Mayday. Я влюбляюсь - Катя Саммер

Алик оперся на столешницу и развел руками, подняв левую бровь.

– Да! – громко воскликнула Ника.

Белозеров усмехнулся и покачал головой, отвернувшись в сторону.

– Грош цена тогда моим поступкам.

Боже! Нике хотелось взвыть. Какой же невыносимый мужчина! И прекрасный!

Девчонка закатила глаза и достала из шкафчика закупоренную бутылку «Пино Гриджио». Легким движением отвинтила крышку и наполнила до краев бокал. И только осушив наполовину, осмелилась спросить.

– Тебя никто не заждался?

Ника старалась не язвить, не показать эмоций, но вышло из рук вон плохо. Она сдала себя одним тоном, поняла ведь, что Алик никуда не спешил, но погром в его квартире помнила еще слишком ясно.

Обрывок разговора, свидетельницей которого она стала, давал надежду. И все же не была Ника до конца уверена в том, что сделала правильные выводы. Меньше всего хотела быть яблоком раздора между двумя людьми. Но устоять перед обществом Алика становилось все тяжелее.

Белозеров даже не старался скрыть реакцию. Ему нравились ревнивые нотки в ее голосе. Чертовски сильно нравились.

– Нет, никто.

– Но…

– Вер, – начал он, но заметил, как девушка напряглась, и попытался исправиться: – Ника.

Он будто пробовал ее имя на вкус. Из его уст оно звучала потрясающе.

– Прости, не привык тебя так называть.

– Ты что-то там говорил. Ждет тебя кто-то или не ждет, – Ника вернула диалог в русло.

Алик, на самом деле, хотел много чего сказать. Но, взглянув в голубые глаза, произнес единственно важную вещь.

– Все то, что ты видела… теперь это прошлое.

– Я тоже твое прошлое.

Ника поджала губы, лицо быстро сделалось грустным. Алик, не сдержавшись, закинул голову и рассмеялся. Она же была для него всем – настоящим, будущим, но никак не прошлым. В этом он шикарно убедился.

– Ты мое постоянное, – с легкой горечью произнес он, опалив горячим воздухом ее лицо.

Теперь Алик был так близко, что у Ники перехватило дыхание. Все лучшие моменты настигли ее, переплелись в толстую цепь событий.

Она отвернулась, сбегая от наваждения. Подлила вина, закрыла бутылку крышкой и в один заход осушила целый бокал. Не помогло. Щеки полыхали огнем. Ника умылась холодной водой, вытерла лицо бумажным полотенцем и громко выдохнула – ведь знала, что попытки остыть тщетны.

Алик не собирался помогать ей, наоборот, провоцировал. Приблизился, посмотрел на тонкий шрам над бровью девушки. Провел мягко подушечкой большого пальца.

И как он только заметил? Ника не понимала. Никто не замечал. Особенно под слоем тонального средства. Она и сама порой забывала о его существовании. Но Алик хорошо помнил тот злосчастный урок физкультуры, будто это случилось вчера: как Орлова упала из-за подножки одноклассницы и рассекла лоб о железку. Чудо, как без глаза не осталась.

– До сих пор не знаю, за что Васнецова на меня зуб точила, – пробормотала Ника, пока еще хватило сил.

– Ей нравился я, – поглаживая скулу, медленно опустив руку на шею, ответил Алик.

– И-и?

Голос девушки больше походил на довольное мурлыканье.

– Думай, Орлова, – Алик хмыкнул, – не глупая.

И Ника думала. Вспоминала огромную валентинку, которую Васнецова подарила парню. Помнила, что тот не принял ее.

– Ты отдал ей открытку обратно, но не понимаю, как это связано с…

– Я сказал, что влюблен в другую девочку. Что была самой лучшей девочкой в классе. Да и во всей школе. А Васнецова сложила два плюс два.

– Но, – опешила Ника.

– Господи, Орлова, да это было ясно, как белый день. Я и не скрывал ничего, просто не кричал об этом на каждом углу. Все знали. Кроме тебя. Потому что ты не хотела знать. Меня не существовало для тебя, вот я и не лез с ненужными чувствами и признаниями.

Алик выдал на одном дыхании. Взял из-за спины бокал, наполнил и, последовав ее вредному примеру, выпил до дна.

– Тебе, наверное, не стоит, – возразила Ника, потянувшись за вином, стоящим на краю. – Коля вколол тебе лекарства.

Неосторожным движением задела бутылку, которая тотчас улетела со стола. Но Алик резко поймал ее. У самого пола. И неожиданно взвыл от боли.

– Боже, боже, швы не разошлись? Дай посмотрю!

Ника оттянула горловину черной майки, судорожно осмотрела кожу, но ничего не нашла. Все было в порядке – чистая повязка, ни следа крови.

И снова слишком близко. Она оказалась прямо напротив его губ. Алик втянул воздух носом.

– Ты пахнешь так знакомо, – надрывисто прошептал он.

Больше не осталось сил терпеть. Ника поцеловала парня. Сама.

Оба сошли с ума от неожиданной и долгожданной близости: языки с жадностью переплетались, зубы покусывали податливые губы. Границы стерлись, возбуждение накрыло с головой. Ника прильнула к Алику, сильнее сжала его плечи.

Он зарычал от боли.

– Прости! Черт, прости!

Ника отскочила от него, вся покраснела. Но Алик притянул ее обратно. Подхватил здоровой рукой, усадил на стол. Зарылся пальцами в волосы. Потерялся в тонких гранях. Здесь было все – страсть, нежность, нетерпение и осторожность. Она пахла, как тепло, все то невинное и прекрасное из школьных лет. Он упивался ее вкусом, горел от ее отдачи – она ведь двигалась навстречу, сама скрестила ноги за спиной и вжалась в него.

Дышали по очереди, иначе никак. Ее сердце стучало в висках. Внизу живота уже сводило от желания. Она слышала собственные стоны и не могла поверить. Все это точно происходило с ней?

Руки держала ниже, чтобы не сделать Алику больно. Сжимала изо всех сил футболку, когда его поцелуи спускались на ее шею. Круто выгнулась, выбивая из его легких гулкий вздох.

Бутылка все же свалилась со стола. От громкого звука Ника дернулась и отпрянула от него. Алик удержал ее рядом, но тоже обернулся посмотреть. Не разбилась и ладно.

Ника ощущала его взгляд, но так боялась повернуться. Она была ошеломлена. Снесена порывом чувств. Не знала, что сказать, как себя вести.

Спрыгнула. Не сбежала, но ушла. Чтобы хотя бы выдохнуть.

Он нашел ее спустя пять минут на балконе. В тонкой ночной комбинации, босиком. И вроде выглядела целомудренно, а у Алика сводило скулы. Подставив лицо срывающемуся дождю, она представляла собой воплощение женственности. В лунном сиянии светлые волосы блестели от капель воды, что покрывали и ее плечи. Курить захотелось невыносимо, но Алик стерпел – завязывал же с этой дурной привычкой.

Он негромко откашлялся, дав о себе знать. И Ника опустила на него взгляд. Уже не испуганный – заинтересованный, смущенный.