Странник между мирами - Йен Макдональд

— Держись крепче, — шепнула Сен.

Голландец надвигался на них.

— Ну, гаденыш, сейчас ты у меня получишь…

Сен ногой выбила щеколду. Вверху раздался лязг металла. Голландец задрал голову и еле успел отпрыгнуть от падающего противовеса. Лестница рывком пошла вверх, унося с собою Сен и Эверетта. Широкое бледное лицо голландца, словно луна, упавшая на землю, быстро уменьшалось, оставаясь далеко позади.

— Прыгай! — крикнула Сен и сама спрыгнула в темноту.

— Но…

Некогда рассуждать! Оттолкнувшись от лестницы, Эверетт тяжело приземлился на невидимую снизу галерейку, идущую вдоль стены здания по правой стороне переулка.

— Ой!

Эверетт оцарапал коленки и ладони о железную сетку пола. Сен уже умчалась далеко вперед — она словно летела вдоль стены. Не сбавляя шага, она стала подниматься по зигзагообразной лестнице на крышу. Эверетт понесся следом и на самом верху остановился как вкопанный. Прямо над головой — так близко, что, кажется, можно рукой достать — парили в воздухе огромные грузовые дирижабли. Эверетт, медленно поворачиваясь кругом, читал названия и девизы, рассматривал гербы и другие изображения. Чего только не рисовали на корпусе: популярных актеров, драконов и виверн, ангелов, и демонов, и богов, и всевозможные мифологические создания.

— Эй! Не стой столбом! Иддлер всегда посылает своих уродов по двое, потому что они совсем тупые, в одиночку даже собственную задницу не найдут!

Эверетт с трудом оторвался от чудесного зрелища.

— Насмотришься еще. — Сен вдруг заметила кровь у него на запястьях. — О-о, бедные твои руки! Хочешь, поцелую, чтобы не было бо-бо?

Эверетт поспешно спрятал руки под мышками.

— Так что, правда это? — спросила Сен.

— О чем?

— Что ты оми-полоне. Если да, то ничего страшного. Я таких много знаю.

— Я же сказал, мне нравятся девочки.

— Ты сказал: в общем. Может, ты бишный? Тоже ничего такого.

— Мне нравятся девочки, ясно? — сказал Эверетт. — А ты правда подглядывала, когда я мылся?

— Может быть.

— Это нехорошо. Нельзя нарушать личное пространство.

— Оми, на дирижабле нет личного пространства. И воду надо экономить. Надо же мне было проверить, может, ты ее там зря льешь. — Сен улыбнулась. — А ты мускулистый, хоть и возишься с компутаторами.

— Я еще в футбол играю.

— Да ну? Кем?

— Вратарем.

— A-а, тот, другой футбол.

— А какой еще бывает?

— Ну, регби. Вот это мужская игра! А в футбол играют пижоны и фрутти-мальчики, ага?

— В моем мире — ничего подобного. У нас футбол — игра для пижонов, в которую играют реальные пацаны, а регби — игра для крутых пацанов, в которую играют пижоны.

— Не нравится мне твой мир, Эверетт Сингх. Все вы там хлюпики. Ладно, мальчик-зайчик, давай за мной. Не отстань, смотри!

Она побежала по крыше ровными размашистыми скачками. Эверетт не отставал. Он легко поймал ритм. Вверх до конька крыши, вниз по скату с другой стороны, пригибаясь под проводами, сыплющими искры, мимо дымовых труб и вентиляционных отверстий, из которых несло чесноком, имбирем и жареной рыбой. Между кровлями через переулок были переброшены шаткие деревянные мостики. Сен, выросшая в трехмерном мире дирижаблей, где вверх и вниз двигаешься так же естественно, как вправо и влево, перебегала через них, не замедляя шага. Эверетт посмотрел под ноги. Далеко внизу виднелись полотняные навесы и зонтики над прилавками уличного рынка на Морнинг-лейн. Шляпы, макушки… Голову повело, и тут его за руку втащили на очередную крышу.

— Правило первое: не смотри вниз, — сказала Сен. — Пусть ноги сами тебя несут.

Через два квартала им встретился провал между крышами в том месте, где мостик прогнил и развалился.

— Осилишь?

Эверетт прикинул расстояние, вес рюкзака, незнакомую обувь. Два экзамена он уже сдал: в магазинчике «Бона шмотка», когда позволил Сен и доне Мириам одеть его по своему вкусу, и во время погони, когда поверил Сен, что она выведет их из тупика.

— Наверное.

— Бона. Главное, помни…

— Вниз не смотреть.

Сен, словно в замедленной съемке, взлетела над провалом и приземлилась ловко, как мартышка. Настала очередь Эверетта. Крутая крыша не позволяла как следует разбежаться. А если оступишься…

— Пусть ноги сами несут, — пробормотал Эверетт.

Четыре шага. «Доктор Квантум» вовсю колотил его по спине. Эверетт оттолкнулся от края и рванулся вверх. Приземлился он жестко, цепляясь руками и ногами за скользкую крышу. Снизу послышался разъяренный голос уличного торговца, которому падающая черепица порвала навес и попортила товар.

— Неплохо, — сказала Сен.

— Далеко еще? — пропыхтел Эверетт.

— Не. Видишь вон там лестницу? По ней спустимся к Даунз-Арчиз, и мы дома.

Железная лестница зигзагами лепилась к кирпичной стене какого-то склада. Надпись двухметровыми буквами «Овсяные хлопья Бордена» выцвела за долгие годы лондонских дождей. Над улицей проходила линия надземки, с лестницы можно было попасть на платформу, но Сен повела Эверетта дальше. С рельсов капала вода. Над головой прогромыхал поезд. Сен открыла незаметную калитку, и оттуда им навстречу шагнул человек.

— Ну здравствуйте, — проговорил утробный голос.

Эверетт узнал этого человека — он был вчера с голландцем. Сен напряглась, как будто готовилась боднуть противника головой в живот. Утробный тип, разгадав ее намерение, прищелкнул языком. Его рука дернулась, в ней появился жуткого вида черный пистолет.

— Оп-ля! — произнес другой голос откуда-то сверху.

На платформе надземки, облокотившись о перила, стоял голландец, слегка запыхавшийся, но улыбающийся.

— Надо понимать, ты не передала капитану, о чем тебя просили по-хорошему? — прохрипел Утробный тип. В легких у него клокотало и булькало. — Ай-яй-яй, непрофессионально это и даже очень невежливо: ты, видно, совсем нашего босса не уважаешь, если его важные сообщения не передаешь. Придется объяснить понятней. Ты, полоне, пойдешь с нами, а ты, оми, скажи капитану Сиксмит: если она хочет снова увидеть любимую доченьку, пусть приходит поговорить к «Рыцарям». И поскорей, а то, глядишь, мы начнем проценты взимать, понял? Ножичком.

— Тронешь меня — сдохнешь! — выплюнула Сен.

— «И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне», — провозгласил новый голос, протяжно выговаривая слова на манер проповедника из южных Штатов.

Утробный тип обернулся. За спиной у него, возникнув неведомо откуда, стоял Шарки, так близко, что от его дыхания шевелились волосы на затылке громилы. Американец отступил на шаг, взметнулись полы плаща, и в хитроумных потайных кармашках блеснул металл. Руки Шарки двигались быстрее мысли. В обеих вдруг оказалось по дробовику с укороченным дулом и рукояткой из слоновой кости. Он движением ствола показал Утробному, чтобы тот отошел в сторону. Утробный скосил глаза на свой пистолет. Шарки укоризненно прищелкнул языком.