Бледный всадник - Бернард Корнуэлл
Шрифт:
Интервал:
Она улыбнулась.
— Видеть будущее — это все равно как путешествовать по незнакомой дороге. Обычно не видишь того, что находится далеко впереди, а иной раз что-то быстро мелькнет — и нету. И мой брат вовсе не посылает мне снов обо всем на свете.
— Милдрит уверена, что король меня простил.
— А ты сам как думаешь?
— Может, и простил, — пожал я плечами.
Я надеялся, что это действительно так — не потому, что мне нужно было прощение Альфреда, а потому, что мечтал снова получить под свое командование флот. Я хотел оказаться на палубе вместе с Леофриком. Я хотел, чтобы морской ветер дул мне в лицо и капли дождя падали на щеки.
— И все-таки это странно, — продолжал я. — Ведь Альфред не пригласил меня к началу заседания витангемота.
— Может, сперва они обсуждали религиозные вопросы? — предположила Исеулт.
— Да уж, для этого я бы ему там точно не понадобился.
— Ну вот видишь. Наверное, сперва они говорили о своем Боге, но под конец будут говорить о датчанах, вот почему король тебя и позвал. Выходит, ты ему нужен.
— Или, может быть, Альфред просто хочет, чтобы я присутствовал на пиру, — предположил я.
— На каком еще пиру?
— На пиру Двенадцатой ночи, — пояснил я.
Это казалось самым вероятным: Альфред решил меня простить и, чтобы выказать свое расположение, позволил присутствовать на зимнем пиру, который по традиции задавали в последний день Святок. Я втайне надеялся, что так оно и есть. До чего же все-таки странно. Всего несколько месяцев назад я готов был убить Альфреда, но теперь, все еще ненавидя его, желал снискать его одобрение. Все-таки я был очень честолюбив. И если бы меня не вырастил Рагнар, я бы достиг немалых высот на службе у Альфреда.
— Твоя дорога, Утред, — продолжала Исеулт, — это яркое лезвие, рассекающее темный торф. Я это ясно вижу.
— А как насчет той женщины, которая будет созданием золота? — с улыбкой спросил я.
Она ничего не ответила.
— Это ты? — настаивал я.
— Я родилась во время солнечного затмения, — возразила Исеулт, — поэтому я женщина тьмы и серебра, а никак не золота.
— Так кто же она? И где живет?
— Где-то далеко отсюда, Утред, очень далеко… — И больше Исеулт ничего не сказала.
Может, она и сама больше ничего и не знала, а может, просто не захотела мне рассказать.
Мы достигли Сиппанхамма к концу одиннадцатого дня Йоля. Когда мы подъехали к западным городским воротам, в колеях дорог все еще виднелся иней, а солнце казалось огромным красным шаром, висящим низко над спутанными черными ветвями.
Город был переполнен, но рыжая шлюха Энфлэд, по-прежнему промышлявшая в таверне «Коростель», встретила меня приветливо и подыскала нам жилье в полуразвалившемся коровнике, где держали десяток гончих. Гончие эти, как сказала Энфлэд, принадлежали Хаппе, олдермену из Торнсэты, но она рассудила, что собаки вполне могут ночь или две провести во дворе.
— Ну а если Хаппа начнет возмущаться, — сказала она, — то пусть проваливает в ад.
— Он плохо платит? — поинтересовался я.
Она в ответ только сплюнула, а потом с любопытством посмотрела на меня.
— Я слышала, что Леофрик здесь.
— Вот как? — спросил я, подбодренный этой новостью.
— Я сама не видела его, но кто-то сказал, что якобы он тут, по приказу короля. Может быть, его привел Бургвард?
Бургвард был новым командиром флота, тем самым, что хотел, чтобы корабли уходили по два, в подражание апостолам Христа.
— Лучше бы Леофрика тут не было, — закончила Энфлэд.
— Это еще почему?
— Да потому что он даже не зашел меня повидать! — негодующе воскликнула она. — Вот почему!
Она была лет на пять-шесть старше меня, широкоскулая, с высоким лбом и вьющимися волосами. Энфлэд имела успех, и поэтому ей многое позволялось в заведении, которое получало больше прибыли благодаря ее талантам, нежели элю. Я знал, что Энфлэд дружна с Леофриком, но по ее тону заподозрил, что ей хочется стать чем-то большим, нежели просто его другом.
— Кто она такая? — спросила шлюха, мотнув головой в сторону Исеулт.
— Королева, — ответил я.
— Ах вот, значит, как это теперь называется. А где же твоя жена?
— Она осталась в Дефнаскире.
— Ты такой же, как все остальные мужчины, верно? — Она вздрогнула. — Если замерзнешь нынче ночью, приведи обратно гончих, чтобы они согрели тебя. Ну а мне пора.
Мы и вправду замерзли, но я неплохо выспался, а на следующее утро, на двенадцатый день Рождества, оставив шестерых своих людей в «Коростеле», отправился в сопровождении Исеулт и Хэстена в сторону королевского двора и других примыкающих к нему зданий. Они были окружены отдельным палисадом и находились к югу от Сиппанхамма, где городские стены огибала река.
Было само собой разумеющимся, что человек явился на заседание витенагемота со слугами и вассалами, однако нечасто кто-то приводил с собой датчанина и бриттку, но Исеулт мечтала увидеть Альфреда, а мне хотелось доставить ей удовольствие. Кроме того, вечером должен был состояться грандиозный пир, и хотя я предупредил ее, что пиры Альфреда выглядят довольно жалко, Исеулт все же хотелось там побывать. Хэстена, в кольчуге и с мечом, я захватил, чтобы Исеулт было кому защитить, потому что ей могли не разрешить войти в большой зал во время витенагемота, и тогда моей спутнице пришлось бы ждать до вечера, чтобы хоть мельком увидеть Альфреда.
Привратник потребовал, чтобы мы сдали оружие, и я нехотя подчинился. Никто, кроме личных охранников короля, не мог оставаться вооруженным в его присутствии.
Сегодняшняя болтовня уже началась, как сказал нам привратник, поэтому мы быстро прошли мимо конюшен и большой новой часовни с двумя башенками. Несколько священников сбились в кучку у главных дверей большого зала, и я узнал среди них Беокку, в прошлом — духовника моего отца. Я приветливо ему улыбнулся, но, когда он пошел к нам, лицо его было бледным и осунувшимся.
— Ты опоздал, — резко сказал Беокка.
— Ты не рад меня видеть? — саркастически спросил я.
Он поднял на меня глаза. Несмотря на то что он был косоглазым, рыжеволосым, а одна рука у него с детства не действовала и висела как плеть, Беокка превратился в весьма значительную фигуру. Теперь он был королевским капелланом, исповедником и наперсником короля, и эта ответственность проложила глубокие морщины на его лице.
— Я молился, чтобы этот день никогда не наступил, — сказал он и перекрестился. Потом уставился на Исеулт: — Кто это?
— Королева бриттов.
— Кто-кто?
— Королева бриттов. Она со мной. Хочет увидеть Альфреда.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!