Маленькая ручка - Женевьева Дорманн

— Надеюсь, ты отнесла эти деньги в полицию?

— Ты что, с ума сошел? Божий подарок! Такое нельзя относить в полицию!

Сильвэн был возмущен.

— Тебе не стыдно? Ты подумала о том, кто потерял эти деньги? Кто, может быть, был в отчаянии?

— Немножко, — уступила Каролина. — Только самую малость. А потом я сказала себе, что, когда позарез нужны деньги, двадцать тысяч просто так у скамеечки не роняют! Нет, говорю тебе — Божий подарок! К тому же Божьи подарки приходят и уходят во все стороны. Я однажды потеряла ценный браслет. Я его так и не нашла, но я не плакала. Он был Божьим подарком для кого-то, кто его нашел. Ну и отлично!

Сильвэн не настаивал. Логика Каролины обезоруживала. Может быть, она и была права в своей простодушной уверенности. Однако он был вынужден признать, что она не удовольствовалась ожиданием Божьих или отцовских подарков. Каролина работала в рекламном агентстве, что, конечно, подходило ей гораздо лучше, чем юридическая карьера, к которой она готовилась, когда он ее повстречал.

Она проучилась в институте только два года. Римское и конституционное право быстро ей осточертело, говорила она, а еще больше — ее сокурсники, серьезные, самовлюбленные, думающие только о создании для себя блестящего будущего, а бывшие по большей части мальчиками и девочками без определенных планов, но которым нравилось быть на положении студентов. Каролина быстро отказалась от прекрасной гуманитарной карьеры судьи для детей.

Встреча и замужество с Сильвэном совпали с этими изменениями. Сильвэн ее поддержал. Юриспруденция, привлекающая столько молодых женщин, часто приносит им разочарования. Или они годами влачат существование «сотрудниц», то есть младших адвокатов при кабинетах коллег-мужчин, доверяющих им только дела меньшей важности, или же открывают собственные кабинеты и часто прозябают среди юридических консультаций, разводов, назначений адвокатов или нескольких уголовных дел, не представляющих большого интереса, но требующих выполнения неприятных обязанностей, особенно для молодых женщин, например, посещения тюрем. По словам Пьера Шевире, старшего брата Сильвэна, бывшего адвокатом, его молодые коллеги-женщины, чересчур впечатлительные или слишком ранимые, чтобы иметь дело с хулиганами, которые таковыми и не являлись, часто давали себя облапошить или втянуть во всяческие злоключения. А карьера в суде становится все тяжелее, и для ее достижения нужен стальной характер.

Родившись в 1959 году, Каролина принадлежала к поколению молодых буржуазок, заразившихся феминистическими идеями старших подруг, которые, помимо прочего, требуют от женщин во имя их яичного процветания и равенства с мужчинами, иметь в дополнение к семейным обязанностям работу, заинтересованы они в ней материально или нет, под страхом отношения к ним, как к созданиям бесполезным, глупым и презренным в трудящемся обществе. Даже среди самых состоятельных хорошим тоном было говорить о себе, как мужчины: «Вымоталась на работе», а на вопрос: «Что нового?» — отвечать: «Дела, дела!»

Каролина, женщина неглупая, быстро поняла опасность нового снобизма. Ей нужна была, конечно, работа, но такая, которая бы ей нравилась и оставила бы достаточно времени для наслаждений жизнью. И она нашла такую работу, причем благодаря Селимене Дютайи, что уже не влезало ни в какие ворота!

Каролина не любит эту властную толстую даму и ужины в ее особняке в Нейи, куда Сильвэн умоляет ее ходить с ним по крайней мере раз в месяц. Мадам Дютайи — вдова богатейшего промышленника. Она заполняет свое одиночество, разворачивая бурную деятельность в области искусства и политики. Она умеет выявить молодого художника, который потом прославится, политика, о котором долго будут говорить, или перспективного писателя. Она любит опекать молодых людей, давать им советы и забрасывать разнообразными подарками, чтобы привязать к себе. Порывами щедрости она, в случае необходимости, уничтожает и парализует бунтарей. Обычно она достигает своей цели, и ее воскресные ужины пользуются славой. Быть приглашенным к Селимене Дютайи — значит быть или в скором времени стать важной персоной. Это как бы светский ярлык. Селимена действует на манер спрута, протягивая свои щупальца во все стороны и к тем, что может оказаться полезным для начинаний. В большинстве случаев она получает то, чего хочет, будь то орден Почетного Легиона, выставка в музее, пост в министерстве, литературная премия или избрание во Французскую Академию. Ей случается даже со спокойным цинизмом объявлять, во сколько ей это обошлось. Она презирает женщин, но умеет быть с ними ласковой, когда надо прибрать к рукам мужа или любовника, представляющего для нее интерес. В этом нет никаких намеков на сексуальность: в свои шестьдесят пять Селимена Дютайи уже давно отказалась от чисто женских способов соблазнения. Она совершенно лишена кокетства. В сером с головы до ног: серый шиньон, серый цвет лица, неизменные затененные очки, скрывающие взгляд, туфли из серой замши и серые костюмы с пиджаками, натягивающимися на объемистом заду и облегающими бесформенную массу тяжелой груди, нависающей спереди над всей остальной фигурой.

Возбуждает ее — и возможно, успокаивает — возможность благодаря своему состоянию и своим интригам иметь власть, обеспечивающую ей окружение. Ибо мадам Дютайи владеет искусством и навыками превращения своих трофеев в преданных себе людей. В обмен на субсидии со своей стороны она требует их присутствия в день и час, назначенные ею. Летом, например, она безапелляционно приглашает десяток из них сопровождать ее в Эвиан, где врач предписал ей проходить ежегодный курс лечения хронического энтерита, результата года слишком богатых пиршеств, орошенных литрами шампанского — единственного приемлемого ею напитка. Она тогда реквизирует самолет или вагон первого класса для переправки своего эскорта, размещая его за свой счет в люксах отеля «Руайяль». Горе тому, кто уклонится от лечения в горах: он будет неумолимо вычеркнут из списков приглашенных на воскресные ужины. Сильвэн Шевире — один из редких ее любимчиков, которым она прощает отсутствие в Эвиане. Селимена увлеклась Сильвэном задолго до его свадьбы. Этот молодой чиновник, призванный однажды занять первостепенный пост, показался ей достойным присутствия в ее преторианской гвардии. В чем она могла быть ему полезной? Сильвэн говорил, что ничего от нее не ждет, но Каролина подозревала, что он все-таки был польщен тем, что избран Селименой для участия в ее светском балагане. Это забавляло его, позволяло встречаться в ее доме с людьми, с которыми ему никогда бы не представился случай познакомиться на работе. В Сильвэне Шевире, хоть и родившемся и воспитанном в Париже, иногда проявлялись восторги и желания молодого провинциала.

Подарки Селимены потоком текли на улицу Бак: ящики с вином из ее бордосских погребов, — Каролина вероломно утверждала, что из них только уксус делать! — гусиная печень и черная икра на Рождество, которые Селимена поставляла своим наперсникам из лучших магазинов. Каждый раз, когда Каролина рожала, в ее палате появлялась такая монументальная корзина цветов, что за ней не было видно несшего ее рассыльного, и она была похожа на сюрреалистический букет на ножках. Подарок Селимены. Но Каролина, чрезвычайно восприимчивая к теплоте или презрению, проявленному по отношению к ней, не давала себя провести таким знакам внимания. «Посмотри, — говорила она Сильвэну, — какой красивый букет тебе прислала Арсиноя (так она прозвала неутомимую благодетельницу)!» Это веселило Сильвэна. И раздражало его.