Морфо - Амелия Грэмм

– Нет, ничего. Только этот призрак, – Печальная Девочка указала тонким пальчиком на Флинна, – уже третий раз на глаза попадается.

– Понятно, – спокойно ответил парень, даже не взглянув на Флинна. – У вас с краской все в порядке? Нигде не стерлась, не облупилась?

– ХВОСТ! Мой хвост, Граф Л! – завопил Злобный Мыш, тыкая когтистой лапой на обрубок. – Подправьте мой хвост!

Парень достал из глубокого кармана мантии темно-синий баллончик, что-то прошептал, и тот сменил цвет на золотисто-коричневый. Он встряхнул его и быстрым движением дорисовал недостающую часть хвоста.

– Мой родненький! – обрадовался Злобный Мыш, баюкая целый хвост. – Спасибо, хозяин!

– А ты, – Граф Л обратился ко второму рисунку, – если будешь так часто плакать, опять полностью сотрешься. – Он встряхнул баллончик, который сразу же поменял цвет на светло-бежевый, и подправил Печальной Девочке лицо. Подтеки исчезли.

– Спасибо, хозяин! Вы так внимательны и добры. – Печальная Девочка сделала реверанс, борясь с желанием вновь заплакать.

– Эй, ты меня видишь, слышишь? – наконец-то подал голос Флинн. – Кто ты?

Граф Л ему не ответил. Он развернулся и прошел сквозь Флинна – ощущение не из приятных.

– Постой! Не уходи! Кто ты? Почему я слышу тебя?

Снова молчание. Граф Л вышел на главную улицу и спокойно зашагал вдоль нее. Флинн последовал за ним. Что он только не делал, чтобы привлечь внимание, но ничего не сработало. Он знал, что Граф Л слышал и видел его, но упрямо игнорировал.

– Перестань делать вид, что я не существую! Пусть и не в этом мире, но я есть! – раздраженно выпалил Флинн. Ноль реакции. – Если сейчас же не заговоришь со мной, я буду преследовать тебя до конца твоих дней! И в спальне, и ванной, и в гостях – я везде и всегда буду рядом, напевая какую-нибудь надоедливую мелодию!

Конечно же, Флинн блефовал, ведь он вернется в Чистилище, когда проснется. Граф Л вздохнул и остановился.

– Как же ты достал, – пробормотал он в шарф, внимательно рассматривая асфальт под ногами.

Флинн мысленно возликовал, подумав, что Граф Л вот-вот с ним заговорит, но надежда рассыпалась прахом, когда тот внезапно развернулся и побежал.

– Стой! – крикнул Флинн и бросился вдогонку.

Либо Граф Л оказался невероятно шустрым, либо он в образе духа не отличался быстротой: фигура в черном стремительно удалялась.

– Подожди! – задыхаясь, прокричал Флинн ему вслед. – Я хочу только поговорить!

Граф Л свернул с дороги. Когда Флинн добежал до переулка, в который тот нырнул, он обнаружил тупик. Графа Л и след простыл. Он попросту испарился, точно сам был призраком. Флинн хорошенько все осмотрел, даже заглянул в контейнер для мусора, вдруг он там спрятался? Никого. Только черный пес уныло глазел на него да парочка котов дружно спала на картонке.

– Черт! Упустил! – Флинн от досады пнул жестяную банку.

Он вернулся на главную улицу. Когда же прервется этот дурацкий сон? Флинн еще ни разу так надолго не задерживался в мире живых. Ему казалось, что Инферсити забавляется с ним – и не отпустит, пока не наиграется.

Флинн медленно обвел улицу взглядом: фонари вяло моргали, туман укрывал землю толстым одеялом, а деревья потягивались голыми ветками. Интересно, сколько прошло с момента его смерти? Месяц, год? Сложно сказать. Время, как выяснилось, явление непостоянное. Особенно в руках господина Аяка.

Дорога привела его к храму. При жизни он редко бывал в нем, но сейчас какая-то неведомая сила потянула туда. Флинн поднялся по каменной лестнице и приоткрыл створки двери. Он боялся, что стоит ему переступить порог, и он навсегда исчезнет. Этого не произошло. Старые предрассудки остались позади.

Флинн не чувствовал запахов, не различал цветов, но помнил, что когда-то тут витали ароматы ладана и мирры, а отблески сотни огней блуждали по ярким витражам, цепляясь за разноцветные стеклышки. Раньше здесь играла возвышенная и печальная музыка. Отражаясь от стен, она эхом заполняла храм.

У алтаря горели бесчисленные свечи, а со стены на него смотрел символ – внутрь ромба был вписан круг, посреди которого находился глаз с семью треугольными ресницами и спиральным зрачком. Знак ипокрианства – единственной сохранившейся религии. Она возникла меньше тысячи лет назад и разрушительным вихрем пронеслась по миру, стирая другие верования со страниц истории, оставляя за собой жертвы и руины. Еще пятьдесят лет назад ипокрианство имело невероятное влияние, но в последние годы оно начало угасать, как и вера в сердцах людей. В каждом районе находились десятки храмов, но теперь мало кто посещал их. Мир неотвратимо менялся.

Флинн прошел вглубь и опустился на одну из деревянных скамеек, на другом конце которой сидел бездомный. Ему захотелось помолиться. Он сомкнул руки и сосредоточился, но годы стерли из памяти все молитвы.

– Ты заплутал? – спросил бездомный, поворачиваясь к нему.

Его Флинн тоже видел в красках: нездорового цвета кожа, пытливые голубые глаза, длинная седая борода, в которой запутались частички еды и мусора, а на голове изрядно побитая молью красно-зеленая шапка с помпоном.

– Чего молчишь, парнишка? Аль язык проглотил? – Бездомный заулыбался беззубым ртом.

– Вы меня видите? – зачем-то спросил Флинн, хотя это было и так понятно.

– Тут одно из двух: либо я взаправду вижу призрака и болтаю с ним, либо я треплюсь сам с собой, а ты мне только мерещишься. Но для посторонних что так, что эдак я кажусь сбрендившим, – хрипло засмеялся старик.

– Странно. Столько раз бывал в Инферсити в образе призрака, меня никто ни разу не слышал и не видел, а сегодня прям день общения с мертвецами, – сказал Флинн, пересаживаясь поближе. – А вы кто?

– Я-то? В отличие от тебя, еще не жмур. Вот уж седьмой десяток таскаю за собой это бренное тело – никак не сброшу, – загоготал бездомный, хлопнув себя по круглому животу. – Время еще не пришло, так что я обычный, в меру живой человек.

– Но тогда почему вы меня видите?

– Потому что я духовидец.

– Кто?

– ДУ-ХО-ВИ-ДЕЦ, – четко проговорил бездомный, пальцами расчесывая спутанную бороду. – Тот, кто видит духов. Это дар такой – врожденный.

– Не знал, что такой бывает.

– Ты много чего не знаешь. Наивный больно, по лицу видно.

Бездомный достал из кармана старого пальто шоколадку, отряхнул ее от пыли и принялся жевать. Флинн поморщился. Он почему-то вспомнил свои трапезы с бродягой Уигги. Бездомный быстро прикончил плитку и достал еще одну.

– У вас хороший аппетит, – сказал Флинн, все еще кривясь.

– Если ты голоден, то аппетит всегда хороший, – с набитым ртом ответил бездомный. – Так что ты позабыл в храме? Призраки тут нечастые гости – боятся исчезнуть. Вот дурачье! – Из его рта полетели кусочки шоколада. – Навредить может только то, во что веришь. А покойники уже знают, что все устроено по-иному.