Стать смыслом его жизни - Ирина Грин

Он дал Богданову один экземпляр, сам раскрыл другой, и друзья погрузились в изучение документа.

— Что за ерунда здесь написана? — нарушил тишину Никита.

— Где?

— Пункт три-пять. «В случае несвоевременного выполнения Исполнителем работ, договор считается расторгнутым, Исполнитель обязан в течение трех банковских дней вернуть на расчетный счет Заказчика полученный аванс, выплатить штраф в сумме, эквивалентной 100 000 долларов США, а также неустойку, равную среднему проценту по кредитам коммерческих банков от суммы перечисленного аванса».

— Что за бред? — пробормотал Александр, читая договор. — Получается, если до конца марта мы не сделаем программу, то должны вернуть аванс плюс еще сто тысяч баксов и еще и проценты какие-то?

— Получается так. Это что, они всем так пишут или только нам?

— Всем, нам — какая разница? Мы боролись за этот контракт, и мы его получили. Отступать я не собираюсь. Ты что, сомневаешься, что мы успеем к сроку поставить долбаную программу?

— Я не сомневаюсь, но бывают всякие форс-мажорные обстоятельства. Ладно, если бы они просто свои бабки назад потребовали, так они еще хотят с процентами!

— Не дрейфь, справимся.

— У тебя есть лишние сто тысяч долларов?

— У меня и нелишних нет. Продам машину, квартиру, пойду к отцу жить.

— Может, ты с ним сначала посоветуешься?

— Незачем советоваться. И так все ясно — будем делать все, чтобы успеть к сроку.

— Хорошо, только не трогай Пашку!

— Я не буду его трогать, но посмотрю, как он отреагирует на мое замечание. Мне не нужны подчиненные, которые не выполняют мои приказы.

На следующий день Александр поехал в «Посейдон» и отвез подписанный договор. Вопрос о злополучном пункте три-пять он поднимать не стал. А через три дня «Ника» получила аванс. Работа закипела.

Где-то через неделю позвонил отец.

— Ну что там у тебя с «Посейдоном»? — спросил он.

— Все в порядке, работаем.

— Ну и славненько. Я вот чего звоню. Твоя девушка, Катя, моей Элеоноре очень понравилась. Чуть-чуть подучится — и будет отличный бухгалтер.

— Никак не пойму, что ты хочешь этим сказать?

— Если она действительно твоя невеста, приезжайте к нам на выходные, пока погода хорошая, мама будет очень рада.

— Я подумаю, — буркнул Саша, а сам сказал себе: «А чего бы не съездить? Катя тоже будет рада».

Весь день Вера думала о предстоящей встрече с Олегом и его сыном. От этих мыслей было радостно и чуть-чуть тревожно. С детьми гораздо легче, чем со взрослыми. Даже самая активная агрессия маленьких пациентов разбивалась, наталкиваясь на природную Верину доброту. В детях нет такого коварства и лживой изворотливости, они умеют дружить и прощать. Со взрослыми тяжелее.

Слушая монотонное бормотание Лизы, читающей очередную книгу, Вера пыталась настроить мысли на рабочую волну, но, против воли, в памяти вдруг возникла серебристая машина, летящая сквозь дождь, веер брызг из-под колес, мужественное лицо, карие глаза, мягкая улыбка. Достав сумочку, она вытащила визитку. Александр Донской. Рука сама потянулась к телефону. «Что я делаю?» — подумала Вера, а палец, против воли, уже набирал номер.

В ухо ворвались длинные гудки. Один, другой, третий…

— Донской, слушаю вас, — чувство было такое, словно сердце ухнуло куда-то вниз.

— Извините, я ошиблась номером, — с трудом выдавила Вера.

Положив голову на стол, девушка смотрела на карточку, пока не задремала под монотонное чтение — сказалось недосыпание последних дней.

— Вера Петровна!

Вера вздрогнула, резко подняла голову. В дверях стояла Мария Васильевна — дежурная медсестра.

— Из хирургии звонили, вас спрашивали. Я сказала, что вы заняты, — она кивнула на продолжавшую читать Лизу.

— Спасибо, Мария Васильевна, я как раз туда собиралась.

Вера бросила взгляд в зеркало, поправила волосы.

— Лизонька, иди в палату.

— Вера Петровна, — заупрямилась девочка, — можно с вами?

— Иди, Лиза, иди.

Уныло повесив голову, Лиза вышла из кабинета. Вера посмотрела на сгорбленную спину девочки и почувствовала, как на душе кошкой заскреблась совесть.

Из всех пациентов она привязалась именно к Лизе, потому что та напоминала ее саму в детстве. Вера так же запоем читала книги, сначала вслух, потом про себя. Только Вериному чтению родители радовались, всячески поощряли ее, а родителей Лизы бормочущий под нос ребенок раздражал. Неспособность девочки читать про себя, воспринимаемая Верой как вполне естественное желание ребенка поделиться прочитанным с самыми близкими и любимыми людьми, раздражала и пугала родителей Лизы. Конечно, определенная отсталость в развитии у ребенка имелась, но в целом это была очень добрая, великодушная девочка, по первому зову бросавшаяся на помощь.

Закрывая дверь, Вера не заметила, как резвившийся с молодыми сосновыми побегами ветер залетел в открытую форточку, подхватил со стола визитную карточку Александра Донского и бросил под шкаф.

В хирургии снова дежурил Андрей Семенчук.

— Вер, мать Петрова куда-то пропала. Звоним-звоним… Парень извелся. Да и проблемы у нас с персоналом. Сама знаешь — больной особо тяжелый, ему специальный уход нужен. Она тебе ничего не говорила?

— Нет, ничего, у нее был шок, а потом вскочила и убежала. А мальчик-то как?

— Да как-как! Сама посмотри.

Вера зашла в реанимацию и сразу, прямо в дверях, наткнулась на встревоженный взгляд ребенка. При виде нее в глазах Вовки вспыхнула надежда.

— Где мама? — с большим трудом произнес он.

— Тише, тише, не волнуйся, тебе нельзя говорить, — мальчик дышал с помощью трахеостомы. Вера присела на корточки возле кровати и сжала руку ребенка. — Найдется твоя мама.

«Когда же я ее видела? Вчера? Позавчера? Неужели прошло всего два дня?»

— Я ей обязательно позвоню, — глядя в умоляющие глаза ребенка, пообещала Вера, — вот прямо сейчас, при тебе и позвоню. Доктор, скажите, пожалуйста, номер, — обратилась она к Семенчуку и вытащила из кармана халата Катин телефон.

В квартире Петровых никто не отвечал.

— Володя, я сегодня съезжу к тебе домой и узнаю, что случилось с мамой. Ведь ты мне веришь? Правда?

— Да, — прохрипел мальчик.

Вера сидела, гладила холодные безжизненные пальцы и ощущала боль и тоску ребенка. Она готова была поменяться местами с неподвижно лежащим мальчиком.

Выйдя из палаты, Вера отыскала дежурную санитарку — полную женщину лет шестидесяти. Баба Маша — легенда детского комплекса, работающая с самого основания больницы. Она всегда находилась именно там, где ее помощь нужна была больше всего. Жесткие, покрытые мозолями руки нянечки помогли вытащить с того света многих ребятишек. Ведь при тяжелых травмах выздоровление и возвращение больного к жизни только на десять процентов зависит от врачей, все остальное — от людей, находящихся рядом с пациентом.