Француженки не любят сказки - Лора Флоранд

Мотоцикл представляет собой безжалостный возврат в эпоху экономической и юридической зависимости женщин, подумал Дом. Как бы ни злилась на тебя партнерша, как бы ни хотела находиться от тебя подальше, она вынуждена держаться за твою спину, а ты везешь ее, куда тебе вздумается.

В общем, он был ужасно этому рад и даже прикидывал, что ему надо как можно скорее купить машину. Хоть и не представлял, где будет ставить ее возле своего дома.

Сильван следовал за ними всю дорогу до центра, к крайнему раздражению Доминика, неважно, как бы медленно тот ни вел мотоцикл, чтобы заставить соперника разозлиться и дать газу. Тем более что Дом, не будь за его спиной драгоценной пассажирки, обхватившей его бедрами, моментально оторвался бы от ублюдка на своем мощном и маневренном стальном коне. И это было бы куда как интереснее.

Сильван ждал, когда частые светофоры и толпы людей на тротуарах в центре города дадут Джейми возможность соскочить с заднего сиденья. Тогда он со спокойной душой поедет к себе.

Идиот, думал Дом. Но сдерживал себя и не делал никаких вызывающих жестов в его сторону. Потому что не хотел выглядеть хуже того, каким уже и так был.

Он притормозил возле дома Джейми, пересилив желание похитить ее. С суровым лицом она сняла с себя его куртку и шлем Селии, отдала их ему, молча подошла к двери и оглянулась.

Его сердце затрепыхалось. Он протянул ей куртку – «возьми ее». Даже если она больше никогда не пустит его к себе, с ней будет его вещь, а значит, часть его. А если будет паковать чемодан, она невольно посмотрит на эту большую одежку и задумается, что с ней делать.

Ее брови сдвинулись. Она медленно прижала к груди куртку, гладя пальцами жесткую кожу.

Его испуганное сердце чуть-чуть успокоилось под этими пальцами, словно куртка была в тот момент на нем, словно пальцы гладили его спину, чуть пониже лопаток. В его сознании звучал голос Сильвана: «И это после всех шоколадок, которыми я тебя потчевал. После всех шоколадок… для тебя». Он спрятал чужой шлем в кофр и снова посмотрел на нее.

– Жем, ты просто использовала меня?

Как любая другая женщина. Наверное, чтобы забыть Сильвана, который крутил с ней любовь, хотя и был помолвлен с миллиардершей?

Ее лицо… с него исчезла вся жизнь. Она опустила руки, и кожаная куртка почти лежала на тротуаре.

– Да, – ответила она с бесстрастным лицом. – Да, точно.

Он положил ладони на мотоциклетное седло. Даже на фоне черной кожи они выглядели слишком большими и грубыми.

– Ладно, – сказал он наконец. – Мне пора возвращаться к работе.

Он оставил мотоцикл возле ее двери и пошел дальше пешком. Он не доверял себе в тот момент.

– Я не очень понимаю, как я, по мнению Сильвана, должна повлиять на твою личную жизнь, но скажу тебе, что ему совершенно не нравится Доминик, – проговорила Кэйд. Они сидели в кафе на стрелке острова Сен-Луи, с видом на реку, Нотр-Дам и деревянный мост, изогнувшийся аркой между ними и знаменитым собором. Было холодновато, но они не единственные решили сесть в этот апрельский день на воздухе. Почти все столики были заняты. Блондинка с волосами, завязанными в конский хвост, играла на скрипке, стоя на деревянном помосте посередине моста; музыкальные аккорды парили в воздухе над миром драгоценным подарком.

– По-моему, это у них взаимно, – сухо заметила Джейми.

– Кроме того, должна признаться тебе, однажды он ко мне приставал. Правда, сказать «приставал» было бы преувеличением. Скорее дал мне понять, что с удовольствием готов удовлетворить мой зуд, если таковой у меня появится.

– Спасибо, Кэйд, – с трудом пролепетала Джейми. Губы плохо ее слушались. – А теперь не могла бы ты помолчать?

– Как ты думаешь, он знает, кто ты? Может быть, это какое-то подлое состязание с Сильваном?

Джейми стиснула зубы. У нее защипало в носу, к глазам подступали слезы. Но будь она проклята, если позволит Кэйд это заметить!

– Я понятия не имею. Конечно, это объяснило бы кое-какие вещи. Ясно, что он не мог заинтересоваться мной просто так. – Она отвернулась, еще крепче стиснув зубы, и стала смотреть на реку.

Они помолчали.

– Джейми. Все это чушь собачья. Почему ты так думаешь?

Джейми взглянула на нее воспаленным, горящим взором.

– По той же причине, по которой так думаете наверняка и вы с Сильваном, только, ради бога, не будем сопоставлять наши мысли.

Кэйд замолкла. Что ж, уже достижение. Ее властная и успешная сестра, легко справлявшаяся со всевозможными проблемами, пару раз раскрыла и закрыла рот, не найдя, что сказать.

– Кроме того… – Джейми изо всех сил сосредоточилась на скрипачке, которая стояла на своей кадушке и красиво посылала в воздух звуки; она напомнила ей Нику Самофракийскую. – Кроме того, я сказала ему правду о себе, так что, думаю, впредь тебе не придется о нем беспокоиться.

– Ты сказала ему? И он все-таки едва не подрался прямо при тебе?

Правая рука Джейми медленно сжалась в тугой кулак.

– Кэйд, но это не моя правда.

Кэйд заговорила, замолчала, закуталась в самоконтроль, словно в плащ; вероятно, точно так же она излучала спокойствие, когда зашкаливали страсти в зале заседаний.

– Какую же правду ты ему сказала?

Джейми оглянулась на скрипачку. Девушка выглядела такой счастливой. Такой… победительницей.

– Что я просто использовала его. А как же иначе, зачем еще я с ним встречалась?

Вечером в ее дверь постучали – впервые за время, что она жила в этой квартире; Джейми вздрогнула. Это сестра зовет ее спуститься вниз. Это Доминик позвонил снизу. Это дед требует ее к себе. Отец в это время был в Штатах. Больше никто не знал, где она живет. Стук был очень деликатный, негромкий.

Она заглянула в глазок и снова вздрогнула, а ее сердце бешено застучало. Дверь была моментально открыта. Доминик оперся локтем о косяк и смотрел на нее с высоты своего роста. Его черные волосы были влажные, тепло и мощь его тела ударили в нее почти с физической силой. Он пришел из тренажерного зала, это было очевидно – мышцы по-особенному бугрились. В полутьме холла его глаза сверкали как антрацит.