Любовь дикая и прекрасная - Бертрис Смолл

— Значит, скажешь Гленкерку? — Это позабавило монарха. — Если хочешь, Катриона, я скажу ему сам. Но имей в виду, дорогая, Патрик простит меня. Я его король. Тебя он не простит. А теперь подойди.

Правда этих слов ужаснула графиню. Если Патрик узнает, что с ней спал другой мужчина, то гордый лорд бросит ее. Король поймал ее в ловушку, как кролика.

— Ублюдок, — выругалась она.

Джеймс захохотал.

— Нет, дорогая, с этим слухом было покончено еще до моего рождения.

Король протянул руку. Не видя другого выхода, Катриона приблизилась, изумрудные глаза графини горели яростью.

Король все еще смеялся, довольный. Ох, теперь она своим упрямым умом будет ему сопротивляться, но ее тело в конце концов уступит. Время терпит, и сегодня он овладеет ею.

— Сними рубашку, — тихо проговорил Джеймс и обрадовался, что Кат подчинилась ему без единого слова.

Отступив назад, король с удовольствием разглядывал графиню. У Катрионы была широкая и мягкая грудная клетка, откуда выпирали самые прекрасные груди, какие Джеймсу когда-либо доводилось видеть, — чудесные шары цвета слоновой кости с большими темно-розовыми сосками. Изящно округлые полные губы, тонкая талия, длинные и хорошей формы ноги, ниспадающие до самых бедер темно-золотистые волосы… Монарх почувствовал, как в нем забилось желание.

— О Боже, кузина! Ты прекрасна!

К его удивлению, Катриона зарделась, и Джеймс испытал непритворный восторг. Так, значит, это правда! Она и в самом деле никогда не знала другого мужчины, кроме Патрика! И действительно была самой добродетельной женщиной при дворе. Он позаботится о том, чтобы вознаградить графиню и сделать ее придворной дамой своей будущей жены. Графиня Гленкерк окажет на юную королеву прекрасное влияние.

Снова взяв Катриону за руку, монарх повел ее к кровати. Он поднял графиню на руки и уложил в постель. Меж ее ног розовел соблазнительный треугольник, выщипанный, как и полагалось леди. Над заветной расщелиной чернела крохотная родинка.

— Знак Венеры, — прошептал король, прикоснувшись к этому пятнышку, а потом наклонился и поцеловал его.

По обнаженному телу графини пробежал неистовый трепет, и Джеймс про себя улыбнулся. Он возьмет ее быстро, и, когда дело будет сделано, Катриона оставит свое глупое сопротивление. Нежно и вместе с тем твердо король раздвинул дрожащие бедра женщины. Ее глаза широко раскрылись, а когда он мягко вошел внутрь, у нее перехватило дыхание.

Подобно большинству мужчин из семьи Стюартов, Джеймс был одарен природой сверх меры. Неожиданность его натиска обезоружила Катриону, и графиня решила тихо лежать и ждать, когда монарх удовлетворит свою похоть.

Однако Джеймс Стюарт был слишком опытным и умелым любовником, чтобы позволить своей даме оставаться безответной. Сладострастно раздразнивая, он двигался внутри ее, уверенно и неторопливо возбуждая ответную страстность. Лишь величайшим усилием воли Катриона сохраняла под ним неподвижность. Вытянув руки по бокам и сжав кулаки, она пыталась сосредоточиться на остроте ногтей, впивавшихся в ладони, и только так сумела отвлечься от его ласк и остаться безучастной.

Обнаружив это, король сказал:

— Ох, нет, любовь моя!

Смеясь, он вытянул ей руки над головой и придержал их. Потом его чувственный рот нашел ее благоуханные, но безответные губы, а настойчивый язык раздвинул сначала эти губы, а следом и зубы. Она была близка к тому, чтобы уступить, ибо он сумел прорвать ее линию обороны. Прекрасное тело, привыкшее к частым любовным ласкам, просто не умело сопротивляться удовольствиям. Король ускорил свои движения.

— Уступи, любовь моя, — настойчиво шептал он.

— Никогда! — Голос графини дрожал.

— Дело содеяно, любовь моя. Уступи и насладись мной, как я наслаждаюсь тобой.

Катриона не захотела ответить, однако король чувствовал, как неуступчивая любовница сдерживает движение своих бедер. Джеймса внезапно осенило. Высвободив ее руки, он приказал:

— Обними меня.

А затем король внимательно посмотрел в ее изумрудные глаза. Они блестели от слез.

— Если бы Патрик сейчас зашел в эту комнату, Кат, и увидел, как я пронзил тебя, то он не стал бы разбираться, упрямишься ты или наслаждаешься. Не сопротивляйся больше, любовь моя! Твое прекрасное тело жаждет меня! Уже ничто нельзя изменить: я овладел тобой.

Катриона все еще молчала, но ее глаза закрылись, и по краям лица бесшумно потекли обильные горючие слезы.

Затем король почувствовал, что объятие ее рук окрепло, а бедра стали выгибаться навстречу каждому его, напору.

Победитель весь отдался сладости уступившей женщины.

Потом, опершись на локоть, Джеймс посмотрел на графиню, но она снова прикрыла глаза и не захотела встречать его взгляд.

— Такой я тебя всегда и представлял, — произнес король тихим голосом. — Твои веки пурпурные от изнурения. Мокрые ресницы лежат на щеках. Твое тело ослабело от любви, а рот саднит от моих поцелуев.

Он наклонился и поцеловал ей соски. Глаза Катрионы мгновенно раскрылись.

— Я не прощу тебе этого, Джеймс Стюарт.

Он чарующе улыбнулся.

— Почему же? Конечно же, простишь, ты, нежная моя.

Конечно, простишь.

Уложив графиню на изгибе своей руки, король принялся ласкать ее мягкие груди. Она попыталась вывернуться.

— Пожалуйста, сир! Вы насладились мной. Теперь идите в свою постель.

— Как, моя сладкая, — в его голосе прозвучало искреннее удивление, — неужели ты думаешь, что я хотел только попробовать? Нет, дорогая. Впереди у нас целая ночь.

— Ох, нет, Джеми! Ну, пожалуйста, нет! — Катриона принялась отбиваться. Король удержал ее и с сожалением проговорил:

— Дорогая, я надеялся, что ты станешь благоразумной теперь, когда наш предварительный бой закончился. Твоему Патрику мало дела до того, взял я тебя один раз или дюжину. Одного того, что я имел тебя, будет достаточно.

Знаю, любовь моя, ты не развратница, но не можешь же ты отрицать, что твое тело отвечает моему. Почему тебе еще все хочется бороться со мной? Я с тобой нежен и знаю, что я — хороший любовник. Почему ты никак не уступишь?

— Ох, Джеми, — тихо отвечала графиня. — По-моему, ты и в самом деле не понимаешь. Кроме Патрика, я никогда не знала другого мужчины. До свадьбы я сопротивлялась ему, но любила… Да, конечно, мое тело отвечает твоему.

Патрик научил его этому. Но вот приходишь ты и заявляешь на меня права сеньора. До сих пор в постели тело и ум у меня действовали заодно, потому что я ложилась с мужчиной, которого люблю. Но вас, милорд, я не люблю. И не могу не сопротивляться.

— Тебе чрезвычайно повезло, прелестная кузина, — возразил Джеймс Стюарт. — Я никогда никого не любил. И не знаю, что это на самом деле значит. Меня вырастили люди — те, которые кормили, одевали, обучали и приструнивали меня.