Джандо - Роман Канушкин

Стоп! По-моему… Стоп. Ну конечно, вчера ты разговаривал только с Логиновым и не обратил внимания на одну фразу… Одну фразу, брошенную кем-то из логиновских дружков. А ведь фраза была! Перед тем как этот маленький гнусный провокатор, Лопоухий Толик, начал подначивать, мерзко подзадоривать Логинова, кто-то обронил, что… Дружок-то твой, долговязый, уже огреб свое, валяется под мамкиным подъездом с мордой — распухшей сливой… Точно, именно так или почти так… Такая была фраза. Они сначала избили Дениса, а потом отправились за ним. И что-то такое уже было… Или это все фантазии? Или он только что все это выдумал? Ни черта, ни черта он не выдумал! Они сначала избили Дениса, потом нашли его, и все это уже было. И было вот где: тогда, на кухне у Дениса, в его день рождения! Что-то белое… И сейчас еще непонятно как, но эти вещи связываются…

Сердце Егора вдруг подпрыгнуло в груди, потому что он обнаружил, что их может связывать. Он отчетливо увидел эту связь. Суперкомпьютерные игры… вход платный… время работы… Егор обнаружил эту связь. «Старик, ты только не подумай, что у нас вся семейка немного чокнутая», — говорил тогда Денис. Конечно, Егор так и не думает, Егор помнит весь их разговор на кухне, слово в слово, и про кастет Логинова, и про дырочку в голове, и про опасения Дениса, но главное— про… Что-то белое… Так, значит, Дениска был прав, и все его опасения оказались верными, и никто не смог ему помочь. Никто не поверил и не понял его… Даже ты! Даже ты, Егор, не смог помочь своему другу. Даже ты считал все это глупостями (конечно, Денис же очень любит все фантастическое — просто начитался книг; конечно, конечно, так считать легче; именно поэтому тебя не оказалось с ним, когда ему было тяжело и он так нуждался в помощи; и, может быть, именно поэтому так все случилось… А, Егор?).

…Суперкомпьютерные игры. Вчера вечером Денис был там. И что-то с ним произошло. А потом он пришел мстить. А может быть, защитить Егора от Логинова. Его лучший друг, превратившийся в… Чудовище?! Вот черт! Егор сел на припорошенную снегом лавку. Он не знал, что ему делать.

Он не может всю жизнь бежать. И он не может всю жизнь бояться. Именно сейчас надо остановить маятник, пока тот не раскачался до неудержимой силы. И не стал тем, чего больше всего боятся люди. Взрослые люди. Егор хорошо знал, чего они больше всего боятся. Больше всего на свете взрослые боялись Времени. А он еще сможет удержать маятник. Если сможет отнестись к этому спокойно. И рассуждать в этой новой, расширившейся системе координат здраво. Если… Слишком много «если»! Но он должен попробовать. Просто нет другого выхода. Потому что он не может всю жизнь бежать.

Друг, лучший друг, вчера пытался ему помочь, защитить от Логинова и, быть может, от самого себя. По крайней мере от того, что с ним стало. «Беги, Егор, и не смотри на меня…» А сегодня Денис, несчастный Дениска, возможно, перепуганный и сам не знающий, что с ним происходит, хотел прийти и попробовать объясниться, сделать попытку… И может быть, Денису сейчас просто необходима его помощь. А он лишил Дениса этого шанса… Потому что струсил и убежал. Разве может трус быть другом? Егор не раз думал, что многие люди просто боятся быть до конца искренними и верными друг другу. Они боятся быть самими собой, играя не поймешь кого. И в итоге обрекая себя на одиночество. Он так думал и вот сам оказался точно таким же. Да, то, что он вчера видел, может шокировать и испугать до полусмерти кого угодно. Но — «беги, Егор, и не смотри на меня» — разве может трус быть другом?! Тебя вчера пытались защитить, а сегодня кто-то сам нуждается в твоей защите. А ты— бежишь… У тебя есть только один шанс остановиться— сейчас. Иначе так и будешь бежать. Сейчас… И если ты мужчина— от слова «мужество», а не оттого, что писаешь стоя, — то сейчас. Ты сейчас должен вернуться к своему другу, и, как бы ни было страшно, ты обязан ему помочь. Он сделал шаг, теперь шаг должен сделать ты. Он… Это… не сможет уничтожить тебя, не сможет уничтожить вас, потому что Денис — твой друг и это… еще не сожрало его полностью. Понимаешь?! Ведь что-то подсказывает тебе, что это так… Что-то, чему только и можно верить, что только одно не ошибается… И надо попытаться рассуждать здраво. Быть может, сейчас Денис еще у него дома или мама сможет сообщить что-то важное. Давай рассуждать здраво; несколько дней назад в павильоне суперкомпьютерных игр что-то начало происходить с Денисом. И он пытался об этом сообщить. Уберем в сторону эмоциональные оценки черствости и глупости Егора — да, он этого тогда не понял. И по большому счету, без самобичевания, здесь нет ничего странного — очень уж все это смахивало на научно-фантастические романы. Книжке можно верить; предположить нечто подобное на самом деле — это уж увольте, таким невероятным вещам место в фильмах ужасов. Оказалось, что не всегда так… Еще оказалось, что это непосредственно касается тебя. Как говорится: хочешь — верь, хочешь — не верь. Это уж твои личные проблемы. Хорошо, идем дальше. Какое отношение ко всему этому имеет Логинов? Не ясно. Логинов нанес Денису травму… И что? Но вчера они избили Дениса и… с ним случилось это. И… Нет, просто необходимо немедленно встретиться с Денисом. Ведь что-то происходит, что-то происходит сейчас вокруг него, и, помогая своему другу, ты так или иначе помогаешь себе самому. Вот так — все очень просто. Действительно, нет другого выхода. Единственный, кто что-то знает, — это Денис. Уклониться не дано — либо безостановочно бежать, либо найти Дениса. Третий — лишний, помнишь такую детскую игру?

Егор поднялся с лавки — снег под ним растаял, и он почувствовал, что джинсы под коротким пуховиком промокли. Егор спустился в метро и купил в кассах телефонный жетончик. Потом набрал свой домашний номер. Он немедленно разыщет Дениса и прямо сейчас назначит ему встречу. Сейчас, пока еще… светло.

Трубку сняли. Сердце Егора бешено колотилось. Это была мама:

— Ну, где ты бегаешь? Обед на столе, пришел Денис…

Вот и хорошо. Значит, он его нашел, так будет лучше. Все решилось само собой.

— Я выходил за газетами и немного прошелся. — Егору пришлось соврать.

— Давай приходи, мы тебя ждем. Денис тебя ждет. Очень ждет.

Конечно же, это была мама, только… что-то странное было в ее голосе, какая-то… шальная веселость. И в следующую секунду этот голос проговорил то, от чего у Егора волосы встали дыбом и холодный озноб прошел по всему телу:

— Приходи-приходи, возможно, Денис тебя убьет… или спалит, как вчера этого дурака Логинова…

Дядя Витя поднял голову — большая стеклянная дверь, за ней охранник в камуфляже; странно, конечно, но все же лучше, чем милиционер-неряха в неказистом кителе; по бокам несколько табличек. На одной написано: «Норе. Операции с недвижимостью». Дядя Витя уже знал, что это не головной офис и своего вчерашнего знакомого ему здесь не найти. Но он ему был и не нужен. Каждый должен отвечать сам за себя. Вчера было весело, и забавный молодой богач не сделал ему ничего дурного. Скорее наоборот. Но вот эти симпатичные и чистенькие молодые люди лишили его дома. Своего дома. А у каждого человека должен быть свой дом. Иначе он может быть опасен. Для тех, у кого есть дом. Бомжи на вокзалах могут принести много заразных болезней. И это, конечно, очень опасно. Но если человека лишили дома, а он не стал бомжем? Что тогда?.. Тогда, ребята, вы согласились бы целовать бомжей в их гноящиеся язвы, лишь бы не узнать, что тогда… Поэтому лучше вернуть человеку его дом, лучше для всех, и, возможно, человек попытается сделать все от него зависящее, чтобы не быть опасным. Он попытается, он очень бы этого не хотел. Теперь Дядя Витя знал намного больше, чем пару часов назад. Потому что пару часов назад он в последний раз посетил павильон суперкомпьютерных игр и больше ему этого делать не надо. Но если только зайти побеседовать с одним своим знакомым, маленьким и коренастым, которого тоже когда-то, очень давно, так давно, что сквозь эту толщу Времени трудно что-либо различить, лишили своего дома. И поэтому теперь он тоже очень опасен. Дядя Витя холодно усмехнулся, но потом улыбка сошла с его губ. Где-то в глубине души Дядя Витя надеялся, что если ему сейчас удастся вернуть свой дом, то, может быть, все, что с ним произошло пару часов назад, окажется просто сном… Сном, о котором потом он будет тосковать, но частью которого он быть не хочет. Нет, нет, очень не хочет.