Шпион в шампанском. Превратности судьбы израильского Джеймса Бонда - Вольфганг Лотц

готов сотрудничать с вами, но вы делаете это почти невозможным.

— Мы же не можем принять каждое ваше слово на веру. Дайте нам доказательства. Назовите имена своих информаторов в Каире.

— Что вы имеете в виду под информаторами?

— Сообщники, члены вашей сети. Мы знаем, что у вас было несколько единомышленников.

— Вы не можете этого знать, потому что их не было. Вы же офицер разведки, разве вы незнакомы с современными методами работы? Система агентурных сетей устарела, она не обеспечивает безопасности, об этом можно прочитать в любой книжке.

— А разве Кисов и его жена не работали с вами? Вас часто видели вместе.

— Это как раз и есть лучшее доказательство того, что они не работали на меня. Неужели вы думаете, что я так глуп, чтобы позволить видеть себя почти ежедневно в обществе своих сообщников?

— Они уже признались в этом.

— Ни в чем они не признались. Это просто мои хорошие друзья, которые не имели ни малейшего представления о том, чем я занимался.

— А как насчет Юсуфа Гураба? Разве вы не завербовали его в свою сеть?

— В сотый раз говорю вам: не было никакой сети. Гураб не имел никакого представления о моей тайной деятельности. Если бы он что-то заподозрил, то немедленно арестовал бы меня.

— Почему же вы сделали ему столько много подарков? Электрический миксер, магнитофон, два радиоприемника, деньги на операцию его дочери. Список этих подарков очень длинный. Почему? Ваша организация не стала бы давать ему деньги, если бы не получала от него что-то взамен. Что она получала?

— Он помогал мне во многом, как помогают друзья, но делал это, совершенно не подозревая, чем я занимаюсь. Он ничего не знал.

— Другу не надо давать взятку, он и так поможет. Мне показалось, что вы действительно готовы с нами сотрудничать, господин Лотц. Я жду, когда вы начнете говорить правду. Ваши агенты?

Час проходил за часом. Кто мои агенты? Как насчет моих знакомых генералов? Сколько я им платил? Кем были те израильтяне, которые меня готовили? Кому я подчинялся в Европе? Кого из них я встречал в Египте?

Собрав всю свою волю, я старался сохранять ясную голову, говорить правду там, где она могла быть подтверждена, а где это было невозможно, придумывать правдоподобную ложь. Ирония ситуации заключалась в том, что он с готовностью заглатывал мою ложь, но отказывался мне верить, когда я говорил правду.

Наконец охранник вывел меня в соседнюю комнату, где меня покормили. Возвратившись в комнату для допросов, я увидел там Хасана Алеша и Мафуса.

— А, наш друг Лотц, — приветствовал меня Алеш. — Я слышал, что вы уже стали с нами сотрудничать, но только в ограниченном масштабе. Надо рассказать все, что вы знаете. Боюсь, что, пока вы не расскажете все, мы будем вынуждены держать эти лампы включенными.

— Но я уже сказал вам всю правду. Что вам еще от меня надо?

— Кое-что из того, что вы рассказали, действительно правда, но остальное — нет. Садитесь. Я сам хочу услышать от вас то, что вы уже рассказали следователям. Первый вопрос: кто ваши агенты, информаторы в Египте?

Снова и снова они повторяли одни и те же вопросы, на которые я давал те же ответы. Час за часом, под слепящими лучами прожекторов.

— Хорошо. Для начала хватит. Сейчас я отведу вас наверх для встречи с очень важным человеком. Если он спросит вас о чем-то, отвечайте только правду.

Мне снова надели мешок на голову и через два пролета лестницы привели в какое-то помещение. Когда с моей головы сняли мешок, я увидел, что нахожусь в элегантном кабинете. Передо мной стоял мужчина лет сорока пяти, с лысеющей головой, толстой, как у быка, шеей и непременными для египтянина усами. Хотя мы с ним никогда не встречались, я сразу же узнал его. Это был Салах Наср, руководитель египетской службы разведки и безопасности. Фуад как-то показал мне его около отеля «Хилтон». Алеш и Мафус вытянулись у двери.

— Добрый вечер, господин Лотц, садитесь, — сказал Салах Наср.

Значит, уже наступил вечер. Я потерял чувство времени.

— Я хотел бы вам сказать, что мы очень рады вас видеть, — начал Наср с иронической улыбкой. — Хотя не уверен, что эта встреча столь же приятна и для вас. Однако мне сказали, что вы проявили благоразумие и решили сотрудничать с нами.

— Похоже, у меня нет другого выхода, — ответил я. — Только так я могу улучшить свое положение.

— Очень правильно. Очень правильно. Я предлагаю вам сделку, господин Лотц. Все, что вы скажете, останется строго между нами. Прокурор, который ведет это дело, ничего не узнает. Вы знаете, кто я?

— Нет.

— Ну, это не имеет значения. Мы с вами разведчики. Нас интересует информация. Мне совсем не хочется, чтобы вас повесили. Что я от этого получу? Ничего! Я заинтересован в том, чтобы вы остались живы и работали на нас. Может быть, не сейчас, но потом. Вместо того чтобы болтаться на виселице, вы останетесь живы и скоро сможете выйти на свободу. Мы вообще можем не помещать вас в тюрьму. Но вы должны открыть нам свое сердце и рассказать все, что знаете. Ничего из того, что вы скажете, не дойдет до прокурора. В этом я даю вам свое слово.

Старый трюк! Неужели он думает, что я так глуп?

— Что вы ответите на мое предложение? — заключил Наср.

— Это разумное предложение. Я буду полностью с вами сотрудничать.

— Хорошо. Скажите, господин Лотц, почему вы стали работать на Израиль? Что заставило вас пойти на такой шаг? Может быть, это известный комплекс вины немцев за убийство нескольких сот тысяч евреев в ходе войны? Может быть, они заразили вас своей идеологией сионизма, сумели убедить, что их маленькая миролюбивая страна окружена кровожадными дикарями? Или вы почувствовали, что должны что-то сделать для них, чтобы искупить вину германской нации?

— Они упоминали все это, но скоро поняли, что на меня это не действует. Я готов был заниматься этим ради денег, а не ради медалей. Этих побрякушек у меня осталось достаточно со времен Второй мировой войны. И в прошлом остались те дни, когда я готов был рисковать своей головой ради какой-то идеологии. В этом мире реальное значение имеет только то, что есть у тебя в кармане.

Я надеялся, что не переборщил в своей роли наемника, но Насру, похоже, мой ответ понравился.

— Мы знаем, что вы получили достаточно денег, — сказал он, — но неужели больше ничего не было? Никаких угроз или давления?

— Пожалуй, нет.