Тряпичная ведьма - Гарт Никс

Заглянув вниз, Пол сообразил, что морское дно в этом месте раскололось, образовав глубокий каньон. Края провала поросли водорослями. Тот скудный свет, что доходил сюда с поверхности, едва-едва заглядывал в огромную котловину. Но, глядя вниз, Пол заметил, что оттуда поднимается одинокий огонек, словно кто-то несет факел по темной лестнице. Приближался огонек очень и очень долго, и только тогда Пол понял, насколько глубока котловина — несколько сотен метров, не меньше.

Квигин и Севан подплыли, когда свет еще поднимался, но никто ничего не сказал. Они все просто наблюдали, как искорка света поднимается из неимоверно темных глубин.

Неожиданно рядом со светом обрисовалась фигура, и Пол задрожал. Оказалось, что огонек держится на плавнике огромной и фантастически уродливой рыбины. Она была плоская, жирная и обрюзгшая. Все тело ее было покрыто затупленными шипами, а глаза шевелились на тонких отростках. Рыбина направлялась прямиком к Полу.

Вблизи она оказалась еще ужаснее. Нижняя челюсть была выдвинута вперед и со скрежетом двигалась туда-сюда. Рыбина остановилась в паре метров от Пола, и мальчик со страху спрятался за дельфином.

Но дельфин снова сделал сальто, и Пол потерял опору. На секунду он запаниковал. Он думал, что сейчас погрузится в темный провал и уже никогда не всплывет. Бешено молотя руками, он ухватился за что-то, как хватается тонущий человек за спасательный жилет. И только тогда понял, что держится за рыбу-светоносца. Та щелкнула челюстью и мощно рванула вглубь. Боясь отпустить ее, Пол поплыл вместе с ней.

Оглянувшись, он увидел, что дельфины уносят его друзей прочь. Квигин оттолкнулся от своего дельфина и попытался поплыть за Полом. Но дельфин подплыл снизу и выпихнул его наверх. Последнее, что Пол увидел, была знаменитая шляпа Квигина. Она снова слетела с его головы и медленно погружалась в темную пучину.

Уже через пару минут Пол потерял своих друзей из виду — осталось только совсем тусклое свечение с поверхности, высоко-высоко над головой. Рыбий фонарь давал бледный свет на расстояние вытянутой руки. В этих пределах Пол все прекрасно видел. Хотя видеть-то особо было нечего: кругом — полное отсутствие красок. А за пределами освещенного круга вообще простиралась бесконечная темнота.

Мирран был еще слаб после превращения, поэтому они с Джулией брели по руслу речки очень медленно. Он рассказывал ей о Северной королеве и о войне, но избегал говорить об Анхивар. Сказал только, что магия, которую она стремилась найти, чтобы положить конец войне, сделала войну еще ожесточеннее, превратив саму Анхивар в Северную королеву.

В ответ Джулия пересказала ему все, что вспомнила из рассказа Лиссы о конце правления Северной королевы — о том, как волшебники и Дикая магия изгнали ее из этого мира, и ей пришлось принять обличие тряпичной куклы, чтобы выжить. За многие сотни лет королевство оправилось и забыло о Северной королеве. А о Тряпичной ведьме вспоминали только в сказках-страшилках, да когда надо было посетовать на неудачи.

Мирран слушал внимательно, особенно все, что Джулия знала о событиях после поражения в Яндере и его предполагаемой гибели. Он спросил о Тряпичной ведьме и о том, что она успела натворить с момента своего возвращения.

Представив, что придется ответить, Джулия даже побледнела и ухватилась рукой за склон оврага. Не хотелось говорить о тех несчастных из Беваллана, бежавших от гварульхов и ангарлингов, чтобы попасть в лапы миперов, атакующих с неба. Или о безжизненных — о тех, кто «уцелел» на Ступенях Намира, — бледных, как смерть, с замедленными движениями. Но она все же рассказала обо всем этом Миррану, и тот слушал ее спокойно, словно это было для него не в диковинку. По правде говоря, ему доводилось видеть вещи и похуже, когда Северная королева была на пике власти.

— Ты вынесла многое, — сказал Мирран, когда Джулия закончила. — Не каждый отважился бы бороться дальше. Многие взрослые мужчины и женщины давно бы уже сдались.

— И дали бы ей полностью поглотить себя? — Джулию передернуло. Ничего хуже, чем быть частью этого мерзкого тряпичного монстра и ее отвратительных мыслей, она и представить не могла. — И потом… мне ведь помогла Лисса.

— Да, — задумчиво откликнулся Мирран. — Помощь одной из Альнверских рябин многого стоит.

С час или около того они шли молча, а потом ручей пересох окончательно, и овражек вышел на открытую равнину, где ветер поднимал тучи красной пыли. Солнце висело совсем низко, и в его красном свете земля напоминала море высохшей крови. Мирран в ужасе смотрел на этот пейзаж и что-то бормотал себе под нос. Что именно — Джулия не слышала.

Она как раз повернулась, чтобы спросить, о чем он говорит сам с собой, но ее вопрос потонул в леденящем вое, раздавшемся у них за спиной, и эхом прокатившемся из оврага к равнине. Этот вой Джулия знала хорошо, хотя слышала его только через ватные уши Тряпичной ведьмы. Охотящийся гварульх вышел на их след. А гварульхи никогда не выходили на охоту в одиночку.

— Гварульхи! — вскричал Мирран. — А я без оружия. Но если они — всего лишь воспоминания…

— Лисса сказала, что для меня они будут настоящими, — сказала Джулия, сдерживая желание бежать со всех ног. — Настоящими и очень опасными.

— Ну, тогда, — ответил Мирран, беря ее за руку, — нам надо бежать!

Он помчался, таща за собой Джулию, а красная пыль клубилась у них под ногами, словно дым, оставляя четкий след для их преследователей. Сзади донесся вой гварульхов и звук, какого Джулия еще не слышала — крики и дикий смех, словно целая толпа впала в истерику. Мирран тоже услышал и прокашлял:

— Безжизненные.

Джулия поморщилась, вспомнив людей, превращенных в безжизненных у Ступеней Намира. Она оглянулась посмотреть, не догоняют ли их, но из-за красной пыли ничего не увидела. Тут Мирран вдруг остановился, потом, спотыкаясь, прошел еще пару шагов и упал. Джулия бросилась к нему, но он махнул рукой, чтобы она не останавливалась, и, задыхаясь, выдавил:

— Беги! Беги дальше! Мои ноги еще слишком слабы.

— Нет, — твердо ответила Джулия. — Я вас не оставлю. У меня же есть волшебная палочка.

Мирран открыл рот, собираясь еще что-то сказать, но у него вырвался лишь хрип, и голова снова упала в пыль. Джулия придвинулась поближе к нему, зажав в обеих руках и выставив вперед свою палочку.

«Прямо как в софтболе», — подумала она, ведь палочку она держала, как биту. Она постаралась представить, что гварульхи — это мяч, который надо отбить, чтобы потом мчаться на базу.

И все же вырвавшиеся из-за завесы красной пыли гварульхи и безжизненные застали ее врасплох. Гварульхов было шесть или семь. Они мчались вприпрыжку. Когда она видела их глазами Тряпичной ведьмы, они казались помельче и не такими злобными. А в лицах безжизненных не осталось ничего человеческого: глаза у них подернулись красной пеленой, а челюсти дрожали и ходили ходуном от смеха. В руках они сжимали заржавевшее оружие и не сводили глаз с Джулии. Гварульхи облизывали губы.