Менялы - Артур Хейли

– Возможно, некоторые поражения бывают окончательными. В таком случае ничего нельзя поделать.

Алекс выпрямился на стуле.

– Ты к чему-то клонишь, Брэкен! Я знаю. Скажи мне, в чем дело.

Марго задумалась, затем медленно сказала:

– Я ничего не имела в виду. Но даже если то, что ты сказал, правда, есть ведь такие вещи, о которых тебе лучше не знать. Я ни за что не хочу, Алекс, ставить тебя в неловкое положение.

Он любяще улыбнулся:

– Все-таки ты мне кое-что сказала. Прекрасно, если ты не хочешь, чтобы я докапывался, я не буду. Но я попрошу дать мне одно обещание: что бы ты ни задумала, это должно быть в рамках закона.

Марго мгновенно вскипела:

– Адвокат здесь как-никак я. И мне решать, что в рамках закона, а что нет.

– Даже умные женщины-адвокаты допускают ошибки.

– Не на этот раз. – Казалось, она хотела и дальше спорить, но затем отступила. Голос её зазвучал мягче:

– Ты же знаешь, я всегда действую в рамках закона. Ты знаешь также почему.

– Да, знаю, – сказал Алекс. Вновь расслабившись, он продолжал гладить её волосы.

Однажды, после того как они хорошо узнали друг друга, она поведала ему, что действует всегда в рамках закона, в результате – трагедии и потери.

В юридическом институте, где Марго училась с отличием, она приобщилась – как и многие в ту пору – к политической активности и движению протеста. Это было время, когда расширялось американское вмешательство во Вьетнаме и нация резко разделилась. Это был также период начала волнений и перемен среди законников, когда молодежь восставала против системы в целом и против патриархов юриспруденции, – время появления новой породы воинственного адвоката, олицетворением которого являлся широко разрекламированный и расхваленный Ральф Надер.

Сначала в колледже, а затем и в юридическом институте Марго делила свои передовые взгляды, политическую активность и себя со своим соучеником Грегори – Алекс знал только имя: Грегори, – и Грегори с Марго, как было заведено, жили вместе.

Несколько месяцев продолжались выступления студентов против администрации, и самое худшее началось после того, как в студенческом городке официально появились солдаты и матросы-новобранцы. Большинство студентов, включая Грегори и Марго, требовали, чтобы добровольцев убрали. Администрация института твердо заняла противоположную позицию.

В знак протеста воинственные студенты захватили административный корпус и забаррикадировались там.

Грегори и Марго, захваченные общим порывом, оказались среди них.

Начавшиеся переговоры провалились, чему немало способствовали «ультимативные требования» студентов. Спустя два дня администрация вызвала полицию штата, которую по глупости подкрепили ещё Национальной гвардией. Был предпринят штурм осажденного здания. В ходе стычек прозвучали выстрелы и были проломлены некоторые головы.

Выстрелы чудом никого не задели. По трагическому невезению одним из тех, кому проломили голову, оказался Грегори – он получил кровоизлияние в мозг и через несколько часов умер.

Под давлением общественного гнева неопытного, молодого и перепуганного полицейского, нанесшего смертельный удар, привлекли к суду. Он был признан невиновным.

Марго, несмотря на безутешное горе и глубокое потрясение, была трезвомыслящей студенткой права и поняла, почему был отклонен иск. Позже, немного успокоившись, она благодаря полученному юридическому образованию сумела взвесить и привести в систему собственные убеждения. Это был запоздалый процесс, которому долгое время мешали увлеченность и эмоции.

Марго не пересмотрела ничего из своих политических взглядов или представлений об общественном устройстве – ни тогда, ни теперь. Но у неё хватило честности признать, что группа мятежных студентов лишила всех остальных тех самых свобод, защитниками которых они себя провозглашали. Кроме того, в своем рвении они посягнули на закон, на систему, которую они учились поддерживать и служению которой посвящали вроде бы свою жизнь.

Следуя дальше в своих рассуждениях, Марго признала, что не меньшего можно было бы достичь, а возможно, и гораздо большего, оставаясь в пределах, дозволенных законом.

Как она однажды призналась Алексу в тот единственный раз, когда они говорили об этом эпизоде из её прошлого, это стало тем принципом, которым она руководствуется с тех пор во всех своих действиях.

Удобно свернувшись возле него, она спросила:

– Как дела в банке?

– Иногда я чувствую себя подобно Сизифу. Помнишь, кто это?

– Это не тот грек, что катил камень в гору? Каждый раз, как он добирался до верха, камень снова скатывался вниз.

– Он самый. Ему бы следовало быть руководителем банка, пытающимся добиться перемен. Ты знаешь что-нибудь о нас, банкирах, Брэкен?

– Расскажи.

– Мы добиваемся успеха, несмотря на отсутствие дальновидности и воображения.

– Можно я буду тебя цитировать?

– Если ты так поступишь, я поклянусь, что никогда этого не говорил. – Он задумался. – Но строго между нами, банковское дело всегда реагирует на изменения в обществе, хотя никогда их не предвидит. Все проблемы, осаждающие сейчас нас – охрана окружающей среды, экология, энергетика, национальные меньшинства, – давно стояли перед нами. То, что в этих областях происходит, можно было предвидеть. И мы, банкиры, могли бы сыграть ведущую роль. Вместо этого мы плетемся сзади и идем вперед, лишь когда нас подталкивают.

– Зачем же тогда быть банкиром?

– Потому что это важно. Мы делаем нужное дело и идем впереди как профессионалы, в которых нуждаются. Денежная система приобрела такой размах, стала настолько сложной и изощренной, что лишь банкиры могут справиться с ней.

– Так что вы больше всего нуждаетесь в том, чтобы вас время от времени подталкивали. Верно?

Он пристально посмотрел на нее, его любопытство вновь ожило.

– Что-то зреет в твоей ангельски-иезуитской головке.

– Ничего особенного.

– Что бы то ни было, я надеюсь, что платные туалеты здесь ни при чем.

– О Боже мой, нет.

Оба весело рассмеялись, вспоминая эпизод, случившийся год назад. Это была одна из боевых побед Марго, привлекшая большое внимание.

Она вела сражение со службой городского аэропорта, которая в то время платила нескольким сотням своих уборщиков значительно меньше, чем было принято. Коррумпированный профсоюз заключил полюбовный контракт со службой и ничего не делал, чтобы помочь им. От безнадежности группа аэропортовских служащих стала искать помощи у Марго, которая начала приобретать определенную репутацию.

Лобовая атака Марго на службу аэропорта вызвала естественный отпор. Поэтому она решила, что нужно привлечь внимание общественности, и одним из способов достичь этого было выставить на посмешище аэропорт и его правила. В процессе подготовки, работая с несколькими добровольными помощниками, которые и раньше помогали ей, она выбрала весьма загруженную полетами ночь и занялась изучением обстановки.