Любовь дикая и прекрасная - Бертрис Смолл

Из своего детства я не помню ни единого доброго слова или ласки. Единственным человеком, который проявлял ко мне какую-то нежность, была моя старая нянечка.

— Тогда мне и в самом деле тебя жаль, Джеми, потому что любить по-настоящему — это и значит жить полной жизнью. Тебе трудно потому, что ты никогда не имел ничего своего. Но когда в Шотландию прибудет юная королева, она станет только твоей. А потом один за другим пойдут дети — что ты, Джеми! Не успеешь оглянуться, а у тебя появится уже целая семья, и ты будешь ее любить, а она — тебя.

— Спасибо, Кат. Ты меня обнадеживаешь. — Король улыбнулся и продолжал:

— Тебе, дорогая, и в самом деле место у меня при дворе. Ты знаешь, что сказать своему королю. Я с нетерпением жду приезда королевы, но сейчас…

Он снова мягко толкнул графиню на подушки и, отыскав ее рот, стал целовать со вкусом и умением.

Первым позывом Катрионы было вырваться, освободиться от его хватки, но затем она внезапно осознала, что король был прав. Если бы Патрик сейчас вернулся, его мало бы заботило, сопротивляется она или соучаствует. В любом случае он разгневается на нее.

Ее тело уже устало от борьбы и болело. «Я не люблю этого мужчину, — подумала Катриона, — но такого напора я больше не выдержу».

Король прекратил целовать и посмотрел ей в лицо. Их глаза встретились.

— Я никогда не буду любить тебя, Джеми, и мне очень стыдно за то, к чему ты меня принуждаешь. Но я уступаю вам, мой сеньор.

— Пока не прибудет королева, — быстро проговорил он.

— Милорд! Вы погубите мой брак! Вы не сможете скрыть от Патрика, что спите со мной.

— Смогу, если его здесь не будет. Ни один мужчина в здравом уме не захочет, отведав твоей сладости, остаться всего лишь на одну ночь. Я ушлю Патрика в Данию вместе с эскортом сопровождать королеву. Наша связь навсегда останется тайной от двора. Твоя репутация не пострадает.

Гордость твоего мужа — тоже.

Катриона поняла, что должна этим довольствоваться.

Больше с ним спорить она не могла.

— Спасибо, милорд, — прошептала графиня.

В ответ король склонил голову и принялся страстно целовать ее трепетное тело, начав с пульсирующей жилки на тонкой шее. Затем его рот опустился ниже, к тугим белоснежным грудям с острыми сосками и округлому животу с родинкой, венчавшей сладостную расщелину. Неожиданно Джеймс резко перевернул женщину и овладел ею таким способом, каким Патрик Лесли никогда даже и не пытался. От потрясения у Катрионы перехватило дух, и она услышала, как король хрипло пробормотал:

— Вот место, где Гленкерк до меня не бывал.

Руки короля пребольно сжали ей груди, и она поразилась тому, как быстро Джеймс их возбудил. Мужчина и женщина тихо лежали рядом.

— Надеюсь, — сказал Джеймс Стюарт, — что королева не приплывет слишком быстро. Любовь моя! Ты великолепна! Теперь понятно, почему Патрик все эти годы не гулял.

Голос Катрионы задрожал:

— Патрик никогда не делал со мной такого!

— Знаю. Там ты была девственницей. Но тебе понравилось, не так ли. Кат?

— Нет!

Он засмеялся.

— Да! Понравилось!.. Гленкерк обращался с тобой нежно, любовь моя. Я научу тебя многим вещам, включая и то, как меня ублажить.

Король поднялся, налил им обоим по бокалу вина и подкинул в огонь дров.

— Скоро твой Патрик вернется из аббатства Мелроуз.

Неделю спустя он отправится вместе с другими знатными дворянами встречать мою невесту и сопровождать ее сюда.

Не гляди же так печально, любовь моя. Нам с тобой предстоит чудесный месяц, а может, даже два.

Графиня Гленкерк задумчиво сидела перед зеркалом, а Эллен причесывала ее густые волосы цвета меда. На госпоже были только белая шелковая нижняя юбка и блузка с глубоким вырезом. Леди была испугана, растеряна и не знала, что делать. Патрик приехал, он уже во дворце отчитывается перед королем. Когда наконец муж появится в их покоях, заметит ли он что-либо необычное? Графиня молилась, чтобы не заметил.

С двенадцатого августа прошла уже неделя, и все эти ночи Джеймс Стюарт спал с ней. Видит Бог, она его не поощряла! После первой ночи она даже бежала из дворца в свой городской дом. Король тихо, но твердо приказал ей вернуться. В отчаянии она доверилась своему любимому свояку. Адам выслушал, покачал головой и сказал:

— Ничего не поделаешь, Кат. Что король хочет, то и берет, и случилось так, что он хочет тебя.

— А если мне уехать домой, в Гленкерк, Адам? Он же не будет преследовать меня там?

Адам Лесли искренне пожалел Катриону. Своевольная и упрямая, она, однако, любила Патрика, и страдание, которое выпало ей, было несправедливым. Тем не менее ничем помочь ей он не мог.

— Ты не имеешь права без разрешения Джеми оставить двор, Кат. И ты это знаешь.

На ее лице появилось дерзкое выражение, и Адам продолжил безжалостно:

— Ты не можешь подвергать опасности Лесли, Кат, из-за того, что тебе не угодно становиться любовницей короля.

Джеймс выбрал тебя. Он также оказался настолько добр, что согласился скрывать вашу связь. Если ты ослушаешься его, он нас погубит! Боже мой, женщина! Ты же не девственница, чтобы выторговывать хорошую цену за свою невинность! Ведь тем, что хочет Джеми, Патрик уже хорошенько попользовался!

Катриона сразу возненавидела свояка.

— Ты не скажешь Патрику?

— Нет, Кат. Не бойся, — проговорил Адам уже добрее.

Помолчав, он добавил:

— Спасибо, Кат, что мне доверилась. Мне очень жаль, искренне жаль, девочка, что ничем не могу помочь, но если понадобится снова поговорить, то я тебя жду.

Графиня кивнула.

— А кто-нибудь еще знает?

— Только Эллен, — ответила она.

А верная Эллен колебалась. С одной стороны, ее мучило страдание госпожи, а с другой — распирало от гордости: ведь Катриона оказалась настолько прелестна, что привлекла самого короля!

— Если вы, мадам, не украсите ваше лицо улыбкой, то он подумает, что что-то не так, — резко заметила женщина.

Катриона подскочила.

— О Боже, Элли, я чувствую себя такой скверной!

Служанка отложила расческу, которую держала в руках. Встав на колени рядом со своей хозяйкой, она подняла к ней лицо и сказала:

— Сделанного уже не воротишь, мадам. И перестаньте думать только о себе! Подумайте о графе, моя малышка.

Подумайте о семье Лесли. О детях. Если вы хотите покоя в вашей жизни, то этот эпизод должен остаться в тайне. А если вы не соберетесь с силами, то все выплывет наружу.