Шерлок Холмс в Америке - Ларри Миллетт

Рафферти снова сменил направление:

– Вы были в курсе, что мистер Вальгрен надеется продать рунический камень за круглую сумму?

– Это не мое дело.

– То есть вы утверждаете, что ничего не знаете об этом?

– Нет, я слышал… – Фегельблад явно подыскивал нужное слово, а потом выпалил по-шведски: –… skvallerhistorier!

– Сплетни, – тут же перевел Холмс.

– Звучали ли в этих сплетнях имена тех, кто конкретно заинтересован в покупке камня? – спросил Рафферти.

– Я особо не прислушивался, – пожал плечами Фегельблад, а потом повторил: – Это не мое дело.

– Разумеется нет, – вздохнул Рафферти. – Вы ничего не видите, ничего не слышите, ничего не спрашиваете, мистер Фегельблад. Я знаю парочку адвокатов в Сент-Поле, которые не прочь поставить вас за свидетельскую трибуну.

Теперь настал черед вопроса, которого все мы ждали. Глядя в упор на шведа, который начал нервно ерзать на сиденье, Рафферти произнес:

– А где именно вы спрятали камень, мистер Фегельблад?

– Шериф велел мне…

– К черту шерифа! – разразился бранью Рафферти, не дав фермеру закончить. – Здесь я задаю вопросы, и отвечать вы должны мне, и только мне, за исключением разве что мистера Бейкера и мистера Смита. А они, уверяю вас, не отличаются особым терпением. Не так ли, мистер Бейкер?

Холмс, достав из кармана маленький нож и демонстративно начав чистить им ногти, прорычал:

– Дайте мне пять минут наедине с этим червяком, и я выбью из него правду!

Фегельблад вздрогнул и шумно перевел дух. В то же время взгляд его начал блуждать, словно бы в поисках выхода из затруднительного положения. На мгновение мне показалось, что он может заартачиться, и тогда наш тщательно продуманный сценарий развалится как карточный домик, поскольку правда заключалась в том, что мы не могли удерживать фермера силой. Но, к счастью для нас, швед потерял самообладание, испугавшись того, что может сделать с ним Холмс, если он не ответит на вопрос Рафферти, и признался:

– Камень спрятан в лесу за моим домом. Мы с шерифом отправимся туда и выкопаем. Он так сказал.

– И когда вы планировали произвести изъятие? – спросил Рафферти.

– Сегодня, как только я вернусь в Александрию. Шериф встретит меня на станции.

Рафферти откинулся на спинку скамейки и сказал:

– Что ж, вы очень помогли следствию, мистер Фегельблад, очень. Спасибо вам за содействие. Уверен, мои чувства разделяют и мистер Бейкер с мистером Смитом.

Затем он немного помолчал и снова взглянул на фермера в упор:

– Есть еще кое-что, что вы должны для нас сделать, мистер Фегельблад. Никому, ни одной живой душе не говорите о нашем разговоре. Ясно?

– Да.

– Это ради вас самого. Если мы выясним, что вы треплете языком, то мистер Бейкер в особенности рассердится, и вам лучше не знать, что тогда будет. Я как-то раз видел, что стало с парнем в аналогичной ситуации. Ужасное зрелище. Все тело по кусочкам собрать так и не удалось – ну, по крайней мере, так мне сказали.

Завершив беседу последней абсурдной угрозой, Рафферти поднялся с места; его примеру последовали и мы с Холмсом.

– Доброго дня, сэр, – бросил фермеру Рафферти, когда мы уже вышли в тамбур. – И не забудьте мой последний совет.

Как только мы перешли в следующий вагон и нашли свободные места, я высказал терзающую меня мысль:

– Возможно, это прозвучит странно, но знаем ли мы наверняка, что мистер Фегельблад был в Миннеаполисе в ночь убийства? Парень показался мне подозрительным, и я не смог удержаться от ощущения, что его немногословность – не более чем спектакль.

– Вы задали очень хороший вопрос, доктор, – сказал Рафферти. – Мистер Холмс и я размышляли над тем же самым, поэтому я утром навел кое-какие справки и выяснил, что алиби у шведа крепче корабельной брони. Я позволил себе наглость позвонить его матери в Миннеаполис. Если только пожилая леди не интриганка уровня Лукреции Борджиа и не бесстыжая лгунья до мозга костей, то можно с уверенностью утверждать, что ее сын в момент смерти Вальгрена гостил у нее в Миннеаполисе.

Рафферти вытащил сигару, обрезал кончик и поднес к ней спичку со словами:

– Кроме того, по моему скромному мнению, мы сыграли с мистером Фегельбладом чудесную шутку. Вы были на высоте, мистер Холмс, вам удалось убедительно изобразить злодея со стальным взглядом. Думаю, вы напугали беднягу до полусмерти.

– Именно таким был мой план, – поклонился Холмс. – Но вы тоже были весьма правдоподобны, мистер Рафферти. Кстати, где вы раздобыли значок, которым размахивали у него перед носом?

Рафферти хихикнул:

– Я думал, вы поняли. Я же специальный агент, уполномоченный самим мистером Фрэнком Вулвортом[21]. Эта вещица стоила каждого из пяти центов, которые я за нее заплатил.

Мы приехали в Александрию около трех часов и из окна вагона проследили, как Фегельблад вылезает из поезда и попадает прямиком под опеку шерифа Бема. Они тут же покинули станцию, после чего мы тоже вышли на платформу.

– Вы думаете, они сразу поедут на ферму Фегельблада? – спросил я у Холмса.

– Сомневаюсь, Уотсон. Думаю, мистер Бем захочет побеседовать с нашим шведским другом, прежде чем отправиться за камнем. Вы согласны, мистер Рафферти?

Рафферти кивнул со словами:

– Очень даже вероятно. Скорее всего, они будут разговаривать в офисе шерифа в суде. Но если что, я прослежу за ними. Кроме того, нам понадобится экипаж, если они поедут-таки на ферму. Об этом я позабочусь.

– Отличная идея, – похвалил Холмс. – Мы с доктором Уотсоном скоро подойдем. Для начала я хочу проверить, нет ли сообщений от мистера Вулдриджа из Чикаго.

К радости моего спутника, сообщение было. Понимая, что нас сложно будет застать по телефону в течение дня, Холмс попросил чикагского детектива прислать всю дополнительную информацию, особенно касательно мистера Комстока, телеграфом. Сообщение Вулдриджа составляло десять страниц. Холмс читал их с обычной стремительностью, то и дело останавливаясь, чтобы издать громкое «Ха!» – верный знак, что в тексте нашлась ценная информация. Покончив с чтением, Холмс передал бумаги мне, и я понял, почему сообщение вызвало такую бурную реакцию у моего друга.

Телеграмма Вулдриджа почти целиком посвящалась покойному Фрэнку Комстоку. Мы узнали, что Комсток, как и предположил Джеймс Хилл ранее, был отпетым спекулянтом на товарной бирже, без остановки покупая и продавая в больших количествах пшеницу, кукурузу и другие зерновые. На какое-то время он разбогател, однако за несколько месяцев до смерти Комсток потерял очень много денег, так что после него остались многотысячные долги, если верить Вулдриджу. Детектив также сообщил, что Фрэнк имел привычку хотя бы раз в месяц приезжать в Чикаго и баловать себя удовольствиями, которые предлагали самые дорогие ночные бабочки. На одной из них, продолжал Вулдридж, он впоследствии женился. Детектив даже раскопал свидетельство о заключении брака, где значилось, что пара поженилась в июле 1898 года и церемонию совершал мировой судья Чикаго.