Неудержимая. Моя жизнь - Мария Шарапова

Я же добралась до второй недели Уимблдона, что для шестнадцатилетней девочки было колоссальным достижением. К четвертьфиналам безумие первых дней турнира сошло на нет. Игроки проигрывали и уезжали – Уимблдон менялся и становился спокойнее. Я хорошо помню, как последний раз в том году выходила из теннисного комплекса. Стояла тишина – корты, здания и дорожки были пусты. Днем, со всеми этими толпами, трудно рассмотреть сам Уимблдон, потому что видишь только людей. Но сейчас я его видела, действительно видела.

Было семь или восемь вечера. Помню, я обернулась и посмотрела назад, стараясь зафиксировать в памяти каждую зеленую веточку плюща на оградах и кирпичных стенах, каждую лужайку и ощущение того, насколько все кругом тихо и прекрасно. Я просто стояла, летели секунды, но окружающая атмосфера просто ошеломила меня. В самой глубине души я чувствовала необычность этого момента. Я не хочу сравнивать его с моими ожиданиями – потому что я ничего не ждала от Уимблдона. Никто и никогда не рассказывал мне о таком Уимблдоне. Ни мои тренеры, ни мои родители. Мой отец всегда говорил мне, что это вершина теннисного мира, на которой тебе обязательно захочется оказаться, но он никогда не пытался объяснить мне, почему. Или просто не мог найти для этого слов. Но теперь я хорошо понимала, что он имел в виду.

* * *

Свой первый профессиональный турнир я выиграла в сентябре. Это был Открытый чемпионат Японии. Бетси Нагельсен выиграла этот турнир в 1979 году, когда в нем впервые приняли участие женщины. В этом была какая-то особая симметрия. В финале я победила Анико Капрош[41], победила в третьем сете на тай-брейке, что было достаточно драматично для первой победы. Кроме того я выиграла последний турнир года – Белл Челлендж в Квебеке, и меня назвали «Новичком года» по версии WTA. Профессиональные победы оказались во многом похожи на то, о чем мне говорил мой отец. Ты поднимаешь над головой кубок, толпа приветствует тебя криками, но все это длится одно мгновение. А потом ты опять оказываешься на Богом забытом корте, на котором ты занимаешься бегом с ускорениями под жужжание комаров.

В профессиональном теннисе существует очень короткое межсезонье – такое короткое, что его можно воспринимать как шутку. Для женщин это период, грубо говоря, с конца октября до подготовительных турниров, которые предшествуют Открытому чемпионату Австралии в январе. А если говорить о действительно свободном времени, то это период, который продолжается два месяца, с Хэллоуина и до Рождества. Самый долгий период без тенниса, который я позволяю себе в это время, – это десять дней, потому что как только я отбиваю последний мяч этого сезона, я уже начинаю думать о том, как я могу улучшить первый мяч следующего. В 2003 году я провела эти два месяца в Лос-Анджелесе, работая с Робертом Лансдорпом практически каждый день. Мне необходимо было закрепить все, что я наработала в сезоне, улучшить каждый элемент моей игры, пусть и чуть-чуть. Кроме того, мне надо было стать сильнее, гораздо сильнее физически. Теперь я играла против взрослых женщин, хотя во многом я сама оставалась еще ребенком. Худенькие руки и ноги. Может быть, мне и было шестнадцать лет, но выглядела я на двенадцать.

Хотя я и стала зарабатывать кое-какие деньги, их все равно не хватало. Мы жили с родителями в тесной квартире с двумя спальнями на самой границе Торранса[42], и старались тратить как можно меньше.

Единственной роскошью, которую мы себе позволяли, была арендованная машина, на которой я могла добираться до места тренировок и назад домой. Роберт все еще шутит по этому поводу:

– Как-то я проходил мимо той квартиры – это было в середине декабря – и подумал: «Что за дыра!» До Рождества оставалось всего несколько дней. По всему Лос-Анджелесу сверкали витрины магазинов, а у вас не было даже елки! В то время у меня был сентиментальный период в жизни, и я подумал, что стыдно, что у этого ребенка не будет Рождества. И вот мы с моей бывшей женой отправились в магазин, купили там большую елку, украшения, подарки, мишуру и макушку в виде звезды, и нарядили это дерево у тебя дома, пока вас с Юрием не было. Твоя мать впустила нас. Она смотрела на нас как на сумасшедших. Не знаю, помнишь ли ты хоть что-то, но елка была изумительной, просто идеальной, так что, если бы у тебя даже не было бы ничего больше, у тебя все равно была идеальная елка.

Мне не хватило духу сказать Роберту Лансдорпу, что елки у нас не было потому, что мы принадлежим к русской православной церкви. Так что Рождество мы празднуем в январе.

Лансдорп никогда не был силен ни в стратегии, ни в традиционном коучинге.

– Не забивай ей голову всей этой ерундой, – говорил он моему отцу. – Пусть она просто бьет по мячу.

Лансдорп был за то, чтобы во всем следовать инстинкту, поэтому просто выпускал меня на корт, чтобы я играла в свою игру.

– Руки сами знают, что делать, даже если мозг колеблется, – говорил он мне.

Я лучше всего воспринимаю именно такой метод коучинга, который я бы назвала минималистским, коучингом без коучинга. Чем меньше, тем лучше. Большинство тренеров любят изучать твоих противников и разрабатывать сложные стратегии победы. Но я предпочитаю быть тем игроком, которого изучают. Пусть они ломают себе головы. Я хочу просто играть. Конечно, мне можно дать пару-тройку намеков на то, как выиграть матч. Сказать, например, чтобы я била ей под левую руку или заставила ее побегать, но если вы говорили еще что-то, я начинала думать о том, когда же начнется игра. Это одна из причин, почему мне так хорошо работалось с Лансдорпом. Его божеством был удар. И если вы спрашивали его перед игрой о том, какую стратегию он выбрал конкретно на этот матч, он обычно отвечал:

– У меня одна стратегия – бей до победного конца!

Профессиональный годовой теннисный цикл состоит из целой серии этапов. Ты начинаешь с Австралии, в которой в конце декабря – начале января играется пара турниров. Если вы захотите понаблюдать за ними в Америке по телевизору, то вам придется вставать в полночь. Эти соревнования готовят вас к первому турниру Большого шлема в году, который проходит в Мельбурне.

2004 год оказался одним из лучших в моей карьере. За два года до этого, в самом конце 2002-я занимала 186-го строчку в женском мировом рейтинге. К концу 2003-я была уже 32-й. Я стабильно поднималась в рейтинге и в 2004-го этот подъем должен был продолжиться.

Началось все с уверенного выступления на Открытом чемпионате Австралии, которое оказалось гораздо лучше, чем мой предыдущий провал. В первом круге я победила Кончиту Мартинес Гранадос[43] (вот это я понимаю – имя!) в двух сетах подряд. Я вышла на корт посеянной под двадцать восьмым номером, а это значило, что, хоть я и не элита, но ко мне стоит присмотреться и всерьез воспринимать во время игры. Это был первый раз, когда я участвовала в турнире Большого шлема как посеянный, а не просто приглашенный, игрок. Уже тогда моей лучшей чертой была моя концентрация и сталь во взгляде. Меня можно победить, вынудив выйти к сетке или заставив меня лишний раз ударить по мячу, но, если вы посмотрите мне в глаза, у вас не будет никаких шансов. Это у меня от Юрия. Взгяд игрока.