Углём и атомом - Александр Плетнёв

Светало и засвистало дружно. Светало на востоке, засвистало с норда, уже на семи по шкале Бофорта. Да с порывами.

Понесло. Волны громоздились, доходя в максимуме до пятиметровой высоты, срывались на гребнях пеной. Пена ложилась, бежала неспокойными дорожками по ветру.

Оба судна стояли носом на волну, разбивая накаты форштевнями, подбрасывая брызги до мостиков, вежливо кивая приштормовому океану носами. «Лена» так вообще разошлась в этом кивании, порой зарываясь по бушприт.

– Гляди. А его, походу сносит. Как там его – «Кресси», – тыкнул вахтенный матрос в монитор с радарной разверткой, – если шторм усилится – тут ему и конец! Как думаешь?

В ответ не думали, точнее, думали, но не о том. Глядели на время – дать ли еще поспать капитану или посылать человека… будить.

Решили все ж повременить.

Дрейф чужого корабля под действием ветра и волн длился недолго. Там как будто нашли силы, сумев дать ход, но не наперекор стихии, а отвернув на запад, ориентируясь на береговую полосу южной стороны полуострова Шипунский.

– Такое впечатление, что он хочет от шторма прикрыться. За полуостров уйти, на подветренную спрятаться, – не унимался, продолжал говорливый вахтенный, – совсем плохо ему. Может, сам издохнет. Или на камни сядет. Но днем вряд ли. В конце концов, англичане хорошие, в смысле… опытные моряки.

* * *

Петербург тянул. Радиорубка снова отметила отдаленную морзянку, но «царское село» помалкивало. Пока.

Сменилась вахта. Шкворчал, заваривал, разнося запахи камбуз. Позвякивала на качке посуда в столовой.

За «окном» шел дождь, молотя каплями по стеклам иллюминаторов, смешивая небесные брызги с морскими, долетавшими из-под форштевня.

Курить на открытом всем ветрам воздухе – только носом хлюпать. Пошли в специально отведенное под курилку место.

– Адмирал еще не появлялся, – промежду прочим заметил Шпаковский.

Капитан не сразу отозвался – набивал курительную трубку. А раскурив, только промычал что-то нечленораздельное, попыхивая.

– И пусть спит, – вел дальше помощник, – знаешь… сколько на мою память возили начальства, и из правительства, и туристов, но что наместник, что когда Романов приезжал, все время какое-то неуютное ощущение. Словно к тебе в дом приехали незваные родственники… даже не так, приехала теща! И не выгонишь, и не расслабишься – в одних трусах по кухне не походишь.

И опять не дождавшись комментариев, продолжил изливать:

– Давеча кто-то из «киповцев» припоминал из прочитанного мемуарного про Николашу. Это такой тип оказывается – вчера мог кивать, улыбаться посетителю-просителю, а на завтра в отставку уволить. Тут только радуйся, что не Сталин – отставкой бы не отделались. Я это касательно нашей ситуации. Когда Романов у нас в гостях был, вполне себе по-умному беседы разговаривал. В здравомыслии, в логике… внимал, соглашался. Известное дело, что «идти в казну» нам так и так «грозило». С чего только вся эта преждевременная возня была – статский, наместник, жандармы, прочее? Кто там ему – Романову на уши подсел, чего напел про нас? Че молчишь?

– Надоело об этом думать. Давай лучше о чем-нибудь отвлеченном, но умном.

– Умном? – Злился. С недосыпу? На погоду? От неясностей? – Хорошо! Ум уму рознь. Мужской, бабский… Ум вообще человека опирается на три столпа: …память, что является накопленным опытом, логику, как инструмент рассуждений, и интуицию – природное чутье, чертовски необходимое, когда пасуют память и логика.

Андрей Анатольевич лишь бровь вздернул – «к чему это Валерич вдруг?»

– Мозг мужчины ориентирован на логику, – сыпалось из помощника, – женщина, будучи более приземленной, полагается на интуицию. А меж ними зримая и незримая борьба инь и янь. И что интересно, зачастую баба выигрывает в спорах. Потому что, пока мужик построит логическую цепочку (типа: скажу, что пошел туда, дабы встретиться с тем… и так далее), она мгновенно интуитивно видит ситуацию и… уже ожидает своего благоверного со сковородкой в руке.

Шпаковский вроде как закончил и неожиданно рассмеялся. Но невесело, чуть ли не зло, закашлявшись.

– Ты чего? – не понял капитан.

– Представил императрицу Аликс со сковородкой. Уж не она ли там мозг ему правит? Тянет на себя одеяло?

– «Англичанка гадит» – ты к этому ведешь? Веришь?

Не ответил. Потому что и верил, и не верил, тут так вообще вопрос не в вере, а в фактах, информированности. Стоял, смолил сигаретку.

А через час пришел вызов и соединение с штабом в Царскосельском.

Все, что там нарешали (уж наверняка коллективно) и к каким выводам пришли, озвучивал Авелан.

На месте диалог вел Алексеев.

Директиву, подлежащую ответственнейшему исполнению, получал он же.

Участие в деле «Ямала» предусматривалось априорно, что было ясно из задачи, ставленной Алексееву.

Однако капитан судна, господин Чертов, исключительно деликатно и дипломатически оказывался вне прямого распорядительства из Петербурга.

Федор Карлович, видимо, зачитывал по бумаге, понятно, что императорского рескрипта. Сухо, военно-канцелярским языком:

«В связи с тем, что Великобритания, получив через шпионов или иными способами некие прерогативные факты о секретном судне “Ямал”, а также по косвенным данным, имея подозрения на его истинное происхождение, сколь решилась на вызывающую беспрецедентность, повлекшую за сим несчастья в виде военной атаки на русские корабли, и потопление “Рюрика”, следует устранить причину настойчивого иностранного интереса. Сиречь уничтожить ледокол в свидетельстве противной заинтересованной стороны или сторон.

Посему генерал-адъютанту Его Императорского Величества наместнику на Дальнем Востоке адмиралу Алексееву Евгению Ивановичу надлежит неотложно провести операцию по имитации потопления секретного судна “Ямал”.

Для чего обязывается императивно выкупить одно из американских судов, имеющее необходимое водоизмещение, стоящее в Авачинской бухте у Петропавловска-Камчатского, доставившее ранее уголь для эскадры адмирала Рожественского.

Возвести строительным лесом надстройки и формы подобные ледокольному судну “Ямал”, окрасить в соответствующий цвет, дабы издалека судно походило на вышеупомянутый “Ямал”.

Далее, имеющимися силами и при необходимом содействии настоящего судна “Ямал”, организовать демонстративный подрыв и утопление имитационного судна, соблюдя при этом все условия предосторожности и конфиденциальности».

– Вот тебе раз! – оторопело пробормотал Шпаковский, «висевший» за спиной капитана.

Было там еще в зачитке Авелана «в дальнейшие военные контакты с британскими кораблями не вступать во избежание провокаций расширения конфликта», но начбезопасности, едва дослушав, подсел на уши капитану: – Трындец, Анатолич! С одной стороны, вроде логично – утоп ледокол, и дело с концами. Какие вопросы к России и лично к царю. Надолго ли? Вскоре опять «протечет» в верхах, углядят нас у стенки на Коле. И полезут шпиены. А имитация… это ж действительно целая операция. Представить! С помощью радара, а по уму и разведки с беспилотника вывести корыто на вид англам. Подорвав, экипаж как – на быстроходных катерах с «Ямала» скрытно эвакуировать? А море совсем не спокойное. Когда этот шторм уляжется? Или, скажем, взорвать его можно и дистанционно. Но ведь халтура налицо! Причина взрыва – котлы? И ни одного выжившего, если англичане поспешат к месту, вылавливать улики? И вообще, кто у них там, в Петербурге такой хитропродуманный с этой имитацией?