Свет погасшей звезды - Жанна Штиль

— А мой сын?

— Ну, здесь, раз уж вы попали сюда не запланировано, вы можете найти не только вашего сына, но и столкнуться… эмм… с самим собой. Вполне вероятно, может быть иначе: ни вас, ни вашего сына в этой петле нет… — Она запнулась и спросила беспокойно: — А я?.. Что со мной? Какой здесь год?

Если за дублем Шамси она бы понаблюдала — и даже пообщалась — с интересом, то перспектива встретить себя малолетней или в преклонном возрасте, больной и немощной не была настолько привлекательной.

Какой отец? Какая сестра? — охватила паника. Вихрем промчалась картинка разорённого поместья: полуразвалившейся покосившейся избушки на курьих ножках, её убогой обстановки, табуны голодных крыс и полчища тараканов. Захотелось назад в давно ставшее своим время. Хотелось домой, в тот дом, где не было смерти, крови, убийц. Не было позорной нищеты.

Мысли заметались в поисках выхода:

— Вы же сразу не планировали утаскивать меня с собой. А Людмила Афанасьевна? Прицепилась паровозиком? Мы же можем вернуться назад? Где находится ваша машина времени? Господи, она хоть на месте?

Шамси молчал. Следил за графом, сидящим на корточках у, судя по длинному платью, тела убитой женщины и крестился.

— Машины нет, — рассеянно ответил он. Его занимало настоящее. — Есть подвал вот в его замке, — указал кивком в сторону сиятельного. — Из него выход в ваше время.

— Нужно пойти в подвал, — схватила Наташа мужчину за руку. — А там… что там? Просто выход? Портал? Как вы настраиваете точное время, куда попасть?

— Никак, — покачал головой Шамси.

— Всё происходит стихийно, — закрыла глаза девушка в полном изнеможении.

Принцип действия портала неизвестен. Установить время и место перемещения невозможно. Если через портал не получится вернуться назад, для них это попадание станет путешествием в один конец.

Одна мысль опережала другую, и все они были чудовищными.

Существовала вероятность попасть в любой промежуток времени, начиная с эры динозавров, а то и раньше, и заканчивая эпохой с кострами святой инквизиции и массовых казней. Или вовсе попасть в годы смертельных эпидемий или очередной кровопролитной войны…

Вероятность не попасть в нужный год была настолько велика, настолько пугающе-отталкивающей…

В голове загудело от перенапряжения. Так жужжит готовая перегореть лампочка.

— Надо срочно пойти в тот подвал. Я не хочу здесь оставаться, — задохнулась Наташа от прострела боли в боку.

— Успокойтесь, Вэлэри, — подал ей мужчина кубок с водой. — Таблетку дать?

Зубы стучали о край оловянного кубка:

— Дайте… такую, чтобы я проснулась уже дома… на диванчике.

— Вы меня озадачили, — Шамси в самом деле выглядел встревоженным. — Придётся задержаться, как вы выразились, в этой петле времени, каким бы оно ни было. Я должен убедиться, что моего сына здесь нет. Или он есть, но… — он передёрнул плечами и качнул головой, — со мной вторым, что он здоров. Разве можно раздвоиться? Не понимаю, как такое возможно?

— Возможно. И раздвоиться, и растрои́ться, и… раздесятериться. Клоны, мы все клоны. Хочу домой, — шепнула, отыскивая взором графа.

Бригахбург направлялся к Люсе, которая стояла у телеги к нему спиной и из-под узлов с вещами увлечённо выдёргивала за ручку большую корзину.

— А если вернуться не получится? — бежала девушка впереди событий.

Шамси усмехнулся:

— Мир велик, пусть и чужой. В нём и для нас найдётся место, — замолчал, следуя за её взором. — Пока озаботимся излечением вашей раны. Если бы не ваше упрямство и непослушание, — кому он это говорит? — можно было ранения избежать. Мы бы уже были на пути к Штрассбурху.

Извинившись, он поспешил на выручку Людмиле, с помощью его сиятельства завладевшей корзиной и бойко размахивающей перед ним зажатым в руке серебряным кувшином с узким горлом.

Ну вот, я стала крайней, — поджала губы Наташа.

— Если бы вы всё рассказали с самого начала, этого бы не случилось! — крикнула в его спину, прижав ладонь к ране снова напомнившей о себе всплеском боли.

Разбуженная Мисси звонко гавкнула в знак солидарности с хозяйкой. Она тоже хотела домой.

— И вообще, — ворчала девушка, зная, что её не слышат, — какого чёрта ты, прекрасный мой шейх, отыскал меня в двадцать первом веке? Не сообразил, как найти нужное турагентство? А мозгами пошевелить оказалось слабо? Всё ж как на ладони было видно.

Почесав между ушами маленькую защитницу, глянула на парня-арбалетчика.

— Иди сюда, — позвала его.

Тот осмотрелся по сторонам, не веря, что обращаются к нему.

— Ты, ты, — закивала Наташа, придерживая рычащую Мисси. — Успокойся, куколка. Этот симпатичный мазила нам ничего плохого не сделает.

Парень остановился от иноземки на расстоянии вытянутой руки:

— Чего изволите, госпожа графиня?

— Воды дай, — указала она на котелок. — Твоё имя Кристоф? — перешла на немецкий язык, отпивая из кубка. — Сколько тебе лет?

Парень немного помолчал, поморгал в раздумье и нерешительно ответил:

— Семнадцать, госпожа.

Понимает меня! — вдохновилась Наташа, рассматривая его кольчужную рубаху до колена, тонкие вязаные гетры, ботинки из грубой кожи, простенькую тунику без вышивки в пятнах крови. Бросила взор на громоздкий арбалет, прислонённый к стволу ближайшего дерева. Спросила:

— Ты грамотный?

Не понял. Поднял брови и уставился на её рот.

Девушка достала из сумочки блокнот и ручку:

— Смотри, — открыла чистую страничку, — Сейчас я напишу твоё имя, — вывела КРИСТОФ печатными буквами. — Понимаешь?

Балбес бы не понял, — усмехнулась она, когда тот кивнул и улыбнулся во весь рот, смутно кого-то напомнив.

— Теперь твоя очередь, — протянула ему ручку. — Пиши, какой нынче день.

Парня заинтересовала ручка: ещё бы! Вертел ею и так и этак, понюхал и облизнулся, но пристальный взор иноземки удержал его от пробы на вкус. Сощурился, рассматривая кончик стержня.

На графа похож, — вспомнила Наташа прищур сиятельной особы. Наверное, родственник.

— Пиши, какой день, — напомнила ему. — Если умеешь, конечно.

— День? — провёл он дрожащей рукой линию на бумаге: прерывистую, корявую, ни на что не похожую. Разве что на червяка, скрюченного судорогой.

Девушка хмыкнула и отняла ручку:

— Ну ладно, скажи, какое сегодня число?