День назначенной смерти - Алексей Макеев

Насчет «отлично» он немного перегнул. «Меган» разнес сугроб, как промышленный снегодув, съехал куда-то с дороги. Дальше работал безошибочный инстинкт. Он отбросил дверцу, выкатился на улицу. Как назло, место неосвещенное. Слева – гаражи, справа – что-то недостроенное, вернее, начатое и далеко не грандиозное. Избушка на курьих сваях. Звук отжатой дверцы, и краем глаза, прежде чем начать паническое бегство, он увидел, как из вставшей поперек дороги «Лады» выметнулись две фигуры. Одна повыше, другая пониже. А не Дарья ли Дмитриевна собственной персоной?.. Увязая по шею в снегу, он выбрался из канавы и бросился к темнеющему долгострою. Что-то свистнуло над головой. Попутная пуля? А сколько их там в обойме?.. Он непроизвольно обернулся, выбросив в бок правую ногу. Пустота под снегом. Ноги как-то внезапно переплелись, он почувствовал, что падает. В двух шагах от укрытия! Яма, невидимая в темноте. Ловушка на бизона? Какое же множество в этой стране непредсказуемых, досадных ям! Он пронзил податливую рыхлую массу, словно ныряльщик водную гладь, да так и остался лежать на дне сугроба замороженным несчастьем. Ошибочка вышла, гражданин сыщик… А ведь прибьют сейчас, и до апреля никто на тебя не наткнется! Не самая лучшая мысль. Хотя и верная. Апрель еще не скоро. Он начал шевелиться, пока совсем не заледенел, а наверху уже скрипел снег, тяжело дышали. Максимов замер. Двое проскрипели в направлении недостроенной избушки.

– Ты его видишь?

– Да там он, не провалился же он… – провалился, друзья мои, провалился…

Мужчина и женщина. Голоса сиплые, сдавленные, поди опознай. Эх, рискнул бы сейчас единственным черепом, не имейся у них на вооружении огнестрельное оружие.

Повезло незадачливому сыщику, что эти двое были не профи. И отрезок до туманного строительства находился на склоне, снежок раздуло по низинкам, голые кусты, камни, легко допустить, что минуту назад здесь пробежал человек.

Когда он выбрался, словно медведь из берлоги, на белый свет, две фигуры в серой пелене копошились под сваями. Он рванул обратно, проваливаясь по колено. Фора незначительная – полминуты, а то и меньше – хлесткий крик разочарования. И снова пущенный нетвердой рукой комочек свинца свистнул над головой. Он выкатился к родному «Мегану», мгновенно оценив ущерб и диспозицию. Машина продырявила снежный вал, но в кювет не ушла: зависла под углом и заглохла. Белая «Лада» поперек дороги, но слабо ей перекрыть все пространство – не лимузин. Двое поняли, что их провели, и уже спешили обратно. Он втиснулся в салон, запустил двигатель и, понимая, что лихо выпрыгнуть из засады не удастся, а нужно запастись терпением, начал медленно вытягивать машину из завала. С фырканьем, хныканьем, бурчаньем, дюйм за дюймом. Злодеи вырастали из метелистой мглы, как демоны. Последний рывок – задний бампер вырвался на свободу. Лихорадочное вращение баранкой, перевод передачи… Проезжая мимо «Лады», он решил притормозить, вдруг удастся списать номер, и опять чуть не поплатился: пуля влетела в разбитое окно, продырявив обшивку. Дьявол! Он вцепился в баранку, до упора выжал газ, обрулил «Ладу»…

За гаражами Максимов выехал на неосвещенную дорогу, тут же повернул в неприметный переулок, перескочил трамвайную линию и завилял по дворам однообразных трехэтажек. Плутайте, демоны…

Он ехал по кратчайшей дороге, стараясь не посещать людные места. Гаишников никто не отменял (отменишь их, пожалуй), да и дырку в заднем стекле, собственно, тоже. Через мост пролетел за какие-то пару минут, а на кольце за дамбой сбросил скорость до минимума и протащился мимо ребят с палочками, подставив неповрежденный бок. Загнал машину на стоянку перед домом в самый дальний уголок, чтобы меньше позориться, побежал к подъезду.

На скамейке отдыхали целых два Деда Мороза. Пили водку из желтой баночки (Маринка в этих баночках корм для рыбок покупает). Один сместил на затылок расписную шапку, рассупонился, другой снял окладистую бороду, вытирал ею крошки со рта. Под ногами обретались посохи и пустые мешки.

– Привет, древляне, – поздоровался Максимов, падая на соседнюю скамью. Сил бы набраться перед последним рывком. – Чего это вы тут рассупонились, отцы, водку пьете как нормальные люди? А вдруг детишки засекут?

– Привет, человек прохожий. Да спят уже детишки, – гоготнул Дед Мороз, булькая в баночку. – Кончился рабочий день. Неделю еще отмолотить, и на родину – в Торжок.

– В Великий Устюг, – поправил второй.

– Да хоть в Лапландию… Фу-у, зараза… Чувствую себя, как картошка без мундира.

Второй отбросил бороду за спину и тоже густо захохотал.

– Давай, человек, тяпни, – протянул даритель баночку. – Не каждый день, поди, удается тяпнуть с Дедом Морозом?

– Не каждый, – улыбнулся Максимов. – Давай, дедуля, охотно тяпну. – Ледяная жидкость сдавила горло, глаза полезли из орбит, он сделал нешуточное усилие, чтобы не закашляться. – Ух, и вкуснятина же у вас водочка, отцы… Снегурок-то своих куда подевали?

– А хрен их знает, – отмахнулся «дедушка». – Бегают где-то. Держи мандаринку, зажуй. А ты чего такой умученный-то, гражданин? Поколотил тебя кто?

– С работы возвращаюсь… – затрясся в истеричном смехе Максимов. – Ну, бывайте, отцы, удачи вам. Спасибо за угощение. Подарки-то все свои раздали?

– Не-е, – протянул добродушно Дед Мороз. – Для тебя один оставили. На, держи, – он запустил руку в пустой мешок и извлек со дна какую-то миниатюрную детскую игрушку. – Пользуйся, человек.

– А чего это такое? – не понял Максимов.

– Машинка, – пояснил второй, – На колесиках. «Мазератти» называется. Фирма такая. Ты же разбил сегодня свою машинку? Вот эта тебе взамен.

– А откуда вы знаете, что я ее разбил? – Максимов аж присел от удивления.

Деды захохотали – дружно, в унисон.

– Послушай, парень, мы волшебники или просто так тут сидим, водку жрем? Думаешь, вырядились, и все дела? Хрен-то там. Бери подарок, говорю, бери, сослужит он тебе добрую службу, вот увидишь. А теперь топай… Продолжаем, Петро, на чем мы тут с тобой остановились?

«Я понимаю лишь одно, – лениво думал Максимов. – Это конец моему сентиментальному путешествию». До утра из дома – ни ногой. И надавил кнопку звонка.

– А со мной все в порядке, – объявила Маринка, открывая дверь. – Чего нельзя сказать о тебе. Затурканный ты нынче, папа. Гостинцев хоть привез?

– Держи, – он сунул ей машинку.

– Ой, спасибо, – обрадовалась Маринка, – а я уж и не мечтала. Я ее по прихожей погоняю, можно, папа? Скажи, а как ты до такого додумался?

Он не стал ей объяснять, что машинка не просто так, а взамен угробленной. Вдруг расстроится? Обнял ребенка-дылдочку и поволокся на кухню инспектировать холодильник. Маринка щебетала, накрывая на стол, о том, что на нее навалилась повышенная селедочная недостаточность, пришлось в отсутствие папы смолотить всю селедку, а попутно обе баночки черной и красной икры, завалившиеся за банку с майонезом; что ей тут было скучно, а по телевизору одно и то же; что приходил какой-то Дед Мороз, изрядно пьяный, но ошибся номером, хотел в 35-ю квартиру, но некий шутник переставил там цифры, получилась 53-я, а на нашей двери вообще никаких номеров нет, он и подумал, что у него совсем крыша съехала…