Золотарь, или Просите, и дано будет… - Генри Лайон Олди

— Да. Если есть свободное место.

— Найдем.

За физиономию мне стыдно не было. В отличие от.

Да не будет между вами корня, произращающего яд и полынь, такого человека, который, услышав слова проклятия сего, похвалялся бы в сердце своем, говоря: «Я буду счастлив, несмотря на то, что буду ходить по произволу сердца моего…»

Второзаконие, 29

1

Запах хлорки едва ощущался. Надо было принюхиваться, чтобы его уловить. Скажи кто раньше, что я стану получать удовольствие от больничных парфюмов… На смех бы поднял. Но после амбре, что прет из сети, и нашатырь — майская сирень! Вот, сижу, наслаждаюсь…

— Шурка? Какими судьбами? Болеешь?

От дружеского хлопка Натэллы меня уносит в стену. Еще бы, при ее-то габаритах! Центнер с гаком живого веса. И не приведи Господь повздорить с этим центнером! Имел я счастье наблюдать, как шустрит наша милая бегемоточка. Торпеда! Дурак Карлсон от избытка чувств хлопнул ее по заду, вот и пострадал.

Хотя зад Натэллы — это да. Это вещь.

— С работы направили. Плановый осмотр.

По легенде мы с Натэллой — старые знакомые. Давно не виделись. И нате-здрасте — Штирлиц с Матой Хари случайно встретились под сводами клиники. Мультик такой был: «Шпионские страсти». Черно-белый. Я в детстве бегал в кинотеатр «Хроника» — раз пять смотрел, за двадцать пять копеек.

Как знал, что придется участвовать.

Умом понимаю: игра идет всерьез. Ошибемся — Рита схлопочет по полной программе. Не зря Натэлла с Черным здесь ошиваются. Понимаю, а до конца поверить не могу. Пока на Риту имп не кинется — до тех пор и не поверю…

Типун мне на язык! И на мозги.

— Плановый? Тогда еще ничего. Болеть — последнее дело!

— Ага…

— Бабла на врачей уходит! Вагон! А на лекарства?

— Чья бы корова…

— Что?!

— Натуся! Тебя ж хоть сейчас — в олимпийскую сборную! Ядро толкать…

— Сам толкай. Мне справку, — Натэлла сменяет гнев на милость. — Для бассейна.

— Следующий!

Это в четвертый кабинет. Из приоткрывшейся двери в коридор протискивается лохматый парень, на ходу застегивая рубашку. Его приятель, ожидавший на стуле, подается навстречу, извлекая из ушей «ракушки» плеера.

— Годен?

— А хрен его знает! Ничего не сказал.

— Совсем?

— Ну! Записал что-то и в шестой отправил. Где тут шестой?

— За углом. Сиди здесь, там все равно очередь.

В шестом, у окулиста, я уже побывал. Таблицы с буквами: закройте правый глаз, закройте левый глаз… Давайте закапаем атропинчику. Ничего особенного.

— Следующий!

— Да-да, иду, — Рита торопливо прячет зеркальце в сумочку.

Прежде чем запустить Риту в освободившийся кабинет, Черный заглядывает внутрь. Изучает обстановку. И кивает: можно. Любящий муж. Волнуется за жену, которую направили на медосмотр. Пришел за компанию, морально поддерживает.

Легенда не хуже любой другой.

Я до сих пор не выяснил: Черный — это фамилия или прозвище? Зовут дылду Володей. С момента «вброса» Рита прописалась у нас в «нижнем котле». Ходила в «Авгикон», как на работу. Черный с Натэллой, сменяя друг друга, дежурили снаружи и внутри.

За две недели перезнакомились.

Внешники тоже не сидели сложа руки. По словам Чистильщика, они «построили» всех провайдеров в городе. Кто не хотел строиться — встал углом. Любой подозрительно резкий всплеск траффика отслеживался самым тщательным образом. Отловить «выброс» в реальном времени и скопировать для анализа никто особо не надеялся. Задача была иная — определить круг возможных импицированных.

Представляю, как вспотели господа сисадмины! Ищи иголку в стоге сена! Выслеживай получившего дозу импекции среди любителей порнухи, разговоров по скайпу, меломанов и ловцов гипер-аттачей!

Времени-то в обрез.

На сегодняшний день, после отсева, осталось семнадцать подозреваемых. Всех их под разными предлогами собрали в поликлинике. Медосмотр, как я понял, — не главное. Энцефалограмма и коленный рефлекс вряд ли что-нибудь покажут. Просто «ловля на живца» вступила во вторую стадию.

Меня Чистильщик отправил «на усиление». В качестве собаки.

— Вам все равно на осмотр, — заявил шеф. — Вот и совместите…

— Неприятное с бесполезным?

Реплику Умата Чистильщик проигнорировал.

— Считайте, что идете на задание. Только, ради бога! Не лезьте воевать! Ваше дело — унюхать импа. Тогда подадите знак Натэлле с Володей. Дальше — их забота. Поняли?

— Так точно, герр оберштурмбанфюрер! Если не вернусь, прошу считать меня коммунистом!

— А если вернетесь?

— Тогда — беспартийным!

Вот, сижу. Нюхаю.

— …Следующий!

А это уже меня.

2

Доктор смахивал на молодого Джона Леннона. Круглые очки, овал лица, узкий нос… «Битловская» прическа усиливала сходство. Сейчас достанет из шкафа гитару и запоет «Yesterday». Или предложит курнуть травки. А белый халат — это так, по приколу…

— Давайте вашу карточку и раздевайтесь. До пояса.

Леннон подумал и уточнил:

— Сверху.

Видимо, ему уже попадались тупые.

— Дышите. Глубже. Задержите дыхание… Повернитесь спиной. Дышите…

Металлический раструб фонендоскопа неприятно холодил кожу. Золотаря посетила мысль, достойная параноика: врач через «трубку» подслушивает его мысли.

— Одевайтесь. Присядьте сюда. Левую руку на стол. Закатайте рукав. Выше…

Давление оказалось в норме: 120 на 80. Таких берут в космонавты! Леннон сделал запись в потрепанном журнале, затем — пометку в карточке, и протянул ее Золотарю.

— Идите в третий. На энцефалограмму.

Золотарь уставился в карточку. В конце чистой графы появилась цифра «3». Выше, напротив предыдущей цифры «5» — размашистая «галочка». И больше ничего.

— Спасибо.

— Не за что.

— До свиданья.

— Следующий!

Возле пятого кабинета ждала своей очереди пышная дама. Шиньон, бюст, макияж. За руку дама крепко держала девочку лет девяти. Форменное школьное платьице — Золотарь давно таких не видел.

— Вы представляете? Безобразие!

Он не сразу сообразил, к кому обращается дама.