Нет ничего сильнее любви - Таня Винк

– Готова, – ее рука рванулась вверх, – пока, девчонки! – весело воскликнула она и бегом спустилась по лестнице.

– Завтра расскажешь, – прошипели девчонки ей в спину.

Смотри, смотри, злорадствовала Настя, чаще перебирая ногами. Еще пожалеешь, что променял меня на эту гламурную психопатку.

– Эй, а куда мы идем, тут же забор, – она притормозила и уставилась на Никиту.

– А тебе что, слабо перелезть? – он задрал ногу и в два счета оказался на обочине, забитой припаркованными автомобилями. – Давай, помогу, – он протянул ей руку.

– Не надо мне помогать! – фыркнула Настя и без колебаний перешагнула через низенькое металлическое ограждение – она с братом не такие заборы перелазила!

Когда она стояла на земле обеими ногами, Никита уже возился возле шикарного черно-желтого мотоцикла. Ого! Она даже не знала, что у него есть такой крутой байк. Никита отключил сигнализацию, вынул из сверкающего глянцем контейнера, прикрепленного за пассажирским сиденьем, два черных матовых шлема, а на их место сунул свой рюкзак. Один шлем он протянул Насте:

– Надевай. Рюкзак положи в контейнер.

– Спасибо, он мне не мешает, – Настю распирало от гордости, что она на глазах у Богдана и Дашки, да и у всех на глазах, отчалит на крутом байке.

– Это сейчас не мешает, а на поворотах занесет, – назидательным тоном сказал Никита.

Она хотела огрызнуться, но передумала, потому что взгляд парня был доброжелательным. С видом, будто уже тысячу раз клала рюкзак в эту штуковину, Настя выполнила просьбу Никиты.

– Слушай, я вот чего подумала… Поехали сразу за покупками.

– Ты уверена?

– Да.

– А домой?

– Домой потом.

– Окей… Давай садись, – Никита быстро натянул шлем, формой очень смахивающий на голову инопланетянина, и запрыгнул на мотоцикл.

Насте не очень хотелось совать голову в обрезанный пластиковый шар, пусть даже очень крутой, но делать нечего. Она тряхнула гривой и, стараясь не показывать охватившего ее волнения, напялила шлем и села позади Никиты. Байк рычал, Настя косилась на университетское крыльцо, а там… Там было много ребят, но ее глаза, глаза обиженной девчонки, отыскали в толпе «голубков».

– Эй, Ладная, ты держаться собираешься? – крикнул Никита.

Тут только Настя смекнула, что самый главный момент впереди. Вернее, он наступает прямо сейчас. Она поерзала, поудобней устроилась на непривычном сиденье, прогнула спину, грациозно наклонилась вперед…

– Ты чего копаешься? – Никита поднял стекло на шлеме.

– Я, знаешь ли, не каждый день на байке разъезжаю! – огрызнулась девушка.

– Прижмись ко мне и обними за пояс. Держись крепко.

Настя так и сделала – прижалась к его наклоненной вперед спине. И, странно, ее сердечко снова екнуло, но уже радостно – спина у Никиты сильная, мускулистая…

Байк взревел и выскочил на дорогу. От страха Настя зажмурилась – показалось, что мотоцикл встал на дыбы и она прямо сейчас свалится на дорогу, и на глазах Богдана ее размажут по асфальту. Бр-р… Она вцепилась в Никиту, как в детстве в брата, когда тот учил ее плавать, и глаза открывала только на светофорах. Она все сильнее прижималась к Никите и сжимала ноги – узкие щели между автомобилями, в которые въезжал мотоцикл, грозили не только джинсы порвать, но и содрать кожу с коленей. И вообще – она ехала на байке второй раз в жизни. Первый раз она совсем не боялась, потому что за спиной сидел папа. Ехали по узкой лесной тропинке. Пахло Новым годом – соснами, но снега не было. Сосны были огромными, и папины руки на руле мотоцикла тоже были огромными. Она была совсем маленькая, но более защищенной себя никогда не чувствовала. Еще она помнит звонкий смех мамы, она сидела вот так, как сейчас Настя. Помнит ее руки, они держали ее, держали крепко-крепко. Ехали медленно, и Настя, прижав голову к папиной груди и прислушиваясь к радостным голосам родителей, мечтательно смотрела на кроны сосен: когда же солнечный лучик коснется ее лица?!

На деревянных от напряжения ногах она сползла с байка и сняла шлем.

– Можешь рюкзак здесь оставить, – предложил Никита, пряча шлемы в контейнер.

Настя сглотнула – от пережитого в горле пересохло.

– А не опасно?

– Нет, он на кодовый замок закрывается.

– А оторвать его можно? – спросила Настя не только из опасения, что рюкзак сопрут, в нем ноутбук недешевый, но еще из желания отомстить за пережитый страх.

– У меня еще ничего не отрывали, – спокойно ответил Никита.

– Ладно, – Настя махнула рукой, – я только кошелек возьму, – и она расстегнула на рюкзаке молнию.

И тут, как из-под земли, перед ними выросла цыганка.

Высокая, тощая и очень морщинистая, одетая во что-то среднее между типичной цыганской одеждой и европейской: юбка длинная, широкая и такая пестрая, что в глазах рябит, кофта синяя пушистая, платок и домашние тапочки ярко-морковного цвета, и губы морковные. Увидев ее, Настя не удивилась – торговый центр построен внутри так называемого цыганского квартала, где раньше были частные дома. Настя, конечно, такого не помнит, это Галя рассказывала. Еще Галя рассказывала, что городские власти договорились со всеми хозяевами, кроме одной старой-престарой цыганки – она и ее сын-инвалид не хотели уходить из своего дома. Никто не знает, почему их силой не выселили, тогда это было делом обычным – ни о чем не спрашивая, выбросить людей с насиженного места, оторвать от сада, а взамен дать на горькой окраине крошечную квартирку. Начали разработку площадки, забором обошли хатку-мазанку, но всем было понятно – хатку рано или поздно снесут. Снесли. И вдруг владелец недостроя тяжело заболел и умер, а заклятые друзья быстренько все отняли у его супруги. Ходили слухи, что это цыганское проклятье. Потом начались проблемы на стройке – то рабочий упадет с четвертого этажа на кучу кирпичей, то плита упадет на рабочего. Многие строители в страхе покинули площадку, и около года там копошились пять-шесть человек, не больше, ну и сторож. Только возвели здание, как между двумя опорами, аккурат на месте бабкиного дома, треснула стена. Вызвали специалистов, те стянули трещину швеллерами, налепили маяки. Сказали, все будет окей, и отчалили. Утром прораб едва разума не лишился – расстояние между маяками увеличилось, стяжные болты с мясом вырвало из бетона. Специалисты снова приехали, покачали головами и написали такую смету ремонтных работ, что у нового владельца едва инфаркт не случился. В общем, только при четвертом хозяине центр, наконец, построили руками турецких рабочих – им цыганские суеверия до лампочки. Построили и уехали, а здание, говорят, продолжает «гулять», и маяки ставят. Чтобы никто не видел. Центр этот вскоре принес цыганам немалую радость – далеко за «добычей» ехать не нужно, движение как на вокзале. Они и к Насте цеплялись, и к подружкам, норовя рассказать про жизнь прошлую, настоящую, а также обрисовать будущую. В общих чертах или подробно, все зависит от достоинства отданной купюры.