Покоренное сердце - Барбара Доусон Смит

О, на что только не решаются люди![14]

У. Шекспир «Много шума из ничего»

Клер сидела в утренней гостиной за письменным столом и пыталась делать три дела одновременно. Она писала приглашения на предстоящий бал, руководствуясь списком гостей, который выдала ей леди Эстер, и ломала голову над цитатами из Шекспира. Список цитат она спрятала под стопкой бумаги для приглашений. Но самым трудным оказалось делать вид, что она не замечает Саймона, который сидел в двух шагах от нее и вел непринужденную беседу с Розабел.

Правда, говорила в основном Розабел.

– Мама хочет устроить обыкновенный бал, а я настаиваю на маскараде. Ведь это так интересно! Этот бал станет украшением сезона. – Розабел глупо хихикнула. – Вы, наверное, считаете, что это нескромно – так говорить? Но вы должны признать, что это отличная возможность как следует отпраздновать мое восемнадцатилетие.

– Было бы странным, если бы вам не нравилась идея маскарада.

От низкого голоса Саймона по спине у Клер побежали мурашки. Уставившись на кипу бумаг на столе, она обмакнула перо в серебряную чернильницу и написала: «Лорду и леди Ярборо, Керзон-стрит, 12». Однообразный стук дождя по оконным стеклам должен был успокаивать, но ей он лишний раз напоминал, что рядом сидит Саймон. Ее кожа стала болезненно чувствительной, сердце в груди колотилось как сумасшедшее.

Клер злилась и на себя, и на него. После вчерашнего она стала думать о нем еще хуже. Сегодня он удостоил ее только кратким приветствием и, больше ни разу на нее не взглянув, уселся болтать с Розабел. Похоже, он не испытывал ни малейшего чувства вины и уже стер воспоминание о поцелуе из своей памяти.

Это могло означать только одно. Должно быть, подобные интрижки для него обычное дело. Такое же обычное, как бритье по утрам.

Она вдруг представила, как Саймон, полуобнаженный, стоит перед зеркалом с бритвой в руках. Ее окатила волна жара. Боже милостивый, да что же это такое! Сколько можно думать о нем!

– Скажу вам по секрету, – продолжала щебетать Розабел, – дедушка был против того, чтобы я начала выезжать в этом сезоне. Он считал, что мне еще рано появляться в обществе, но мы с мамой его уговорили. Представляете, какой это был бы кошмар, если бы мне пришлось дебютировать в девятнадцать лет?

– Это не такая уж редкость, – сказал Саймон. – Для моей средней сестры Джейн это не стало драмой.

– О-о, вам меня не понять. Мужчины, насколько я знаю, не переживают из-за своего возраста. Вы можете не опасаться, что залежитесь на полке. Вот вам, например, уже за тридцать, но вас ведь не называют старой девой.

– Едва ли кто-то осмелится.

Сухая насмешка в тоне Саймона действовала Клер на нервы. Ей хотелось обернуться и сказать ему, что она осмелилась бы назвать его как угодно и не стала бы выбирать выражения. Но вместо этого она незаметно сдвинула приглашения в сторону. Делая вид, что продолжает писать, она стала всматриваться в листок, который ей передал мистер Мэнди. У нее было столько обязанностей, что почти не оставалось свободного времени.

Адвокат аккуратным почерком занес в список все девять ограблений, совершенных Призраком, включая даты, адреса, перечень похищенного и цитаты, оставленные в каждом случае. Первая цитата гласила: «Палец у меня зудит, что-то злобное спешит».

Эта цитата из «Макбета» была оставлена в спальне леди Пемберли, у которой Призрак украл изумрудное ожерелье. Очевидно, кража была совершена, когда все гости находились в бальном зале. Если организатором преступлений был ее дед, он мог выбрать случайные цитаты, поскольку главной его целью было вывести следствие на шекспироведа. Или в цитатах содержится некое послание?

Клер подозревала второе. «Что-то злобное спешит». Одна из ведьм произносит эту фразу в четвертом действии перед самым выходом на сцену Макбета. Может быть, лорд Уоррингтон хотел сказать, что отец Клер совершил такое же ужасное деяние, как и жестокий король Шотландии?

– А ты, Брауни, что скажешь на это?

Клер очнулась. Не желая, чтобы Розабел втягивала ее в разговор, она неохотно ответила через плечо:

– Прошу прощения, миледи. Я не прислушивалась к вашей беседе.

– Повернись к нам, – мягко попросила ее кузина. – Я не могу разговаривать со спиной.

– Я пишу приглашения на ваш бал-маскарад.

– Отвлекись на минутку, чтобы разрешить наш спор с лордом Рокфордом.

У Клер не осталось путей к отступлению. Она отложила перо и снова спрятала листок мистера Мэнди под приглашениями. После чего развернулась к парочке, сидевшей на кушетке в бело-золотую полоску. Между ними лежал букет полевых весенних цветов, который Саймон преподнес Розабел.

Вид этого букета вывел Клер из себя. Только вчера он осыпал ее страстными поцелуями и склонял стать его любовницей, а сегодня, как ни в чем не бывало, ухаживает за ее кузиной, выражая ей всяческое уважение и восхищение. Каков негодяй и обманщик!

Охваченная праведным гневом, она вдруг встретилась с Саймоном глазами. Он быстро отвел взгляд. Понятно. Он ничуть не сожалеет о содеянном и испытывает к ней презрение. Накрахмаленный белый шейный платок подчеркивал его резкую красоту. В своем облегающем сюртуке из темно-голубого сукна, терракотовых бриджах и черных сапогах он был воплощением элегантности. Не говоря о том, что он был просто неправдоподобно красив. В его темных глазах таились такие глубины…

Чушь. Он также загадочен, как садовая улитка. Вчера она имела возможность убедиться, как опасно поддаваться чарам этого негодяя.

Розабел рядом с ним казалась воплощением весны в своем бледно-зеленом платье с желтыми лентами. На ее оживленном лице играла улыбка. Если бы она только знала о порочных страстях своего жениха… Если бы Клер не была уверена, что Розабел ни за что не выйдет за Саймона, она вряд ли смогла бы удержаться, чтобы не разоблачить его перед ней.

– Вас интересует мое мнение? – спросила Клер.

В ярко-голубых глазах кузины заплясали лукавые огоньки.

– Лорд Рокфорд утверждает, что, если девушка не вышла замуж до двадцати пяти лет, про нее нельзя сказать, что она залежалась на полке. А я говорю, что девушка и в двадцать один – уже залежавшийся товар. А ты что скажешь? Кто из нас прав: я или лорд Рокфорд?

– Я полагаю, что на полках должны стоять посуда и книги.

Розабел хихикнула:

– Не будь такой вредной, Брауни. Ведь ты сама рано выскочила замуж. Тебе, наверное, не больше двадцати пяти.

Розабел попала прямо в точку. Саймон пристально смотрел на Клер, словно пытаясь разглядеть ее прошлое.

– Возраст – это всего лишь цифры, – сказала Клер. – Женщин вообще не принято спрашивать о возрасте.

Розабел с улыбкой повернулась к Саймону: