Исповедь махрового реакционера - Алексей Венедиктов

Д. ЛИВАНОВ: Мы светское государство, наша школа является светской школой. Это, кстати, не исключает того, что детей можно отдать в негосударственные религиозные образовательные организации.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Они не хотят в религиозные, они хотят получить хорошее образование.

Д. ЛИВАНОВ: Если они хотят получить образование в государственном или муниципальном образовательном учреждении, школе, они должны следовать тем правилам, которые в этой школе установлены.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но это дети.

Д. ЛИВАНОВ: Детям это тоже нужно объяснить. Но я думаю, все эти вопросы поднимают не дети, а как раз взрослые.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно.

Д. ЛИВАНОВ: Поэтому надо объяснить взрослым, а не детям.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я еще раз подчеркиваю, что речь идет об истинно верующем, который считает, что только так и никак иначе.

Д. ЛИВАНОВ: Если невозможно так, я еще раз обращаю внимание – у нас есть религиозные образовательные организации.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Или дистанционно.

Д. ЛИВАНОВ: Да.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вторая история. Для вас лично, хотя еще не обсуждалось из-за реформы академии, – уроки ЕГЭ этого года. Что уже понятно, что не так и что так? Для вас.

Д. ЛИВАНОВ: Понятно, что технология ЕГЭ улучшается. Понятно, что люди привыкают к тому, что их знания будут оцениваться независимыми комиссиями. Понятно, что есть определенные недостатки в технологии, в информационной защите, и эти недостатки будут устранены. И понятно, что главная проблема – это честность. И основная часть отклонений от объективных результатов школьников связана с тем, что на пунктах приема ЕГЭ организаторы экзамена и участники экзамена нарушают правила. Организаторы дают участникам, т. е. детям, списывать, дают пользоваться мобильными телефонами, дают выходить в туалет, где разложены шпаргалки. Поэтому самая главная проблема – это честность или нечестность.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это долгая дорога в дюнах – воспитание честности.

Д. ЛИВАНОВ: Мы этой дорогой пройдем, у нас нет другого выбора.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы не пугайте. Последний, очень короткий вопрос. Я просто его забыл, пропустил, потому что вопросов много, я все дам почитать вам на сон грядущий. «Какие перспективы реформы диссертационных советов на базе академических институтов?» Диссертационные советы.

Д. ЛИВАНОВ: Останутся и будут работать те советы, которые выдают качественный продукт, которые присваивают ученые степени заслуженно тем людям, которые самостоятельно провели научное исследование и получили серьезные научные результаты, т. е. тем людям, которые заслуживают присуждения учебной степени кандидата и доктора наук. Те советы, которые халтурят, будут закрыты. Это неизбежно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вопрос был, видимо, что они не все будут закрыты и не все будут оставлены.

Д. ЛИВАНОВ: Они не все будут закрыты. Я считаю, что в академических институтах наиболее здоровая ситуация в этом плане. Конечно, наибольшая доля халтуры, профанации и обмана у нас именно в тех вузах, которые занимаются экономикой, юриспруденцией, педагогикой, занимаются в кавычках.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Дмитрий Ливанов. Такой легкий шизофренический эфир был у нас с министром.

Д. ЛИВАНОВ: Мне понравилось. Почему шизофренический?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Шизофрения – это замечательно на самом деле… Спасибо большое.

Д. ЛИВАНОВ: Большое спасибо. Всего доброго.

2013 г.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Из студии «Эхо Москвы» в Санкт-Петербурге Алексей Венедиктов, и здесь в прямом эфире у нас лауреат Нобелевской премии и вице-президент Российской академии наук Жорес Иванович Алферов. Добрый день. Жорес Иванович.

Ж. АЛФЕРОВ: Добрый день, Алексей Алексеевич. Я очень тронут, что вы приехали в Петербург. Я не мог поехать в Москву, и очень рад, что мы с вами ведем непосредственно беседу.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы меня прямо смутили. Простое дело, приехать сейчас в Петербург, но к вам – обязательно. И в этой связи главный… знаете, вот больше всего вопросов к эфиру пришло: «Как вы себя чувствуете после операции и установки кардиостимулятора?».

Ж. АЛФЕРОВ: Я чувствую себя очень нормально. Мне просто поставлен кардиостимулятор, это рутинная операция. Сделали у нас в Алмазовском центре. Это очень хороший центр сегодня в области кардиологии. И рутинная операция, но, по рекомендации, в том числе моих немецких коллег, ее нужно было делать быстро.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А вот как ваше открытие, как ваша деятельность научная позволила создать такой кардиостимулятор?

Ж. АЛФЕРОВ: Ну, понимаете, непосредственно кардиостимуляторы появились давно. Тот кардиостимулятор, который стоит у меня, имеет массу современных электронных компонент: и кремниевый чип, и гетероструктуры, за которые была присуждена Нобелевская премия в 2000 году.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть вы для себя все делали, грубо говоря, и для таких людей, которым это надо.

Ж. АЛФЕРОВ: Но, видите ли, я скажу следующее, значит. И кремниевые чипы, и полупроводниковые гетероструктуры – это основа современных информационных технологий. Поэтому и интернет, и мобильная телефония, и когда мы считываем информацию с дисков, и когда летают солнечные батареи на высоких орбитах и осуществляются телекоммуникационные связи и прочее – это все на наших компонентах. Но наши работы были основы, которые… ну, не только, между прочим, в свое время, где-нибудь в 80-е годы, было начато и опытное промышленное производство в СССР этих компонент. И я думаю, что два десятилетия последних – это гигантский технологический рывок в мире.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть, в общем, фундаментальная наука, которой вы занимались, она приводит к тому, что обычному человеку может быть поставлен кардиостимулятор, который спасает ему жизнь.

Ж. АЛФЕРОВ: Я могу сказать следующее. Один из моих очень хороших знакомых (к сожалению, его уже нет) – это Джордж Портер, лауреат Нобелевской премии по химии, но радиофизик. В 90-е годы нас одновременно выбрали почетными членами Академии наук в Южной Корее и мы там с ним познакомились… знакомы были раньше, но там много встречались. И он как-то сказал… любят делить науку на фундаментальную и прикладную. Он сказал такие слова: «Вся наука прикладная. Разница только в том, что отдельные приложения возникают быстро, а некоторые – через столетия». Но вся наша цивилизация основана на научных достижениях, и совершенно естественно, что из фундаментальных исследований возникает масса приложений.

У меня было много счастливых периодов в моей научной жизни. Я в 70-м году полгода работал в США в Иллинойском университете и каждую среду имел ланч или обед и обсуждал многие проблемы с одним из самых замечательных физиков-теоретиков ХХ столетия. Джон Бардин – единственный человек, который имел две Нобелевские премии по физике. В своей нобелевской лекции за открытие транзистора… он ее назвал «Исследования, которые привели к открытию транзистора». Это теория Вилсона (Великобритания), это работы Якова Ильича Френкеля, физика-теоретика у нас в Физтехе, это работы Шотки и Бориса Иосифовича Давыдова. То есть, он показал, что из этих теоретических исследований родилось одно из величайших практических открытий ХХ столетия.