Мне и так хорошо - Яна Сибирь

который раз мысленно поблагодарила создателей интернета. Я нашла веселую новогоднюю комедию и уставилась в экран, пытаясь отогнать дурные мысли. Спустя где-то полтора часа «мои» девчонки вышли на связь.

– В общем, положение у нас хуже некуда, – начала Дакота. – И это истинная, правда. С тех пор, как мы поселились в этой квартире, на нас стал нападать сонный паралич, во время которого, сначала по одной, а теперь и по двое, мы можем покидать твое тело и бродяжничать в каком-то другом мире.

– И это плохо, – вставила Бриллиант.

– Естественно, – подтвердила Дакота. – Но, это не самое страшное. Самое, по-моему, мнению ужасное, то, что мы видим призраков. Людей, которые уже не ходят по нашей бренной земле. А что это значит?

– Это значит, что дурдома нам не избежать, – с наигранной веселостью, сказала Бриллиант.

– Не все настолько плохо, – заверила нас Дакота. – Это всего лишь значит, что возможно, у нас есть дар.

– Это не дар – это проклятье, – заявила я. – Такие вещи нельзя считать даром.

– Это спорный вопрос, – сказала Дакота. – Сейчас я бы хотела высказать основную мысль. Можно? Так вот, эти призраки или приведения, не важно, они хотят, а иногда даже требуют от нас помощи. Эти девочки, которых мы видим, просили им помочь, а это значит, что нам придется в этом разобраться, чтобы дальше спокойно жить.

– И как нам это сделать? – спросила я.

– Скорее всего, все это связано либо с этой квартирой, либо с этим домом, – сказала Дакота и пересказала мне все, что они с Бриллиант видели пару часов назад.

– Думаете, всех этих девочек убили где-то здесь? – трясущимся голосом спросила я. – София проверяла квартиру. Здесь не было смертей.

– Ну, она проверяла квартиру, – сказала Дакота. – Может, до нас здесь жили люди, которые делали плохие вещи. Хотя вряд ли, ведь София сказала, что квартира пустовала около шести лет, после выезда той женщины. Ну, тогда, скорее всего, тут дело в других жильцах этого дома.

– Хочешь сказать, что где-то в этом доме живет человек, который убивает детей? – Мое лицо бледнело с каждой секундой. Я была на грани обморока. Опять.

– Да, – ответила Дакота. – В этом доме живет монстр.

Бриллиант взвизгнула.

– А почему мы не можем уехать? – спросила она.

– Потому что это не гарантирует нам покой, – ответила Дакота. – Невозможно предвидеть, что случится, если мы покинем эту квартиру, ведь эти призраки могут последовать за нами. И еще, зачем нам покидать место, где, как мы уже почти наверняка знаем, обитает это чудовище? Здесь нам проще всего следить за всеми жильцами и вычеркивать их из списка, пока не останется только один. Он и будет нашим монстром.

– В этом доме много квартир, – сказала я. – Нам понадобиться куча времени, чтобы проверить всех.

– А вот в этом нам может помочь София! – сказала Бриллиант. – Попросим ее, чтобы она раздобыла для нас сведения в паспортном столе.

– Верно. Так будет проще всего сократить наш список. Мы тогда сможем для начала вычеркнуть семейные пары, родителей-одиночек, пожилых людей…

– Вот пожилых людей я бы так сразу не вычеркивала, – запротестовала Бриллиант. – К некоторым из них все же стоит присмотреться.

– Да что ж у тебя за нелюбовь такая к старым людям? – спросила я с укором.

– Я просто бдительна, – ответила Бриллиант. – К тому же в числе пожилых людей есть очень даже активные люди. Вон, посмотрите хотя бы на нашего Аркадия Семеновича! Он до сих пор бегает по утрам!

– Хорошо, мы тебя поняли, – согласилась я. – Проверим и стариков тоже.

Мы строили планы ровно до того момента пока не зазвонил будильник.

– Все, я на работу, – сказала я.

– А мы спать, – ответили девчонки.

На этом консилиум был закончен.

Глава 8

Третьего августа я пришла с работы и застала у своей двери Пашку. Он был грязный, худой и на вид очень уставший. Я не сказала ни слова, а просто открыла дверь, и мы вошли в квартиру. Я давно его не видела, потому что после той сцены с его матерью, он все реже и реже приходил ко мне. Ему было стыдно, и он видимо боялся, что я начну одолевать его вопросами и советами. Но, я этого не делала. Я знала, что говорить о таких вещах, тем более ребенку, совсем не просто.

Сейчас он был здесь, со мной и я была счастлива уже оттого, что он живой и здоровый. Павел Алексеевич сел в свое любимое кресло и откинув голову назад, тихо спросил:

– Как твои дела?

После недолгой паузы я ответила:

– Терпимо, а ты как?

Он по-прежнему не смотрел на меня и я, воспользовавшись моментом, внимательно оглядела его. Старые шорты до колен, которые он точно носил не первый и не второй год, выцветшая футболка желтого цвета с уже не понятным рисунком и синяя кепка. Все было старое и донельзя застиранное.

– На меня смотришь? – спросил он и открыл глаза. – Так и знал, что на меня.

– Больно ты мне нужен, смотреть на тебя, – сказала я. – Ты лучше скажи, как живешь?

– Как и ты – терпимо, – ответил он. – Можно я сегодня у тебя останусь?

Я не могла ему отказать.

– Без проблем, – сказала я. – Оставайся сколько хочешь.

– Я только до завтра, – твердо сказал он, почти мужским голосом. – Завтра я ночую у друга.

До этого момента Пашка никогда не говорил со мной о своих друзьях. Мне стало любопытно, расскажет ли он мне, если я его попрошу о своих друзьях подробнее.

– А что за друг? – крикнула я из кухни.

Я доставала из холодильника суп, чтобы разогреть и еще нескольку кусков жареной курицы. Пашка любил курицу.

– Один пацан, с другого района, – ответил Павел Алексеевич. – Он вообще-то живет возле вокзала, но иногда наведывается к нам. У него где-то здесь мать живет.

Я остановилась, продолжая держать тарелку с курицей над горячей сковородой. Меня поразило то, с какой легкостью в голосе этот мальчик говорил такие страшные вещи. Если бы он был старше, его голос звучал бы по-другому, в нем было бы больше горечи.

– А ты как с ним познакомился? – спросила я, сглотнув и вывалив курицу в сковороду.

– Да я как-то ночевал на вокзале, там и встретил его, – ответил Пашка. – Он нормальный парень, я сразу это понял. Вот с тех пор мы с ним и общаемся.

Я присела на стул. Первое о чем я подумала, так это о том, что надо придумать план по спасению этого мальчишки. И надо сделать это как можно быстрее. Переборов свою жалость,