Тьма и пламя. На бескрайней земле - Степан Кайманов

– Постараемся, – недовольно произнес Бад.

Затянувшаяся беседа явно его раздражала.

– А это для кого? – спросил сторож.

– Для меня. Ночь долгая. Я ж тебя сменить пришел.

– Чего же сразу не сказал! – упрекнул его Лем и вскочил так, что аж суставы хрустнули.

Сторож был явно не самым умным человеком на свете, предположил Габриэль. Староста, потряхивая своим тяжелым кулаком, наверняка ничего не говорил о смене и приказал никого не подпускать к пленнику. И уж тем более – человека, чью жену похитил Погорелец. А Лем только и думал о том, как набить желудок да сбежать поскорее. Продешевил староста на охране, ох продешевил. Впрочем, удивительно, что вообще в селе нашелся человек, рискнувший сторожить Погорельца.

– Ну, тогда я пошел, – сказал Лем, на ходу хлебая вино.

– Иди, – с облегченным вздохом произнес Бад.

Спустя пару мьюн загремел засов. Габриэль лежал в углу, сунув руки за спину и надвинув повязку на глаза. Колыхнулся воздух. Дверь, чуть скрипнув, открылась и закрылась. Повеяло дымом. Под аккуратным шагом тихо закачались, заскулили нестройно выложенные доски. Бад подходил осторожно, не то опасаясь страшного пленника, не то боясь потревожить его сон.

На плечо Габриэлю легла влажная ладонь. Над ухом затрещала не то лучина, не то еще что.

– Маг, проснись, – прошептал Бад.

Габриэль поднял голову.

– Я – Бад, ты должен меня знать. Мы плыли на одном корабле с Безымянного острова. А еще ты…

– Я знаю, что я сделал. Ты муж Лоис и отец Итана, – сказал Габриэль и осторожно, чтобы не испугать мужа Лоис, вытянул правую руку из-за спины. После чего сдвинул повязку на лоб.

Бад неодобрительно покачал головой и поставил светец с лучиной на пол.

Муж Лоис был крепким, невысоким мужичком. Его лицо, круглое, небритое, блестело от пота, невзирая на прохладную ночь. Темно-рыжие волосы торчали во все стороны, словно ветки в вороньем гнезде. Муж Лоис пах вином, потом и луком.

– Вижу, ты уже освободился. – Бад опять покачал головой. – Если Мекей узнает… – Он не закончил и положил к ногам Габриэля узелок, пахнущий луком, жареной курицей и пряностями. – Я тебе поесть принес. И попить. – Бад протянул Габриэлю булькающий мех.

– Спасибо. Надеюсь, это тебя не оскорбит, но сперва, как говорил твой сын, мне нужно отлить.

Бад кивнул, начал развязывать узелок. Габриэль, опершись о стену, поднялся и мелкими шажками, шурша ступнями по полу, направился в противоположный угол сарая. Снаружи начал гулять ветер, по сараю густой паутиной расползались запахи жареной курятины, пряностей и дыма от лучины…

Когда Габриэль вернулся к Баду, тот сидел, припав спиной к стене и укладывая в светец новую лучину. Трещала щепка, ветер тихо шелестел снаружи, подрагивали тени, пахло настоящей едой. Стало почти уютно.

– Собирался бежать? – без осуждения спросил муж Лоис.

– Да, – честно ответил мэйт, устраиваясь рядом. При виде золоченой куриной тушки, на которой темнели луковые кольца, разгорелся аппетит.

– Почему ноги не высвободил?

– Не успел. И не все еще продумал.

Бад понимающе покивал. На первый взгляд он выглядел совершенно спокойным. Но Габриэль ясно чуял страх. И понимал, что он является обоснованным. Нет, Бад вряд ли боялся мага, спасшего его жену и сына. Охотник опасался гнева старосты и сельчан. Они не поймут, осудят, не станут разбираться, если узнают о странной выходке земляка.

– Ешь, – Бад указал на узелок.

Габриэль жадно припал к меху и, утолив жажду, накинулся на курицу. Взял ее обеими руками и выдрал огромный кусок. Еще теплый жир потек по подбородку, по ладоням. Мэйту показалось, что это самое лучшее блюдо, которое он когда-либо ел.

– Сегодня бежать не нужно. Лучше завтра ночью.

– Почему? – спросил Габриэль, поглощенный трапезой.

– Завтра у старосты именины. Все село гулять будет, напьются до полусмерти.

Мэйт выплюнул обглоданную косточку и спросил:

– А волисты? Вдруг прискачут.

– Нет. Ближайший лагерь Волистрата находится в Мирацилле. За ними уже отправили. Даже если гнать лошадь без остановки, уйдет около трех суток. Так что раньше, чем через неделю, они здесь не появятся.

– Это хорошо. – Габриэль с хрустом отодрал крылышко.

– Если попытаешься сбежать сейчас, то по твоему следу бросят всех сверов. Ты ранен, обессилен. И, скорее всего, тебя поймают.

Бад поправил щепки, тени ожили, заколыхались.

– А этот, Лем, вдруг cболтнет лишнего?

– Лем – болван. Дыра в башке. Напьется, проспится и все забудет. Староста уехал в соседнее село, до обеда не вернется. А ранним утром я притащу Лема на его законное место. Никто ничего не должен заподозрить. Этот сарай сельские обходят за тысячу шагов.

– Значит, ты хочешь помочь мне сбежать, – задумался Габриэль.

– Ты спас двух самых дорогих мне людей, было бы странно не расплатиться с тобой. И если бы на кону стояла моя жизнь, я бы все равно пришел сегодня сюда. – Бад тихо ухмыльнулся. – Пойми, я не особо рискую. Даже если волисты узнают, кто помог тебе сбежать, что они мне сделают? Я стану всего лишь литуистом, которого одурманил злобный миркль. Кто поверит в то, что я по доброй воле освободил Погорельца после того, как тот украл Лоис?

– Разумно, – согласился Габриэль, продолжая чавкать.

– Скажи, что тебе нужно?

– Одежда и сапоги. Еды немного в дорогу.

– Это само собой.

– Еще меч.

– Хм, я думал, маги брезгуют оружием бездарей.

– Вовсе нет. Ты бы так не говорил, если бы видел, как Гром орудует двумя клинками. А ведь он – самый настоящий маг.

– Понятно.

– И еще ты должен вывести меня к реке, к Пурье.

Бад кивнул, опять поправляя лучины.

– Лоис сказала, что ты шел в Мирацилл.

– И я до сих пор туда иду, – Габриэль улыбнулся, кашлянул.

– Твои раны? Палец?

– Я его уже вправил и зашептал.

Бад с любопытством поглядел на указательный палец, которым Габриэль старался не касаться обкусанной куриной тушки.

– А спина? Я слышал, что этот урод Рой сделал с тобой.

– Заживает.

– А чем маги, помимо заговоров, лечат раны?

– Много чем. Пихтовым маслом, например.

Габриэль отложил тушку, поднял мех.

– Пихтового масла у нас нет, но есть мазь из ромашки и сушеницы на гусином жире. И подорожник. Если хочешь, я обработаю тебе рану на спине.

Бад вытащил из кармана зеленоватый пузырек и лист подорожника.