Наблюдатель - Николай Буянов

Посреди помещения на полу был очерчен серебристый круг. Оуэма встал точно в его середине и настроился на телепатическую связь с Центром управления темпоральных перемещений, в просторечии называемым временным колодцем. Спокойно, повторял он себе. Ты успеешь. Ты проделывал это сотни раз, ты даже установил рекорд института, и он держался целых пять месяцев.

Оуэма ощутил, как мозг словно пронзает тонкая, во много раз тоньше волоса, серебряная нить. И в тишине зазвучал наконец голос, не слышимый ни для кого, кроме Оуэмы:

- Добро пожаловать в отсек временного перемещения. Сообщите системе свои параметры…

Сейчас этот вежливо-равнодушный женский голос, всегда так раздражавший своим ледяным спокойствием, показался Оуэме сладкой музыкой. Медленно и внятно он начал действия, предшествующие началу путешествия во времени. Код временного колодца… Пароль… Код входа в систему… Тип пользователя… Приоритет - высший. Срочное возвращение… Личный код CEPC07502JP… Время - 3359 год… Координаты - Восточный филиал…

- Внимание! Ваши параметры идентифицированы. Вам необходимо избавиться от одежды и личных вещей. Напоминаю: темпоральное поле временного колодца пропускает только живую плоть, отторгая неодушевленные предметы. Через три минуты будет произведен запуск силового генератора… Повторяю…

На раздевание хватило бы и нескольких секунд. Преследователь Оуэмы уже был в овраге. Корень одного из деревьев на склоне подозрительно торчал в сторону…

Полностью обнаженный человек в центре очерченного серебристой поверхностью круга максимально расслабился и приготовился к прыжку сквозь время. В воздухе возникли завихрения, сначала слабые, потом заметные все сильнее и сильнее. Заработал генератор темпорального поля. Помещение осветилось голубоватым сиянием. «Скоро я буду дома», - подумал Оуэма.

- Внимание, попытка вторжения в систему, - раздался в его мозгу по-идиотски спокойный женский голос. - Попытка вторжения в систему…

Сказала бы проще: кто-то ломится в дверь.

Преследователь мягко спрыгнул на пол помещения и огляделся. Никого. Пусто. Он сорвал с головы ненужную черную маску-капюшон, и роскошные длинные женские волосы рассыпались по плечам.

Оуэма старался дышать глубоко и размеренно. Он ничего не видел, перед глазами стояла темнота, прорезаемая изредка голубоватыми вспышками, словно от электрических разрядов. Он знал, что путешествие его займет немного времени и пройдет легко, если он не потеряет телепатический контакт с Центром управления. Но если даже это и произойдет, что ж, переход займет на несколько минут больше, вот и все… Главное - он скоро будет дома. Семнадцатый век. Восемнадцатый. Девятнадцатый. Двадцатый. Стоп. СТОП?! Почему стоп?

- Внимание, - снова вторгся в сознание знакомый голос. - Внешняя блокировка тоннеля временного перемещения. Повторяю, внешняя блокировка тоннеля временного перемещения. Век - ХХ, год 1925-й. Координаты…

- Ты что? - не понял Оуэма. - Какая блокировка? Ты с ума сошла? На темпоральное поле невозможно поставить блокировку! Слышишь?

- Внимание. В результате внешнего воздействия запущена система самоуничтожения тоннеля временного перехода. Пользователю надлежит в течение одной минуты покинуть тоннель. Повторяю…

Оуэму покрыл холодный пот. Он лихорадочно пытался наладить контакт с Центром, но канал, похоже, был отключен. Код временного колодца… Пароль… Код входа в систему… Личный шифр… Нет ответа.

- Да что же ты творишь, сука?! - заорал Оуэма в ярости.

Код временного колодца… Приоритет… Код доступа… Хрен!

- Внимание. До момента ликвидации временного колодца осталось десять секунд. Пользователю срочно покинуть тоннель…

Личный шифр… Код доступа… Вход в систему…

Справа от нежно-белой часовенки, обозначенной на карте как квадрат 2-23, хлопнул взрыв. Молоденький безусый поручик возле орудия, вглядываясь через бинокль в синеватую дымку, тревожно проговорил:

- Похоже, артподготовка… Бородулин, как ты думаешь, пароход из Владивостока уже отошел?

- Не извольте беспокоиться, ваше благородие. Красные просто ничейную полосу пашут. Тишина - вот что плохо, когда стреляют, вроде как спокойнее.

За небольшим холмом в ста метрах от орудия, прикрывавшего дорогу к Владивостоку от красной конницы, бессильно лежал обнаженный мужчина и жадно ловил пропахший гарью воздух раскрытым ртом.

Максим Тумас Тибет, август 3359 г.

Адель Ларченко сидела в кресле, подперев кулачком подбородок, и смотрела за окно. Горы вдали покрылись синеватой дымкой, трава и деревья были неподвижны, воздух прохладен. Природа отдыхала.

- Когда он приходил, я становилась как взбесившаяся кошка, назло ему. Я кричала гадости ему в лицо, я готова была расцарапать его физиономию, а он просто стоял и спокойно улыбался, потому что видел этот концерт тысячу раз и наизусть знал, чем все закончится.

- Ты любила Ракшу Бамира? - тихо спросил я.

- Любила. И ненавидела одновременно. Я все в нем ненавидела. Его уверенность, его круглые плечи, пухлые губы. Себя ненавидела за то, что не могла ему противиться. От него исходил какой-то животный магнетизм. Он прекрасно знал, что я не смогу сбежать от него, и обращался он со мной как с собачонкой. Знаешь, какая у него была поговорка? «Обращайся со шлюхой как с королевой, а с королевой - как со шлюхой».

- Почему ты молчала до сих пор? Может быть, мне удалось бы спасти Стефана Сайко.

- А меня ты спас бы? Или я могу подохнуть?

- Ракша никогда не учил тебя играть в шахматы?

- Учил, - удивилась Адель. - А откуда ты знаешь?

- И как успехи?

- Маугли говорил, я способная, - ответила она с затаенной гордостью. - Один раз даже его самого обставила. Взяла тайком учебник, времени не пожалела, проштудировала дебют какого-то грека (фамилию забыла). У Маугли глаза на лоб полезли.

- Какими фигурами вы обычно играли?

- Янтарным набором. Мои любимые, я всегда брала себе белые. На самом-то деле они желтые. И прозрачные…

Этими шахматами Ракша Бамир сыграл последнюю в своей жизни партию. Затем кто-то неведомый удалил с красивых фигурок отпечатки пальцев и все остальное вплоть до микрочастиц.

Фигуры так и остались там, в опечатанной комнате на своих местах, словно крошечные солнышки, переливающиеся янтарным блеском. Единственные свидетели, те, кто видел убийцу.

- Ракша хорошо играл?

Она улыбнулась, вернее, сделала не вполне удачную попытку. Губы разъехались по всем правилам, но глаза остались грустными, хоть и слегка потеплели.

- Маугли был помешан на шахматах. Как-то даже занял первое место в европейском турнире. Гордился этим, как мальчишка.

И все же последнюю свою партию он проиграл. Несчастный король, зажатый со всех сторон, и единственная трагическая в своей самоотверженности пешка. Нужно искать шахматиста. И не просто любителя, а того, что поставил на колени самого Маугли, призера европейского турнира.