас не выдам. И я все понимаю.

— Я любил ее, — сказал Олег Петрович и сделал шаг в сторону бара, явно желая поскорее закончить этот разговор. — А когда любишь, то никакие объяснения не требуются. Все и без них видно. Давайте вернемся внутрь, Женя. Прохладно. Вы ж замерзли, правда?

Это было правдой. Я сунула нетронутую сигарету в сумку. Пусть полежит там на всякий случай. Одно неловкое движение — и сумка шлепнулась на землю.

Присев на корточки, я собрала все, что оттуда выпало. Олег Петрович стоял рядом, не делая попыток помочь. И правильно, нечего трогать мои вещи. Сама справлюсь.

Сразу после нашего возвращения Алина стала собираться домой. Посмотрела на часы и сообщила, что ей нужно бежать.

— Вот и мои планы нарисовались, — вздохнула она. — Так что…

— Береги себя, — посоветовал ей Ваня. — До завтра.

Девушка обняла меня за плечи, поблагодарила за прекрасный вечер, залпом допила остатки вина из своего бокала и исчезла.

Олег Петрович и Ваня же словно ждали чего-то. Ни тот, ни другой уходить не спешили.

Я попросила официанта принести кофе и счет. Ваня заранее достал кошелек, но я, угадав его намерения, предупредила о последствиях.

— Я же просила. Слова тебе не скажу. Я серьезно.

— Сильная женщина? — усмехнулся Ваня. — А я-то думал, что слабая.

— Просто сегодня угощаю я. В следующий раз не откажусь разделить счет, а то и вовсе подсунуть его тебе.

— Договорились.

Долго препираться не пришлось, чему я была очень рада. Но как только Ваня убрал кошелек, возникла угроза в лице Оленя.

Увидев, что Иван быстро сдался, он вынул из широких штанин свое портмоне. Ему я тоже стала угрожать. Потом попросила не портить столь дивный вечер. Затем сменила гнев на милость и перевела раздражение в шутку.

В общем, победила. И дело было не в том, что женщина тоже может о себе позаботиться. Это в моем случае как раз таки было не так уж и важно. Но я должна была заложить основу будущих отношений к себе. Работала на будущее, создавая образ человека крайне принципиального, обладающего железной силой воли и не отступающего от своих решений.

Кто из них знал, что я не всегда бываю такой решительной? Вот именно. Никто.

Олег Петрович попросил официанта задержаться.

— Мне чай, пожалуйста, — сказал он, заглянув в меню. — Вот этот. Вы не в курсе, кто поставщик чая?

Ух ты, какие вопросы. Я вспомнила, что Олень уже называл себя чайным гурманом. Правда, я не предполагала, что он самый настоящий фанатик.

— Если честно, то я не знаю, — пожал плечами официант.

— И упаковку, наверное, не видели?

— Если честно, то не видел, — покачал головой парень. — Я работаю в зале, а не на кухне. Всего лишь приношу людям то, что они попросили.

— Спасибо, — поджал губы Олег Петрович.

— Не за что, — улыбнулся официант и ушел, ловко огибая столики.