Последний дар жреца - Гийом Прево

она едва буркнула под нос приветствие. А Сэмюела, в свою очередь, удивил сильный запах, который стоял в доме, — не то камфоры, не то эвкалипта. Примерно так пахла мазь, которой бабушка лечилась, когда у нее был бронхит...

—      Приготовь для этого молодого человека постель рядом с мастерской, — повелел старик.

—      Это новый подмастерье? — несколько раздраженно спросила служанка.

—      Можешь считать, что да. Но для начала подай нам ужин, мы продрогли и есть будем у огня. А еще принеси мне что-нибудь перевязать руку, пока она совсем не раздулась.

Изер поднялась за служанкой по лестнице, рассказывая ей о том, какая неприятная встреча у них случилась на кладбище, и если бы не Сэмюел...

—      Проходите сюда, мой мальчик, я покажу вам ваше гнездо. Оно не слишком просторное, но всё же это лучше, чем спать на улице.

Старик повел Сэма в коридор и проводил к двери, на которой висел герб с фигурами трех коленопреклоненных мужчин, чьи лица были обращены к четвертому, стоящему и протягивающему вперед руку.

—      Это герб гильдии изображателей, — пояснил Балтус. — Человек справа — святой Лука, наш покровитель27. Он благословляет троих представителей ремесла: зеркальщика, книжного иллюстратора и художника. Легко узнать предметы, лежащие на земле: зеркало, книгу с цветными рисунками и кисти. Что касается меня, — добавил он с гордостью, — то я принадлежу к третьей категории, самой почтенной, — к цеху художников.

Сэмюел, продрогший до костей, почувствовал, как по телу побежала волна тепла. Гильдия изображателей... Изображатели — это те, кто создает изображения! Судьба занесла его к художнику!

—      Потрясающе! — воскликнул он.

—      Вы так считаете? — обрадовался Балтус. — Вы любите живопись?

—      Я... Да!

—      В таком случае входите!

Он толкнул дверь, и запах стал ощущаться еще сильнее. За дверью обнаружился большой стол, заваленный плошками для разведения красок, кистями, ступками для толчения красителей и разными специальными инструментами. В высоком окне стояло два мольберта, на одном из которых Сэм увидел незаконченный портрет Изер. Справа, там, откуда, собственно, и доносились запахи, находилось нечто вроде плиты, заставленной котлами разных размеров, наполненными черной вязкой жидкостью.

— Это мои лаки, — пояснил Ганс. — Я поделюсь с вами рецептом, если вам интересно. А картина, над которой я сейчас работаю, вон там, — это портрет моей дочери. Граф устраивает конкурс, чтобы выбрать из членов гильдии того, кто будет удостоен чести написать портрет его молодой супруги. Смею надеяться, что моя скромная работа заслужит его внимание.

— Она восхитительна, — вздохнул Сэм, имея в виду скорее модель, чем ее изображение.

— Вот и хорошо, вот и хорошо. Ведь это сулит неплохое вознаграждение, которое сильно поправило бы мои дела. Только бы успеть закончить в срок... А, ну вот, это здесь, — добавил Балтус, дойдя до дальней стены мастерской.

Он открыл дверь в небольшую комнатку — нечто вроде чуланчика, загроможденного старой мебелью, где, среди прочего, под слуховым окошком стояла кровать.

— Бонна тут приберет, не беспокойтесь. Когда в мастерской кипела работа, я размещал здесь своих подмастерьев. Но с тех пор, как умерла моя жена, — увы! — мне недостает духу обучать молодых людей. Я больше времени провожу за экспериментами с приготовлением пигментов и масел, чем за мольбертом! Еще и поэтому для меня важен устроенный графом конкурс: мне необходимо доказать, что Ганс Балтус еще кое на что способен! Доказать в том числе и себе самому! И я думаю, что мне это удастся, — добавил старик с видом заговорщика.

В мастерскую заглянула Изер с глиняным кувшином и мотком ткани в руках.

— Ваша рука, папа... Я принесла бальзам от боли в мышцах.

Сэмюел смотрел, как девушка занимается пострадавшей кистью отца, и любовался ее красотой и потрясающим сходством с Алисией Тоддс. Теперь, когда она сняла с головы шляпу, светлые волосы рассыпались у нее по плечам. Форма лица у Изер была совсем другая, и глаза не такие кошачьи, как у Алисии, но в остальном — и цвет глаз, и тонкие очертания носа, и смешливый рот, и удивительно белые зубы... Просто невероятно!

Далее последовал ужин — вареный барашек с гарниром из моркови и деревенским хлебом. За едой Сэм старался помалкивать. Во-первых, из осторожности, чтобы ничем себя не выдать, а главное — чтобы спокойно наблюдать за девушкой. Она тоже говорила очень мало, только кивала в ответ на истории, которые рассказывал ее отец, и старательно избегала встречаться взглядом с Сэмом. В конце ужина он решился задать вопрос, который беспокоил его с того момента, как он понял, что нужно как можно скорее возвращаться в свое время:

—      Вы говорили о работе. А где, как вы думаете, я мог бы ее получить?

—      В винном порту точно что-нибудь найдется! Там всегда нужны парни, чтобы таскать бочки. Я завтра отведу вас туда, если хотите.

—      А платят они хорошо? Я имею в виду, оплата — монетами?

—      Монетами, монетами... Платят в зависимости от того, сколько сделано. Но хочу вас предупредить: разгрузка начинается в шесть, так что, если хотите успеть получить место, спать сегодня нужно лечь пораньше. Я разбужу вас на рассвете, если не возражаете. В моем возрасте всё равно просыпаешься с петухами.

Сэмюел поблагодарил Балтуса и улыбнулся Изер, постаравшись вложить в улыбку как можно больше тепла. Вернувшись к себе в комнату, он разделся и надел старую ночную одежду, которую служанка положила на постель — не преминув всем своим видом продемонстрировать, что присутствие гостя прибавляет ей хлопот. Сэм забрался под одеяло и сосредоточился на том, как побыстрее раздобыть монету, которая позволит ему вернуться домой. На первый взгляд, Брюгге был большим городом, не в пример монастырю на Айоне или городку Сет-Маат. Искать нужную монету здесь, наверное, всё равно что искать иголку в стоге сена... Впрочем, если хорошенько подумать, во время трех предыдущих путешествий монета никогда не оказывалась слишком далеко от Камня. На Айоне она хранилась в пещере в нескольких сотнях метров от бухты Колума Килле. В деревне Флёри капрал Шартрель был ранен в нескольких домах от Камня. Что же касается Ахмосиса, сына Сетни, то он — со скарабеем на пальце — явился обследовать гробницу отца как раз в тот момент, когда туда попал Сэм. Можно ли сделать из этого вывод о том, что для активации Камня необходимо, чтобы монета, медаль или украшение круглой формы оказались где-то поблизости? И если Камень и монета не окажутся рядом друг с другом, у путешественника