Корни гор. Битва чудовищ - Елизавета Дворецкая

всегда со мною;

род твой, прекрасная,

мне не страшен,[12]

– вспоминались ему речи кого-то из древних героев, и он твердил их про себя, как заклинание. Если бы он ждал сопротивления только от Асвальда и Кольбейна! Несогласие родни одолеть можно, при поддержке конунга тут почти не о чем волноваться. Но сама Эренгерда! Гельд не зря так настойчиво добивался от нее признания в любви. Без такого признания он не решился бы на сватовство, даже если бы сейчас вместо Хьёрлейва Изморози с ним шел сам Торбранд конунг. Она сказала, сказала, что любит его. И раз теперь он занимает место в дружине и конунг одобряет его намерения, почему же она должна противиться собственной любви?

Все выходило верно и гладко, но на душе Гельда было неспокойно. Кто поймет ее, гордую дочь Херсира, и кто вообще поймет род Эмблы? Сплошь и рядом они не понимают сами себя, решают не подумавши, жалеют об этом, но из упрямства, которое принимают за гордость, не желают сознаться в ошибке и своими руками создают собственное несчастье.

– Она тебе откажет! – шепотом твердил ему шагавший рядом Бьёрн. Нынешнее предприятие Гельда казалось ему гораздо более безрассудным, чем даже поездка в усадьбу Нагорье, и он продолжал отговаривать даже сейчас, когда поворачивать назад было поздно. – Она тебе откажет, вот увидишь! Кто мы такие для нее? Только напрасно опозоримся. Там уши на месте, где они выросли! Видно, тебе досталось слишком много чести, хочешь сбавить. И правильно! Обжорство до добра не доведет!

– Может быть, и откажет, – честно соглашался Гельд. – И пусть откажет. Но я хочу громко и вслух сказать ей и всем прочим, какие у меня намерения на ее счет. Я не раб, чтобы тайком прижимать скотницу к задней стенке сарая. Я хочу видеть ее своей женой. И пусть все об этом знают.

– Все узнают, как ты опозоришься.

Гельд не отвечал. Чем ближе становилась усадьба Висячая Скала, тем сильнее становилось волнение, и все приготовленные заранее слова расползались. Хорошо, что Торбранд конунг послал с ним именно Хьёрлейва Изморозь. Этот спокойный и надежный человек внушал доверие одним своим видом; он не бросается в глаза и не тщится везде и всегда привлекать к себе внимание, но в любом деле на него можно положиться, как на каменную стену. И его молчаливое присутствие сейчас подбадривало Гельда: если уж Хьёрлейв Изморозь пошел с ним свататься, значит, предприятие не так уж безнадежно и нелепо, как твердит Бьёрн.

Кольбейн ярл и Асвальд приняли гостей хорошо, и Эренгерда, услышав шум и голоса, выплыла из девичьей вместе с Сольвейг. При виде Эренгерды Гельд испытал новый прилив отчаянной решимости. Пробовать всегда стоит, как говорит Торбранд конунг. А ради такой девушки пробовать стоит вдвойне. Хотя бы для того, чтобы потом не казнить себя за малодушие. Уж лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано!

Сначала разговор зашел о вчерашнем пире, о мечах, о тролле из Дымной горы – этот предмет Аскефьорду еще не прискучил. Женщины подали пиво: Эренгерда подошла с рогом к Хьёрлейву, и Гельду пришлось принимать угощение из рук Сольвейг. Из осторожности Эренгерда старалась не обращаться к нему и не смотреть на него слишком много, но сейчас такая осторожность показалась особенно неуместной и больно задела Гельда. Принимая рог от Сольвейг, он встретил ее мягкий сочувствующий взгляд. Она все знала. И глаза у нее были такие грустные, точно она ничего хорошего не ждет. Гельду внезапно пришло в голову, что у «светлого альва Аскефьорда» могут быть и свои беды. Отходя, она сделала ему подбадривающий знак глазами. Может быть, хотя бы ее удача поможет?

– Ты сам видел, Кольбейн ярл, какую высокую честь Торбранд конунг оказывает Гельду воспитаннику Альва, – заговорил наконец Хьёрлейв Изморозь и глазами намекнул Гельду, чтобы тот был готов: пора приступать к делу. – Я сам здесь всего два года, но за это время я не видел, чтобы кто-то так быстро приобрел такое большое расположение конунга.

– Торбранд конунг умеет отличить достойных людей! – горячо воскликнул Кольбейн ярл. С тех пор как его сыну была предложена невеста и звание квиттингского ярла, его любовь и преданность конунгу не знали границ.

Ах, Кольбейн ярл! Он не знал, что этими хвалами сам себе роет яму.

Хьёрлейв согласно кивнул и продолжал:

– Всем понятно желание конунга вознаградить достойного человека по заслугам. Никто из фьяллей, я думаю, не скажет, что боги послали нам несправедливого конунга….

– Никто! Никто! Да пошлет Отец Ратей долгую жизнь и славную смерть Торбранду конунгу! – закричали Кольбейновы домочадцы и гости, даже те, кто не знал, с чем пришли Хьёрлейв и Гельд.

– Также понятно желание конунга получше прикрепить достойного человека к Аскефьорду и помочь ему породниться с нами, если уж боги судили ему родиться в чужом племени.

– Еще знать бы – в каком! – заметил Асвальд и изобразил губами улыбку.

Невыясненное происхождение Гельда все еще оставалось поводом для пересудов и шуток, но Асвальд пошутил только из вежливости. Его напряженный взгляд почти не отрывался от Сольвейг. Сегодня она пришла сюда впервые за три месяца.

– И тем более конунг хочет, чтобы его человек обзавелся крепкой родней во Фьялленланде. И даже больше – в Аскефьорде, – говорил Хьёрлейв.

Теперь дружелюбное ликование в лице Кольбейна ярла сменилось недоумением, а Асвальд оторвался от Сольвейг и посмотрел на Хьёрлейва. Казалось, он клонит к разговору о сватовстве. Но к кому он намерен свататься? В Висячей Скале нет подходящей невесты для барландца, ни одной девушки или молодой вдовы… а к служанкам, даже свободным, сватаются далеко не так торжественно и не приводят с собой целую дружину. Уж нет ли тут какой ошибки?

– Что ты сказал бы, Кольбейн ярл, и что сказал бы твой род, если бы этот человек, Гельд воспитанник Альва, хирдман Торбранда конунга, посватался к твоей дочери Эренгерде? – четко, в полном соответствии с обычаем, произнес Хьёрлейв, глядя прямо в лицо Кольбейну.

– К моей… дочери… Эрен… – от изумления Кольбейн ярл даже не смог выговорить имя единственной дочери до конца.

Он был не глуп, но быстротой соображения не отличался и сейчас не верил своим ушам, потому что никогда не допустил бы такой мысли. Возможность сватовства какого-то Гельда-барландца к его Эренгерде просто не могла прийти ему в голову.

– Да, – подтвердил Хьёрлейв. – Конунг поручил мне передать, – заметь, Кольбейн ярл, я передаю его собственные слова, и эти люди могут быть свидетелями: твоя дочь вольна принять сватовство Гельда воспитанника Альва или отказаться от него, но дружба конунга к твоему роду не уменьшится ни на волос. И я не вижу, почему бы тебе не принять предложение достойного человека, если сам конунг одобряет его намерение.

– Конунг одобряет? – быстро и зло переспросил Асвальд. Он выпрямился и побледнел: он-то гораздо раньше своего пылкого отца сообразил, что все это означает. – Значит, сам конунг и дальше собирается дразнить судьбу, отправляясь в поход без наследников?