Букет из Оперного театра - Ирина Лобусова

Две маленьких девочки лет семи, изображавшие ангелочков, одетые в белые кисейные платья с пышными крыльями за спиной, стояли по бокам мраморной лестницы, ведущей наверх. Девочки выглядели очень мило. Их белокурые волосы были заплетены в две косички, а пушистые, с настоящим белым пухом крылья были такими большими, что казалось — еще мгновение, и они взлетят. Дети раздавали дамам белые розы. Выглядело все очень душевно.

Получив свою розу, Таня подобрала пышные юбки и стала подниматься на второй этаж. Ее бежево-коричневое платье, отделанное золотыми кружевами, выглядело роскошно и смотрелось гораздо дороже туалетов других дам. Было странно и смешно думать о том, что этот шикарный наряд (на который сразу же с завистью стали оглядываться) не привезен из Парижа или из другой европейской столицы, а появился в самом сердце Молдаванки, где, в убогой лачуге, склонившись под чадящей керосиновой лампой, старая портниха приторочила к мягкой тафте драгоценные золотые кружева…

Впрочем, портниха была в курсе новинок, так как поставляла свой «паленый» товар во все самые дорогие салоны города. Поэтому она полностью скопировала актуальную парижскую модель из последнего модного журнала.

Таня поднималась по лестнице с замирающим сердцем, стараясь сдерживать взволнованное дыхание. Думала о том, что Майорчик должен был быть уже где-то в толпе, в зале, так как приехал раньше. Это придавало ей спокойствия — мысль о том, что не одну ее бросили в пасть льву. А лев был грозен. Во дворце находилось слишком много солдат в самых разных мундирах: тут были и гайдамаки, и белогвардейцы, и германцы. Бряцание их сабель раздавалось даже внизу, в холле. Солдаты окружали всех, кто поднимался по лестнице, и внимательно рассматривали гостей. Кое-кого они даже останавливали и проверяли пригласительные. Впрочем, Таня их пристального внимания не удостоилась. Одинокая женщина в роскошном вечернем наряде никому не могла показаться опасной. И если и пялился на нее какой-нибудь солдат, то как на женщину, а не на подозрительную особу. Японец оказался прав: сунувшись в это осиное гнездо, Таня не вызывала подозрений, потому что за десять миль в ней можно было увидеть знатную даму — со всеми ее повадками и аристократическими манерами.

Пригласительные гостей проверяли наверху, после этого бравый офицер с закрученными усами и массивной саблей, угрожающе топорщившейся на боку, провожал приглашенного к губернаторской чете, встречающей прибывших у самого входа в зал. Едва пробежав глазами пригласительный Тани, офицер лихо отдал ей честь (взмахнув при этом рукой так, словно собирался ее ударить), щелкнул каблуками и также отвел к губернатору с женой.

— Мадам баронесса фон Грир, — браво отрапортовал он и ушел встречать следующих приглашенных.

Губернаторская жена была тучной, туго затянутой в корсет, с узкими губами, сжатыми так, что они сливались в одну сплошную красную полосу, и со злыми, бегающими глазами, которые шарили по всем сторонам, не задерживаясь на лице того, кто стоял перед нею. Жесткий корсет ей ужасно мешал — это было понятно по ее тяжелому, с присвистом, дыханию и красным пятнам на лице. И эта неприятная, отталкивающая внешне особа была вся увешана бриллиантами, переливаясь, как рождественская елка. Они были у нее в ушах, на груди, в волосах, на запястьях, на пальцах… У Тани против воли алчно загорелись глаза.

При появлении молодой девушки жена губернатора нахмурилась (Таня ей не понравилась), зато сам губернатор был сплошная любезность.

— Мадам баронесса, мы счастливы приветствовать вас в наших краях, — он галантно поцеловал ей руку. — Мы получили письмо от вашего супруга только третьего дня. Что же он, не собирается к нам?

— Господин барон задерживается в Берлине, — ответила Таня так, как ее учили, — я же приехала в Одессу день назад и просто очарована!

— Мы счастливы! Прошу! — Губернатор любезным жестом предложил ей следовать в зал.

Барон Франц фон Грир был лицом реальным — авантюристом с темным прошлым, немецким шпионом, одновременно работавшим на французскую разведку. Во время боев в Европе он попал в плен к русским и был отправлен в Петропавловскую крепость в Петербург, где предложил свои услуги российской разведке. Его быстро переправили в Польшу, а оттуда он добрался до Берлина, где и устроил нечто вроде своей штаб-квартиры, став тройным агентом. Фон Грир был невероятно отталкивающей личностью. Он никогда не был женат, но время от времени, если это требовалось в интересах дела, выдумывал себе русскую жену, под видом которой выступали самые различные шпионки.

В Одессе его действительно ждали, но месяцем позже, к концу осени. Город просто был покрыт шпионской сетью всевозможных разведок, и разные агенты чувствовали себя здесь, как рыбы в воде. Среди них активно действовала и деникинская контрразведка, сотрудничавшая с французами, и барон фон Грир должен был явиться в Одессу как французский агент.

Появление же его «жены» на месяц раньше было совершенно оправданным и не казалось странным, так что никаких подозрений вызвать не могло. Один из французских агентов помог Мишке Япончику получить пропуск для липовой баронессы, появление которой было весьма ожидаемым в определенных кругах.

Все это Тане за день до бала поведал Майорчик, но она ломала себе голову: зачем Японец влез во всю эту грязную шпионскую историю, связываясь с нечистоплотными агентами каких-то разведок?

Только ли губернаторские драгоценности были тому причиной, то ли он затеял какую-то свою тонкую игру, о которой не собирался никому сообщать? Таня не сомневалась, что действительно идет игра, правила и ходы которой держатся в глубокой тайне. Не таким человеком был Мишка Япончик, чтобы рисковать понапрасну, втягиваясь в шпионские разборки. Расчет был, и расчет серьезный. Однако Таня не собиралась во всем этом разбираться. Лично ее устраивали деньги, которые Японец собирался ей заплатить.

Зал был полон, а гости все прибывали и прибывали. Вышколенные лакеи в ливреях разносили бокалы с шампанским. Таня увидела Майорчика, любезничающего с какой-то перезрелой дамой. Он еле заметно кивнул ей, и у нее стало на душе полегче. Расхаживая по залу, она присматривалась к гостям. В углу музыканты исполняли музыку Шопена, и легкие, танцевальные звуки как нельзя лучше соответствовали атмосфере непринужденности, которая здесь царила.

— Позвольте предложить вам бокал шампанского? — Внезапно за спиной Тани вырос губернатор, и она сморщилась от этой досадной помехи. Тем не менее, улыбнулась своей самой любезной улыбкой:

— Благодарю вас!

Приняв из рук лакея хрустальный бокал, Таня следовала по залу за губернатором, а он представлял ей многих из присутствующих. Она поняла, насколько важной птицей был барон фон Грир, и губернатор был заинтересован в нем лично. Ей ничего не оставалось, кроме как следовать правилам игры.

Чиновники и генералы, банкиры и биржевые маклеры, потомственные аристократы, сбежавшие из охваченных пламенем Санкт-Петерурга и Москвы, — на балу были сливки белой, аристократической верхушки, которые концентрировались в Одессе в ожидании прихода союзных войск. Все они мечтали, что союзники разобьют красных, уничтожат мятежников подчистую, и старый мир будет восстановлен. Все они жили ради возвращения этого старого мира, так как не мыслили иной жизни. А пока, в ожидании обновленного прошлого, они устраивали светские рауты и балы, наслаждаясь отзвуками своего былого величия.