Спокойно, Маша, я Дубровский! - Елена Логунова

– Убить македонцев! – злобно пробормотал братец и резко отодвинул тарелку.

– Папулечка, ты не расстраивайся! – сочувственно сказала я огорченному автору непризнанного произведения. – Ты не виноват, просто рецепт неудачный!

– Странно, – вздохнул папуля, нисколько не утешенный. – А этот, как его... уверял, что рецепт замечательный, а ладание такое вкусное, что просто пальчики оближешь...

– Это кто же тебе такое сказал? – прищурился Зяма, опасно поигрывая ножом.

Чувствовалось, что от мысли кого-нибудь убить он не отказался.

– Я забыл, как его зовут... – Папуля пощелкал пальцами, но его ранний склероз громких звуков не испугался и не сгинул. – Василий? Нет, кажется, Петр... Или не Петр? Какое-то простое доброе имя, и фамилия очень душевная... Паренек из телевизора, он ведет новое кулинарное шоу на местном канале.

– Постой-ка! – Я вспомнила одно из последних тематических стенаний Максима Смеловского, который глубоко убежден в том, что его, великого гения, жаждут вытеснить из эфира дураки и бездари. – Это не тот ли деревенщина с дефектами речи, из-за которого Макса с его детективным шоу подвинули в эфирной сетке? Рыжий такой пацан, он «з» и «с» не выговаривает?

– Не выговаривает «з» и «с»? – повторил папуля, делаясь мрачнее тучи.

Он посмотрел на неудельное блюдо и засопел, как закипающий чайник.

– Ладание, говоришь? – проследив направление родительского взгляда, ехидно молвил безжалостный Зяма. – Ладание, ага. И рубленая мята, пятьсот граммов?

– Так это никакое не «ладание»! Это лазанья! – догадалась я. – Лазанья по-македонски! И в качестве начинки в эту лазанью не мяту, а мясо положено!

– А оно не положено, – тоскливо вздохнул Зяма.

– Рубленое мясо, полкило! – горестно прошептал папуля и дернул себя за волосы.

Мы с братцем переглянулись, не зная, как его утешить, и тут очень вовремя пришла наша родительница.

– А вот и я! – оживленно сказала она, подсаживаясь к столу.

Из красной, как свекла, мамуля сделалась розовой, как одноименный цветок, и густо распространяла вокруг себя соответствующее благоухание. Не обращая внимания на общую атмосферу, сгустившуюся до консистенции грозовой тучи, мамуля положила себе порцию неправильной еды под названием «Ладание с мятой» и решительно вонзила вилку в сырную корочку. Папуля малодушно закрыл лицо руками. Мамуля положила в рот кусочек «ладания», чтоб ему пусто было, старательно пожевала, зажмурилась и сказала:

– М-м-м-м-м!

– М-м-мята, – мрачно подсказал Зяма, наблюдая за мамулей в предвкушении ожидаемой негативной реакции на «ладание». – А м-м-мяса нет и в пом-м-мине...

– Так это же замечательно! – радостно объявила мамуля, проглотив травяную жвачку с аппетитом изголодавшейся буренки.

Папуля, не убирая руки от лица, раздвинул пальцы и в образовавшуюся щелочку глянул на нее одним влажно поблескивающим оком.

– Давно бы так, Боренька! – приветливо улыбнулась ему супруга. – Наконец-то что-то легкое, полезное для здоровья и фигуры! Не зря я ждала и надеялась, что с возрастом твой кулинарный талант войдет в русло вегетарианской кухни!

Папуля открыл помятое лицо и неуверенно улыбнулся. Зяма, возмущенно глядя на кушающую мамулю, прошептал мне в ухо:

– Я в «Мегаполис» за пиццей. Ты со мной или останешься в вегетарианском русле?

– С тобой, конечно!

В упомянутое русло очень хотелось пинками загнать дефективного парнишу из нового кулинарного шоу.

Зяма как будто прочел мои мысли.

– Так ты не вспомнил, как зовут того ведущего с дефектами речи? – спросил он папулю.

– Имя у него какое-то простое, русское, а фамилия вроде украинская, – неуверенно ответил тот. – Что-то такое отглагольное... Приятное такое действие... Ласкать? Нежить? Что-то в этом духе...

– Ма, дай синоним к слову «нежить»! – попросила я мамулю, которая энергично расправлялась с македонским силосом, некультурно игнорируя застольную беседу.

– Нежить? – элегантно чавкая, повторила наша писательница. – Пожалуйста: вампир, упырь, вурдалак, зомби – все это разные виды нежити. А вас что-то конкретное интересует?

Чувствовалось, что знаменитая сочинительница ужастиков не затруднится экспромтом прочесть небольшую лекцию о принципах классификации инфернальных существ. Мы с Зямой дружно вытаращились на родительницу.

– Нежить, ласкать, лелеять, холить, – по инерции договорил папуля и тоже замолчал, глядя на нашу писательницу.

– Вспомнила! – Я шлепнула себя по лбу. – Гладявый его фамилия! Василий Гладявый!

– И я тоже вспомнил! – Зяма широким жестом революционного матроса, раздирающего на себе тельняшку, сорвал с груди салфетку и встал из-за стола. – Очень прошу меня извинить, но я вспомнил, что у меня есть срочное дело! Миль пардон, я удаляюсь!

– И у меня срочное дело! – вскричала я и тоже подорвалась с места. – Зяма, ты, случайно, не в сторону «Мегополиса»? Мне с тобой по пути!

Толкаясь и обгоняя друг друга, мы с братцем побежали в прихожую и усвистели в пиццерию в такой спешке, что забыли дома свои мобильники.

Эта оплошность подарила нам примерно полтора часа спокойной жизни.

Раиса Павловна Солоушкина очень жалела, что ее супруг отправился в гости к своему взрослому сыну «с ночевкой». То есть она, конечно, понимала, что каждый сын имеет право на отца, а внуки – на дедушку, и никогда не возражала против того, чтобы муж покинул ее на денек-другой. Честно говоря, совсем неплохо было немножко отдохнуть от семейной идиллии в одиночестве.

Увы, на сей раз одиночества не получилось. Предприимчивая Катерина Максимовна использовала временное отсутствие Валентина Ивановича, чтобы организовать у Солоушкиных конспиративную квартиру. Ни к себе домой, ни на дачу, куда ее сослали потерявшие терпение родственники, вольнолюбивая Катерина Максимовна возвращаться не желала. Она оккупировала кухню соседей и в разговорах с удрученной Раисой Павловной именовала ее не иначе, как «наш штаб». Штабная пенсионерка Солоушкина считала часы до возвращения супруга и от расстройства в огромных количествах поедала торт, купленный Катериной Максимовной. Торт был вкусный. Он один отчасти примерил Раису Павловну с суровой действительностью.

Сама Катерина Масимовна торт не ела, ссылаясь на необходимость немного отдохнуть от гастрономической экспансии сына-кулинара. Она положила перед собой на стол мобильник внучки и пришпилила его к клеенке пронизывающим взором циркового гипнотизера – чтеца мыслей на расстоянии. Напряженным шепотом, нешуточно пугающим нежную Раису Павловну, Катерина Максимовна заклинала:

– Позвони мне, позвони! Позвони мне, ради бога!

– Через время протяни-и-и! – тонким голосом подхватила Раиса Павловна, узнав песенный хит конца прошлого века. – Голос тихий и глубокий!