Моя прелестная девочка - Тэсс Даймонд

– Думаешь, он прикинулся клиентом?

Грейс замотала головой.

– Он должен быть сотрудником. Так намного проще остаться незамеченным. К тому же это дает доступ к машинам. Один взгляд на свидетельство о регистрации в бардачке, пока он пылесосит пассажирское сиденье, и у него есть адрес.

Проклятие, она была права. Это облегчило ему задачу.

– И затем он следил за ними, пока до конца не выяснял их распорядок.

Грейс подняла глаза на георгианские часы на камине. Была почти полночь.

– Я оставлю Полу сообщение, – сказала она. – Уже поздно, на мойке не будет ни души. Нет смысла ехать туда сейчас: мы можем спугнуть его.

– Возможно, он работает завтра, – согласился Гэвин, шестеренки его мыслей усиленно вращались. – Лучше всего попросту нагрянуть, использовать фактор неожиданности. Если он будет работать, то начнет серьезно нервничать, как только мы поговорим с его шефом и примемся просматривать трудовые книжки. Так будет легче его вычислить.

– Значит, завтра, – сказала Грейс, поднимаясь с ковра. – Она подняла руки, потягиваясь. Свитер свободной вязки задрался, и показался манящий изгиб ее талии. – Я хочу поймать этого типа до того, как у него появится шанс использовать четвертую пару серег, – сказала она.

– Поймаем, – ответил Гэвин, хотя знал, что было глупо давать подобные обещания. Но не мог удержаться, не с ней. Не тогда, когда видел этот взгляд в ее глазах – чувство вины, смешанное с беспокойством.

Она принимала каждую жертву как бремя и как ответственность: каждое расследование не только головоломка, которую надо решить, но личная миссия по восстановлению справедливости для каждой жертвы. Она изучала их жизни, даже в каком-то смысле проживала их бок о бок с призраками умерших людей для того, чтобы привлечь убийц к ответственности. И в то же время она забиралась в головы убийц, разгадывая каждое смертоносное, извращенное желание, каждый шаг, который приближал их к следующему убийству.

Это была тяжелая ноша. Он изумлялся, как она несла ее с такой… грацией; это было даже созвучно ее имени.

Господи, она вызывала в нем какую-то слезливую сентиментальность. Он вдруг понял, что ему на все наплевать, потому что она была рядом.

То мгновение – когда их глаза встретились, их тела инстинктивно потянулись друг к другу, пусть даже они и стояли в нескольких метрах друг от друга – было слишком долгим, и оно десятикратно усилило напряжение в комнате. Гэвин в ожидании переминался с ноги на ногу.

В этот раз первый шаг должна была сделать Грейс. Он должен был убедиться, что она хочет этого так же сильно, как и он.

– Нам пора идти спать, – произнесла она тихо, не в силах отвести взгляд.

– Ты права, – согласился он, хотя это было последнее, чего бы ему хотелось.

Ему хотелось всю ночь не давать ей спать. Проводить часы в ее постели, меж ее бедер, пока она не забудет все слова, кроме «прошу» и его имени. Он хотел заснуть, свернувшись вокруг нее, и проснуться утром с путаницей ее нелепых, как у сказочной принцессы, волос на своем лице.

Она облизнула губы: едва заметное, невинное движение, оно не должно было быть чувственным, но, боже, именно таким оно и было. Он снова переступил с ноги на ногу – в этот раз уже по иной причине.

– Скажи, если что-нибудь понадобится, – проговорила она, развернулась и направилась к лестнице.

– Я еще раз проверю двери и окна, – сказал он, хотя делал это всего час назад.

Как только шаги Грейс затихли наверху, он обошел нижний этаж здания, проверил все окна, парадную дверь и заднюю, которая вела в небольшой палисадник. Он был благодарен за эту передышку и старался взять себя в руки, унять неистовую… нужду.

Он поднялся наверх, уже готовый повернуть к гостевой комнате, когда что-то дальше по коридору привлекло его внимание.

Она стояла, прислонившись к тому, что, должно быть, было дверью в ее спальню, прижав ладони к деревянной панели и ожидая.

Возбуждение прошло волной по его телу, его кровь закипела, член отвердел, пока они, не двигаясь, смотрели друг на друга через коридор.

Немой вызов. Она прекрасно понимала, что делает.

Но он не хотел играть в игры.

Он лишь хотел ее – всю, целиком. Никаких тайн. Никаких уловок.

И проснуться наутро рядом с ней.

– Грейс, – сказал он.

Она ничего не ответила. Вероятно, так она хотела вести игру, позволить желанию уничтожить их: без всяких звуков, кроме вздохов и стонов. Слова все только усложняют.

Чувства все усложняют.

Он приблизился к ней и провел рукой по изгибу ее подбородка, его губы едва коснулись ее.

– Этого ты хочешь? – спросил он, его бедра с силой прижались к ее, так что она почувствовала, до чего она его довела. Ее пальцы сжали в кулак его рубашку, дыхание затрепетало на его губах, заставляя его желать ее еще сильнее. – Пригласи меня внутрь, Грейс, – проговорил он, касаясь губами ее щеки. Щетина царапала ее кожу, вызывая содрогание, – и ты получишь все, что ты хочешь.

Он знал, что в этой просьбе она будет бессильна ему отказать.

Грейс ожидала, что он обрушится на нее, как изголодавшийся мужчина, придавит к стене спальни и с силой возьмет ее. Она воображала себе нечто отчаянное и, возможно, немного грубое, в хорошем смысле.

Но вместо всего этого он закрыл за собой дверь спальни и прислонился к ней, смотря на Грейс такими карими глазами.

– Подойди сюда, – сказал он.

Обычно она бы запротестовала. Она бы закатила глаза. Заставила мужчину подойти к ней.

Но между ней и Гэвином не было ничего обычного. Ни раньше, ни сейчас.

Он был ее исключением. И теперь он знал об этом, как и она сама.

И она подошла не потому, что была не в силах сопротивляться, а потому, что устала сопротивляться. Устала лишать себя этого, лишать себя его.

Как только она подошла достаточно близко, его руки легли на ее бедра, притянули ее резко и с силой, его губы завладели ее. Она утонула в нем, голова кружилась, тело вспыхивало под каждым его прикосновением. Его пальцы пробрались ей под свитер, пробежали выше и обхватили одну из грудей. Подушечки его пальцев игриво потерли ее сосок, она запрокинула голову и застонала, его губы медленно проследовали вверх по всей открывшейся длине ее вытянутой шеи. Он провел ее спиной вперед через комнату, но она голенями ударилась о кровать, и они остановились.

– Чтоб тебя, Грейс… – прохрипел он, таким низким она никогда не слышала его голос.

– К этому и идет, – сказала она в темноту и почувствовала его улыбку на своей щеке.

– Меткие шутки – моя работа, – прошептал он, умело опустив ее на матрас, она упала на широкую кровать, он опустился над ней, рукой поддерживая ее затылок.