Черное Дерево - Светлана Солнцева

Он отворачивается и делает вид, что рассматривает гобелен на стене, но, судя по звукам, еле сдерживает себя, чтобы не захохотать в голос.

– Что? – с досадой вырывается у меня, и Стража прорывает: он смеется громко и заразительно, откидывая голову назад. Как ни странно, этот смех прогоняет мой страх перед ним, хотя очевидно, что именно я объект его внезапного веселья.

Александр сгребает меня в объятия и поднимается со мной на руках, усаживает на стол, уравнивая разницу в росте. Теперь ему легче смотреть мне прямо в лицо.

– Ты смешная! – еще фыркая, заявляет Страж. – Маленькая, но мне даже нравится!

Угу. Готов был жениться на бородатой полукровке, а тут такого же роста человечка. Наверное, есть чему радоваться.

– Так и быть, я буду ухаживать за тобой по всем правилам Ньезфилда. Водить тебя в рес… харчевни, осыпать драгоценностями.

Можно выдохнуть. Кажется, я выторговала для себя время, но подозрительно легко и быстро.

– Вот, держи! Еще подарок для тебя, – воин вытаскивает из кармана медальон и хочет надеть мне на шею.

В этот раз меня не провести: я знаю, для чего он. Это уж точно свадебный символ. Останавливаю Александра за запястья.

– Э-э-э, нет, это для невесты Стража.

– Ну а ты кто? – удивляется он.

– Еще нет.

– Еще, – подчеркивает мужчина с довольным видом. – Видишь, говорил же носатым, что мы с тобой сладимся.

А с ним нужно контролировать каждое слово. Вон как цепляется к каждой моей реплике, навязывая свой смысл и значение.

– Редкий сапфир, – хочу увести разговор в другое русло. О камнях знаю достаточно благодаря работе в мастерских Хардлеймов.

– Вот и носи. – Александр откидывает мою шевелюру назад, не оставляя идеи нацепить на меня свой тотем, но замирает в замешательстве, увидев черный металл бабулиной цепочки.

Это не то, что он думает, однако, по закону жанра, это именно то, что он думает. Брачный кулон у меня на груди. Но не мой. Не посвящать же его в чужие секреты. Сказать, что бабушкин, – вызвать вопросы о дарителе. Своих Стражей он всех знает – и старых, и настоящих. А Дрейвна я подвести не могу; и так столько проблем было у короля в прошлом из-за любви к человеческой женщине.

– Подарок, – констатирует Александр, даже не требуя ответа. В голосе вновь металлические нотки, словно и не было минуту назад флиртующего и располагающего к себе мужчины. Он с силой ударяет ладонью по столешнице так, что я подпрыгиваю.

– Макс! Сука! – цедит сквозь зубы Страж и впивается мне в губы наглым, дерзким и каким-то яростным поцелуем; прижимает к каменной груди, удерживая голову за затылок, направляет, как удобно ему, врывается в рот языком, хозяйничает, не давая ни вздохнуть, ни пискнуть, ни позвать на помощь.

Все же страх не сковывает меня так, как раньше. Я сохраняю ясность мысли и делаю вид, что отдаюсь воле Александра, а сама шарю по столу в поисках чего-нибудь, чем бы шандарахнуть по его бестолковой башке. По закону подлости Стражу достается точно в темечко веткой его Черного Древа.

Он отпускает меня и, словно очнувшись, недоуменно чешет свой череп, а я вдруг скрючиваюсь от приступа острой боли в желудке, такого сильного, что не могу сдержать крика. С грохотом сваливаюсь на пол, чувствую, как мужчина подхватывает, поднимает на руки мое обмякшее тело.

Сквозь застилающую глаза пелену вижу вбегающего с топором Вильфа; слышу, как Александр орет ему:

– Её глаза!

Ньезфилд, январь

Хруст откусываемого яблока и следующего за ним пережевывания, с чавканьем и причмокиванием, раздражают слух так, что заставляют меня очнуться, вырвать тело из небытия, из существования вне времени и пространства. Мне не жалко фруктов, но раз друг решил опустошить мои запасы, ему их и пополнять. Несколько лестничных пролетов вниз, потом петляние коридорами до кухни. И обратно. Раз уж я пришла в себя, можно не сторожить меня и метнуться за яблоками. В том, что охраняет мой сон, вернее сказать, глубокий обморок именно Вильф, я не сомневаюсь; вряд ли он оставит человечку одну в беспомощном состоянии. Остается надеяться, что Александр покинул помещение и не видит объект своего желания на кровати, пускающим слюни. Не то чтобы это как-то сильно задевает или волнует меня, но и в неприглядном свете перед мужчиной представать не хочется.

Приоткрываю глаза и осматриваюсь сквозь опущенные ресницы. Увиденное заставляет окончательно проснуться и резко сесть на кровати. Вместо гнома в кресле, закинув ноги на письменный стол, сидит спиной ко мне Артем, жует яблоки и смотрит какой-то фильм на компе. Моя комната. Не апартаменты Тривинда, а моя маленькая комнатушка в нашей трешке, место, в котором я знаю каждую щелочку, уголок, закуток. Я дома. Дома… Я дома, мать их всех за ногу!

Дерево все-таки закинуло меня назад, вернуло к родным, отведя всего месяц жизни в параллельном мире! Щиплю себя за руку, проверяя наверняка, что это не сон. Сколько таких моментов мне снилось в Леорухе, и все они были явными, яркими, как сейчас. Но родные, привычные, знакомые с детства запахи добавляют реальности происходящему. Я действительно прыгнула назад – в свой мир, в так называемый Ньезфилд. И только наряд – шикарное, сшитое Айн платье – вносит диссонанс в окончательную уверенность моего перемещения.

– Тем, – зову я подростка нерешительно. Не растает, не зависнет, как персонаж в сетевой игре, ответит – будет лишнее подтверждение в копилку доказательств моего перехода.

Парнишка подрывается от неожиданности и падает с вертящегося сиденья, опрокидывает тарелку с огрызками на пушистый ковер.

– Ничесе! – протягивает он, поднимаясь сначала на четвереньки, а потом на ноги. – Это правда ты?

Артем подходит ближе и с недоверием оглядывает меня с головы до ног.

– Не знал бы – в штаны наложил… Точно ты! Появилась в закрытой квартире…

Он усаживается рядом и поспешно прижимает к себе; крепко, что есть мочи, на что способно его худощавое тело. Обнимаю брата с таким же рвением и гоню прочь предательские слезы.

– А мы тут с ног сбились, – бормочет Артем быстро, шмыгая носом. – Папа на полиции настаивал, но мама с теть Леной ему быстро мозги сделали. Смысл заявлять, если ты в Тривинде, да и рано с полицией искать… Они тут все переругались, куда ты делась: прыгнула или просто сбежала и с подружками зависаешь.

Его слова отдаются болью в душе. Выходит, все в курсе, включая брата, о путешествиях между мирами. Ему, на минуточку, всего двенадцать лет, а он уже посвящен в сокровенную тайну. Только меня предупредить почему-то забыли.

Темка – сын маминой двоюродной сестры, тети Оли, но всю их семью мы по привычке называем кузенами. Значит, тетя и ее муж тоже здесь и участвуют в поисках. Добавила же я всем проблем, хотя они-то могли предполагать, куда я делась, а вот куда попала я – нет. И реальные трудности были поначалу именно у меня в ином мире. Спасибо бабулиному медальону – помог не стать главным блюдом на орочьем пиршестве или девкой для развлечений у эльфов.