Ребята нашего двора. Вот это было лето! - Зента Эргле

В субботу вечером отец неожиданно сам завел разговор:

— Интересно, как там, в Юрмалциемсе, поживает старый морской волк Мартин Гоба? Надо бы завтра съездить в гости, побалакать.

Янкину мать отнюдь не привело в восторг предложение мужа. Зато в Янке отцовы слова заронили надежду сменить скучное житье в Майори на интересное лето в Юрмалциемсе. Тогда хоть по воскресеньям он сможет играть с ребятами.

В выходной день они втроем сели в «Москвич» и скоро приехали в Юрмалциемс. Председатель сельсовета Мартин Гоба очень радушно встретил нежданных гостей. А узнав, что привело их сюда, задумался. Лет двадцать тому назад здесь была глухая окраина. Найти тут комнату было сущим пустяком. А сейчас рыболовецкий колхоз живет зажиточней с каждым днем. Рабочие приезжают даже из Риги. Поэтому все углы забиты до отказа.

— Я же говорила, что ничего у нас тут не выйдет, — с облегчением вздохнула Янкина мать. — Надо ехать в Майори, там дело верное.

— Стоп, стоп, зачем же сразу бросаться в панику. — Гоба задумчиво теребил свою рыжеватую бороду. — Может, удастся что-нибудь придумать.

— Хотя бы малюсенькую комнатушку. Нам много не надо, — не утерпел Янка.

— Не вмешивайся, когда взрослые разговаривают! — Мать толкнула его локтем в бок.

— Вы не боитесь призраков? — вдруг обратился Гоба к Янкиной матери. Та недоуменно взглянула на улыбающегося председателя сельсовета и пожала плечами.

— Ну, тогда и дело с концом, пойдемте со мной! — предложил Гоба. — Такой дачи вы в жизни не видели.

Асфальтовое шоссе стальной лентой вьется через рабочий поселок и уходит вдаль, словно бусы нанизывая на себя одно селение за другим. По обеим сторонам дороги стоят хутора рыбаков, ветхие, покосившиеся от времени, будто вросшие в землю. А в самом центре поселка, нацепив на голову красную шляпу из черепицы, высится большой трехэтажный дом.

— Раньше он принадлежал богатому рыботорговцу Кисису, — пояснил Гоба. — Вот уж кто попил людской кровушки! А сейчас здесь чего только нет — магазин, булочная, почта, милиция, правление колхоза и даже парикмахер примостился. Как сельди в бочке.

Председатель и гости дошли до реки и свернули направо. На опушке леса им открылось красивое, еще не достроенное здание с пустыми проемами окон и дверей.

— Это наш новый клуб, — похвалился Гоба. — И доделать-то осталось всего-ничего, а никак кончить не можем. Людей не хватает. Все рвутся в море, там можно больше заработать. Но ничего, непременно закончим, тогда и у нас будет свое кино и театр не хуже, чем в Риге.

Дорога свернула в густой сосновый бор.

Обогнав взрослых, Янка первый увидел дачу, и глаза у него заблестели от радости. Он никогда не видал ничего подобного. Каждый угол дома украшали башенки, будто специально созданные для наблюдения. С одной стороны была пристроена веранда, а над нею балкон. Не дожидаясь остальных, Янка припустился бегом.

— Сразу видно, что у этого барина денег было больше, чем здравого смысла, — усмехнулся Янкин отец, окинув взглядом виллу барона Хазенфуса. — Нормальный человек с такими выкрутасами строить не станет.

Снаружи дом выглядел вполне прилично, зато внутри открывалась неприглядная картина: пол местами прогнил, стекла выбиты.

— Па-ап, как мне тут нравится! — От избытка чувств Янка повис у отца на шее. — Река совсем рядом, ты можешь хоть каждый день ловить на спиннинг. И море близко, я уже сбегал поглядел.

— Гм, — Янкин отец тер переносицу. — А рыба в твоей реке водится?

— Еще какая! — подтвердил Гоба. — Прошлым летом один дядя вытянул пудовую щуку. Не видал бы своими глазами, ей-богу, не поверил.

— Место для отдыха действительно уж на что лучше, — довольный, согласился Янкин отец, — лес, река, море.

— Ну, так за чем дело стало? Если нравится, бери. Заключим договор на десять лет, тогда и ремонт окупится. Лесоматериалы добудем на месте.

— Нет уж, я не позволю на десять лет похоронить себя в такой дыре, — энергично запротестовала Янкина мать. — Ни одного дома поблизости, кругом ни души, словом перекинуться не с кем. Здесь и говорить разучишься!

Так ничего толком и не решив, поехали домой. Настоящая буря разразилась за ужином. Про Юрмалциемс, про этот медвежий угол мать не хотела и слышать. Янка столь же категорично заявил, что его в Майори и силком не затащишь, он просто убежит из дому, и расплакался. Отец тщетно пытался успокоить то жену, то сына.

Янку прогнали спать, но он еще долго не мог успокоиться. Ночью мальчика мучили кошмары: Леонтина разложила всех своих кукол на пляже и Янка должен был их нянчить, а Майгонис, Алька и другие ребята стояли вокруг и потешались над ним.

— Девочки, посмотрите, у нашего Янки опять красные глаза! — засмеялась Лара, увидав Янку на другое утро. — Чего это ты нюни распустил? Мама в кино не пускает?

— Ну и ладно, плакал, — совершенно неожиданно признался Янка, — и еще буду плакать, если понадобится.

— Вот так мужчина! — прыснула Мара.

— Если бы вы видели тот дом, вы бы так не говорили, — тяжело вздохнул Янка и рассказал все по порядку.

С минуту стояла тишина.

— А ведь правда здорово, если бы ты там поселился, — первым высказался Алька. — Мы все равно по воскресеньям туда ездить будем — тогда нам и дождь нипочем, есть где переждать.

— А какие там рыбины ловятся! — не удержался Янка. — Прямо пудовые.

— Что это значит — пудовые? — не понял Вовка.

— Пуд — это лягушка с длинными усами, — пошутил Алька.

— Не обманывай малышей. Пуд — это древняя мера веса — шестнадцать килограммов, — объяснил Гунтис.

— Ох, уж эти мне охотничьи рассказы! — вздохнул Майгонис.

— А вообще-то всем нам неплохо бы переехать в Юрмалциемс. Подумаешь, дачи нет! Построил шалаш из сосновых веток и живи припеваючи.